Ожидание длиною в жизнь

***

      Тысячу раз он выкладывал ее имя черными чаинками на белой скатерти. Aлиса! АЛИСА! Пять букв. Тысяча раз. Миллиард чаинок. Пришлось разбить всю посуду, чтобы на длинном столе стало достаточно места для ее прекрасного имени. Должно быть, птицы, пролетавшие над той поляной, удивлялись, ведь глядя сверху на накрытый белоснежной скатертью стол, они видели не чаинки, а имя. Черное на белом. Алиса.        Он отчаянно ждал ее. Год, два, три, десять, двенадцать... Кажется, он не шляпник. Он пекарь. Иначе почему белая мука начала осыпать его ярко-рыжие волосы? Нет, безумцы не стареют. А может, ее уход лишил его той самой доли чудачества, или, наоборот, сделал его окончательно и бесповоротно сумасшедшим...? И вот уже ни зайца, ни Сони, и Чешир давненько не навещал, и никого из старых друзей не осталось, а он все еще ждет. Сошел с ума, совершенно свихнулся. Помнится, однажды она сказала: "Безумцы всех умней!". Но так ли это? Он-то обычный старый дурак, надеявшийся, что волшебная девушка все еще помнит его. А можно, она вообще ему приснилась?       Шляпа... Шляпник без шляпы - никакой не Шляпник. Просто он стал слишком стар, и потерял не только шляпу, но и здоровье, надежду, веру... Он знал, что она не вернется. Каким глупцом нужно быть, чтобы всю свою жизнь ждать девушку, которая тебя не помнит? Каким глупцом... М-да, а теперь у него еще и галлюцинации начинаются. Словно бежит она там, эта Алиса из сна, бежит в его сторону, в легком голубом платье, всё так же молода и весела, как тогда. Но разве могут быть галлюцинации такими отчетливыми...? - Шляпни-и-и-к! Звуковые галлюцинации? Это уж слишком. Хотя на старости лет чего только не бывает. - Шляпник! А может, и вправду она? Такая... живая...? Настоящая? Она... Вернулась. - Здравствуй, Шляпник. А ты постарел. А у нас почти не прошло времени, - такая живая, подошла к нему эта девочка в голубом платье. - Алиса. Алиса, - только и успел вымолвить он. Он упал. Не поднимался больше. И как-то символично перевернулся чайник на столе, осыпав белые волосы лежащего старика черными чаинками.