Пленка типа 220

Чунхон, или же, как он привык, чтобы его называли - Джело, просыпается от телефонного звонка. На экране мелькают четыре заглавные буковки, составляющие английское слово «взрыв». Джело отвечает на звонок и, конечно же, соглашается на предложения звонившего Бэнга выпить сегодня вечером в баре. Вообще-то Чунхону только 16 и, по правилам, ему еще не должны продавать алкоголь. Но Бэнг, ставший для мальчика чем-то вроде крутого старшего брата или не очень строгого отца, всё устраивает так, чтобы мальчик был наравне с ним и его друзьями, из которых Джело несколько человек совершенно незнакомы. Ёнгук контролирует количество выпитого мальчиком спиртного и знакомит его со всеми, кого тот не знает. - А это Ким Химчан, - представляет он Чунхону последнего из них, красивого высокого корейца с иссиня-темными волосами и такими же черными глазами. Он одет в простую черную майку и джинсы, а на руке модные часы на широком кожаном ремешке. Он говорит мальчику «привет» и улыбается уголком губ. Сначала Джело этот парень кажется каким-то грубым и странным, но после «кровоизлияния в мозг», «звезд, которые падают» и «отвертки» он напрочь меняет своё мнение. Потому что пальцы Химчана, вопреки прежним мыслям мальчика, очень нежные – Чунхон чувствует их касание к своей коже между лямкой желтой майки и светлой джинсовой куртки, а потом и ниже, когда ладонь Химчана уверенно ложится ему на бедро и легко поглаживает сквозь плотную ткань джинс. Джело на мгновение кажется, что он задыхается, что внутри сейчас вся смесь ранее выпитых ядерных коктейлей взорвется, и он умрет, но мальчик вовремя ловит взгляд Бэнга, говорящий ему, что всё нормально. - Расслабься, - говорит Гук. - Расслабься, - аккуратным шепотом на ухо повторяет ему уже Химчан. И Джело позволяет расслабиться клеточкам своего тела, потому что это кажется сейчас правильным и логичным. Вот только ему так жарко, что он исчезает из-за стола на пару минут, чтобы умыть лицо и мокрой рукой взъерошить светлые волосы. Чунхону только пятнадцать, и у него еще ни с кем не было секса, а сегодняшний вечер, думает он, глядя в отражение своих опьяненных глаз в зеркале, это что-то выше 40 градусов то ли применительно к содержанию алкоголя в выпитом спиртном, то ли относительно жара в его теле… Когда он выходит в коридор, то сталкивается с Химчаном, больно ударяясь плечом о плечо того. Он уже готовится сказать извинение, вот только Химчан придавливает его к прохладной стенке и целует, жадно впитывая влагу губ Чунхона языком. А потом так же резко отстраняется и идет в уборную, оставляя Джело наедине с тяжелым осадком в мыслях. Мальчик возвращается к Бэнгу, а тот говорит, что Химчан приглашает его сегодня к себе, потому что ему, Гуку, еще рано домой, а Ким уже собирается, поэтому Чунхону лучше перекантаваться у него сегодня. Джело кивает, пробуя один из принесенных коктейлей красивого небесно-голубого цвета. Он безоговорочно верит Бэнгу. А еще, кажется, он верит Химчану. Вот только он его совершенно не знает. Но ведь Бэнг его знает, значит, не нужно волноваться об этом. Химчан возвращается минуты через две, и, глядя на него, Джело не может сказать, что тот хоть чуточку пьян. - Ну что, идем? – хрипловатым голосом говорит парень, накидывая кожаную куртку. Чунхону только пятнадцать, и он обычно не идет ночью домой к незнакомцам, но ему кажется, то есть он убеждает себя, что всё нормально, Бэнг ведь разрешил, так что мальчик просто позволяет себе наблюдать, как всё перед глазами кадр за кадром идет само собой. Джело смеется всю дорогу, потому что Химчан рассказывает что-то очень смешное, такое, от чего сносит крышу, хотя, на самом-то деле, крышу снесло еще в начале вечера. Квартира Ким Химчана – это эклектика минимализма и винтажного духа, и у Ким Химчана здесь такой творческий бардак, что Джело не может скрыть восхищения. Что-то подобное было и у Гука, но тот пишет песни, а вот Химчан - это нечто совершенно другое. Джело видит множество самых разных фотографий в его квартире. И светлых пакетов с пленками, на которых неровным и торопливым подчерком написаны имена и даты. Химчан говорит, что обычно использует плёнку типа 220. Это средний формат для профессиональной, реже – любительской съемки. Эти фотографии – его увлечение и его профессия, хотя много чего он снимает лично для себя. На столе Чунхон видит несколько камер, а рядом разноцветные и прозрачные светофильтры. Круглые стеклышки разнообразных цветов сразу же приковывают внимание мальчика. - Можно? – спрашивает Джело, невесомо касаясь пальчиками стекляшек. Химчан сбрасывает куртку, кивает и тут же поясняет: - Желто-зеленые и голубые фильтры для пейзажных и портретных съемок. Они затемняют некоторые цвета, а другие, наоборот, высветляют. Просто желтый – для резкого контраста в солнечный день. Оранжевый и красный передают оранжевые и красные оттенки почти белыми, а синие и голубые — тёмными. Джело кивает, рассматривая комнату сквозь желтое стекло, и в то же время видит, как парень делает несколько шагов ему навстречу. - Эффектные, соответственно, для различных световых эффектов. Поляризационный устраняет эффекты световых бликов… Химчан проводит рукой по коротким темным волосам и слегка прикусывает губу. - А бесцветные, - говорит он, подходя совсем близко, так, что Чунхон слышит горячий выдох из его губ на своей щеке, смешанный с ощутимым воздушным послевкусием алкоголя, - для предохранения от ультрафиолета и снижения светосилы… например, если снимать Солнце или ядерный взрыв. Джело все так же сжимает двумя пальцами кругляшку светофильтра, но уже не смотрит сквозь него, а смотрит только в слишком темные глаза Химчана. Джело не запоминает ни слова из того, что слышит. Он думает лишь о том, что их с Химчаном разделяют не больше десяти сантиметров. Так что Чунхон задерживает мысли лишь на последней прозвучавшей фразе про ядерный взрыв. - У тебя есть фотография ядерного взрыва?..– спрашивает он. Джело кажется, что это самое нелепое, что он говорил в своей жизни. А Химчан только смеется в ответ, окидывает мальчика взглядом и делает шаг назад. Джело замечает, что кроме аккуратных стопок фотографий, пленок и кассет, здесь еще много чего разбросано в том самом творческом беспорядке. Понятие именно творческого беспорядка, а не обычного хаоса разнообразных вещей, имеет для Чунхона большое значение. Так он понимает, что Химчан своего рода художник. Он похож на Бэнга. Он не просто человек с улицы. У него свой мир, который этот парень останавливает с помощью объектива, а потом картинки появляются аккуратными многослойными глянцевыми прямоугольниками на полках и столах в этой квартире. Кроме всего уже перечисленного, мальчик замечает мягкие красивые обложки книг, абсолютно белые страницы которых создают впечатление нетронутой новизны; тут же он видит несколько томов манги, модных дорогих журналов и справочников. А потом Химчан говорит, что это не самое главное. И они идут по лестнице вниз, ступенек на шесть, и новое пространство представляется для Джело тёмной комнатой*, а для Химчана всего лишь помещением для предпоследнего этапа фотографического процесса – проявления. Джело сейчас словно смотрит одну из пленок, повинуясь каждой фразе и вслушиваясь в каждое слово, сказанное Химчаном. Эта пленка, которую он смотрит, окрашена в приглушенный красный с разводами черного, как окна района красных фонарей*, так что всё сливается воедино – воздух, пол, стены и фотографии. - Для