***
Конечно, свой путь я выбрал сам. И решение вернуться на Таанаб принял добровольно. Но тогда, два года назад, всем нам казалось, что мы поступаем правильно. Выйти в отставку и отдохнуть, наконец, от войны — что может быть лучше? Мы — Проныры. Мы совершаем невозможное. Наша эскадрилья давно овеяна легендами. Но мало кто задумывается, как далась нам эта война. Скольких мы потеряли, сколько крови и смертей видели за эти годы. Мы ведь не железные… Большинство из нас оказались в этой мясорубке совсем ещё мальчишками. Веджу было шестнадцать, мне около восемнадцати. Другим ребятам чуть больше. И тем, кто выжил, сейчас уже сорок или около того. По крайней мере, мне стукнет сорок через стандартную неделю, а у Веджа юбилей чуть позже, но разница у нас небольшая. Мы ещё молоды по человеческим меркам, но иногда я думаю, что в душе мы глубокие старики. Мы — ветераны. Мы прошли через такое, что вам и не снилось. Поэтому, когда мы выходили в отставку после заключения мира с Империей, все думали, что так будет лучше. Вот только никто из нас не был готов к тому, что адаптироваться к мирной жизни будет так сложно. Всю сознательную жизнь мы сражались с Империей. Наши руки по локоть в крови. Нас почитали как героев. Нашими победами пользовались в своих интересах политики. Нами восхищались обычные граждане, которых мы защищали. И мы чувствовали себя нужными, потому что знали — пока мы сражаемся, мир становится хоть чуточку лучше. И каково же было наше удивление, когда мы поняли, что в мирной жизни мы стали никому не нужны. Никому, кроме нас самих и наших семей. Это у кого были семьи… Не всем из нас повезло в личной жизни. И мы вдруг поняли, что наша жизнь теряет смысл. Каждый из нас справлялся как мог. Кому-то было проще, кому-то сложнее. Я искренне радовался за Веджа и по-доброму завидовал ему. У моего друга есть жена и две замечательные дочурки. После отставки семья стала для него всем. Ведж наконец-то смог уделять им достаточно времени, как и хотел, и для него адаптация прошла относительно легко. Хотя я не берусь судить. Никогда до конца не знаю, что у него на душе, могу только догадываться. А для меня семьёй всегда были ребята — моя эскадрилья. И семья Веджа. Я искренне восхищаюсь Йеллой — моему другу досталась прекрасная жена. А его дочери для меня как родные… Приходить к Антиллесам в гости и возиться с Сиал и Мири всегда было для меня в радость. Очень больно было отрывать от себя этот кусок моей души. Но я на это решился. На Таанабе были очень рады экс-Проныре. Мне предложили хорошую работу — тренировать молодёжь и возглавить одну из таанабских эскадрилий. И я понял, что для меня это шанс. Я снова был нужен и мог делать то, что умел лучше всего — летать и передавать свой опыт. Но я не сразу принял это предложение. Тяжело было решиться… Да, Таанаб был моей родиной, но меня там никто не ждал. Ни семьи, ни друзей… Только работа. Моё сердце осталось на Корусканте с Веджем и его семьёй. Настоящий дом там, где тебя любят и ждут… И это не Таанаб. Но я не мог злоупотреблять добротой Веджа и его хорошим отношением ко мне. Я знаю, он ценит меня и считает своим другом. Однако я считал, что не должен был навязываться и надоедать. Не хотел показаться прилипалой, минокком. Ведж никогда не сказал бы мне ничего подобного, но надо знать меру. И я решился. Друг поддержал моё решение, сказал, что это очень неплохой вариант, но я видел грусть в его глазах — он всё прекрасно понял. Ох, знал бы он, каково в этот момент было мне… Хотя знал, наверное. Чувствовал. Ведь это Ведж.***
И вот уже почти два года я живу на Таанабе. Нет, моя жизнь вовсе не плоха. Меня ценят и уважают, у меня хорошая работа, чувствую себя нужным. Есть даже какой-то круг общения — в основном такие же, как я, пилоты. Но когда я возвращаюсь вечером в свою пустую квартиру, меня неизменно охватывает чувство тоски. Пустые стены, пустая жизнь… И в такие моменты я очень скучаю. Скучаю по тебе, дружище… По былым временам. Даже по боевым будням. Вот то была настоящая жизнь! Да, мы созваниваемся с тобой довольно часто. Я в курсе, что происходит в твоей жизни, ты — что делается в моей. Я, как подобает Уэсу