проявления требуются два шага – проявление и фиксаж, - объясняет парень, и Джело зачем-то думает о том, что тот старше его лет на шесть. Химчан же зовет мальчика подойти ближе, показывает ему оборудование, пленки и запечатанные бутылочки. - Чаще всего я использую этот, - Ким Химчан указывает на запечатанный в пластике раствор, - метол-гидрохиноновый проявитель для чёрно-белых фотографий. Черно-белые фотографии – это совсем другая история. Они говорят мне больше, чем цветные. Джело кивает и смотрит на прикрепленные на стенках фотографии. - Как завершающий этап используют фиксаж – чтобы изображение закрепилось на фотобумаге, - договаривает парень. Он смотрит на Чунхона, который рассматривает фотографии на стене, и мальчик кажется ему не совсем обычным, хотя, казалось бы, обычный пятнадцатилетний подросток. Блондинистые волосы Чунхона в красном свете кажутся розовыми, а тени забираются под изгибы кожи и вырисовывают мягкие линии. - Чунхон, тебе, наверное, спать пора, - говорит Химчан. Мальчик вздрагивает, отрывает взгляд от глянцевых картинок, и кивает. Химчан разрешает мальчику спать в гостиной, на диване, и оставляет тому включенный свет. - Спокойной ночи, - говорит он, и уходит в свою спальню. Чунхон бегло читает или просто листает книги и журналы, что лежат рядом с кроватью на столе, а потом засыпает, отгоняя подальше разные настойчивые мысли. Он удивляется, что не получает ни поцелуя, ни касания, ни даже какого-то интимного взгляда от парня. А с чего он взял вообще, что Химчан зовет его к себе, чтобы… Нет, он просто друг Гука. Он хороший… Хороший Химчан снится Джело раз десять за ночь, отчего мальчик ворочается, не в силах спокойно спать. Хороший Химчан в его снах совсем не такой хороший, как здесь, за стенами творческого хаоса квартиры. В сновидениях Ким Химчан больше похож на того, что был в клубе. Он толкает Джело к стене и легко кусает его плечи, только от этого Чунхону всё равно больно и жарко. Потом они спускаются в ту комнату с приглушенным красным светом, Джело чувствует, как старший, стоя за его спиной, ведет языком по его шее, стягивает холодными пальцами майку и тянет к себе. Джело подчиняется любым действиям Химчана, позволяя раскрывать свои губы, кусать их до крови, позволяя оставлять засосы на бледной коже и заламывать его локти назад. Химчан толкает мальчика, приподнимает, помогая сесть на стол, сдвигая позади него с громким стуком всякие флаконы и еще миллиард каких-то лишь Химчану известных средств. Джело тянется к чужим горячим губам, ласкает их, сплетаясь с языком парня, ощущая, что их разгоряченные лица и тела уже давно влажные от пота и слюны, но он лишь сильнее прижимается к Химчану, чтобы почувствовать его возбуждение. Это сводит с ума, накрывает огромными пылающими волнами цунами. Чунхон погряз с головой в этом океане, а Химчан, с его скользящими по коже руками, жаркими губами и ставшими слишком узкими джинсами, тянет его вниз, на дно, под чернильного оттенка воду. С каждым закрытием глаз, за дрожащим полотном век, Чунхон видит лицо Химчана с эффектом оригинального негатива, и ему хочется только одного – чтобы эта мутная вода, куда они погружаются вместе, оказалась смесью нефти, которая от жара их пылающих тел вот-вот загорится. И тогда Джело впервые почувствует, как тело заполняет огонь оргазма, что подарит ему Химчан… Но в действительности Химчан ничего такого не дарит. Или всё же дарит? .. Чунхон просыпается от мягкого, хотя и низкого голоса Химчана, который легонько, но настойчиво трясет его за плечо. - Ты всегда так спишь или только на незнакомом месте? - спрашивает парень, усаживаясь на постели рядом. Джело открывает глаза, встречаясь с удивленным, но нисколько не рассерженным взглядом Кима. Только ему немного стыдно, а еще он чувствует, что тело его всё еще горит огнем из-за увиденного во сне. - Ты в порядке? – снова спрашивает Химчан, касаясь ладонью лба мальчика. – Горячий. - Я… мне сон снился, - хрипло говорит Чунхон, натягивая на себя одеяло. - О пожаре? Чунхон качает головой и молчит. Химчан облизывает пересохшие губы. - Если всё хорошо, то я … - О тебе, - прерывает его мальчик. – О тебе сон. Парень хотел подняться с кровати, но после слов Джело он неуверенно замирает. А Чунхон, наоборот, довольно-таки уверенно приближается к нему, пытаясь коснуться губ. - Чунхон, - отстраняет голову старший. – Я тогда много выпил, поэтому целовал тебя. Джело сжимает губы и отрицательно качает головой. - Что нет? – Химчану даже как-то неловко. - Просто нет, - улыбается Джело. И целует. Правда, не в губы, а скользит губками по обнаженному плечу Химчана, заставляя того рвано выпустить воздух из легких. Кожа Химчана нежная и бледная, и мгновенно краснеет от касаний мальчика. И как только Джело поднимает взгляд, Химчан накрывает его губы, проникая в рот младшего языком. Они целуются так долго, что Джело сбивается со счета, а когда Химчан отрывается от его губ, они оба пытаются успокоить дыхание. Но только Джело медленно гладит пальцами ключицы парня, поэтому Химчан не выдерживает: - Если ты не прекратишь, я сорвусь и т… - обрывает себя и отводит взгляд в сторону. А в ответ слышит лишь детское «хорошо». Джело соглашается, потому что, да, черт возьми, он хочет, чтобы Химчан его трахнул. Потому что дурацкий сон всё еще мелькает перед глазами. И потому что… - Идем, - зовет его за собой Ким, и мальчик вскакивает с дивана и следует за ним. По пути Химчан сбрасывает майку, и Джело, скользя взглядом по проступающим мышцам, понимает, что это «по-взрослому». Комната Химчана в черно-белых тонах. Джело сливается в новом поцелуе с парнем, и падает на черную простынь, а перед тем, как закрыть глаза, успевает заметить белый потолок. Тяжесть тела сверху нужна ему сейчас как воздух, поэтому он выгибается в спине, чтобы сильнее ощущать Химчана, который разрывает глубокий поцелуй и начинает стягивать одежду с мальчика. У Джело не было секса, он не знает, что делать, так что просто позволяет себя раздевать, аккуратно гладя плечи, руки и спину парня. На несколько секунд Химчан отстраняется, стягивая с себя штаны и белье, захватывает из черной стеклянной тумбочки презерватив и смазку, и снова возвращается к Чунхону. Снова поцелуи, дрожь по телу, черный, белый и непрерывающийся круг стонов Чунхона. Химчан прикусывает нежную кожу сосков мальчика, ведет рукой ниже, а Джело кусает губы, заливаясь румянцем, но позволяет Химчану остановить ладонь на своем члене. Ему хочется чего-то непонятно приторного, со вкусом Химчана, проникающего внутрь как можно глубже. Химчан говорит Джело, как удобнее лечь, а потом подносит к его рту пальцы. Глаза Джело закрыты, так что он аккуратно раздвигает пухлые губы, проникая двумя пальцами в рот младшего, а тот послушно скользит вдоль мягких подушечек языком. Когда Химчан начинает вводить в него сначала один, а потом и второй палец, Джело не просто стонет, он рычит и мечется по простыне, закусывая и ткань, и кожу своей ладони, потому что больно. Химчан шепчет что-то успокаивающее, но только Чунхону это не помогает успокоиться до того момента, пока старший не наталкивается внутри на ту самую точку, отчего Джело хрипит и едва не ломает себе позвоночник, подаваясь бедрами на встречу. - Да, здесь… Химчан, пожалуйста … - лепечет Чунхон. Но парень вынимает пальцы, отчего Джело отчаянно стонет, желая, ужасно сильно желая большего. За закрытыми веками он слышит, как Химчан разрывает обертку презерватива, а через мгновение парень шире раздвигает его ноги и тело снова пронзает боль. Старший толкается в него медленными толчками, и пока что не на всю длину, чтобы дать мальчику время привыкнуть. А когда он снова задевает то самое место, Джело стонет уже не от боли, а от разрывающихся внутри искр накатывающего чувства. Химчан дышит тяжело, продолжая проникать в тело мальчика, с каждым толчком ускоряя темп. Руки Джело ложатся ему на плечи, прижимая к себе ближе. Ему хочется кричать, но у него нет для этого сил. Все мышцы напряжены, и только когда Химчан еще глубже входит, вдавливая Чунхона к постели так, что тот задыхается уже сам не зная, от чего больше, Джело чувствует, как его тело дрожит. Он выгибается вверх, хватая губами воздух, и кончает. Следом за ним кончает и Химчан, после чего без сил падает на кровати рядом с мальчиком. Джело находит его губы и раскрывает их ленивым поцелуем, после чего глаза безвольно закрываются, и он проваливается в сон. Утром Чунхон просыпается в одиночестве на скомканной черной простыне, укрытый другой такой же черной простынью. Голова побаливает, когда он делает неуверенные шаги в кухню, откуда слышит стук посуды. - Я сделаю тебе «кровавую мэри»*, - вместо «доброе утро» говорит ему Химчан, улыбаясь уголком губ. – У меня свой рецепт. Тебе сделаю безалкогольный, - продолжает он, и снова улыбается. Джело кивает, на пару минут уходит в ванну, а когда возвращается, то садится на стул рядом с парнем, который смешивает необходимые ингредиенты в высокий стакан. Лицо Химчана светлое и спокойное, и теперь этот взгляд темных глаз совершенно иной – он никак не отталкивает, не кажется грубым, как при первой минуте их встречи, а лишь затягивает идеальным бездонно-глубоким черным цветом. - Я хочу тебя пофотографировать, Чунхон, - говорит Химчан через несколько минут, усаживаясь напротив мальчика. Тот делает глоток томатного сока и расслабленно смотрит на парня. Вчерашняя ночь оказалась продолжением сна, вот только Джело прекрасно помнит все поцелуи и вздохи, а еще он знает, что Химчан всё это помнит так же хорошо, как и он. - Расскажешь мне солнечное правило шестнадцати? – слегка растягивает губы в ухмылке Джело, раскидывая руки на столе, и тянется ладошками к Химчану. - Нет, - усмехается тот, не понимая, откуда Джело вообще известно об этом правиле из категории фототерминов. Он тянет руку навстречу чунхоновской и сжимает пальцы мальчика. – Сегодня пасмурно. Сегодня будут хорошие тени. Джело бросает взгляд на серое небо за окном, а потом поворачивается к Киму и улыбается, облизывая губы, чтобы стереть с них остатки томатного сока: - На плёнку 220? - На плёнку 220, - усмехается Химчан и проводит рукой по растрепанным волосам мальчика, придавая еще больший хаос его утренней прическе. _____________________________ *Darkroom - освещённое помещение для анонимных, в том числе и групповых, сексуальных контактов, а также для БДСМ-игр. Первоначально они располагались в подвальных помещениях гей-клубов. Сегодня «тёмные комнаты» больше не являются спецификой гей-культуры и распространены, хотя и реже, в гетеросексуальной секс-культуре, в частности в БДСМ- и свингер-клубах *Эклектика - использование мебели смешанной стилистики или комбинация предметов различного происхождения, стилей и времен. Эклектика становится стилем в интерьере, если он спроектирован по принципу сочетания не более двух-трех стилистических типов, объединенных цветом, текстурой, архитектурным решением. *Квартал красных фонарей — район города, в котором процветает проституция и другие виды секс-индустрии. Есть в Париже, Токио, Лондоне и др. городах. *Кровавая Мэри и безалкогольная Дева Мария часто готовится по утрам в качестве похмельного средства.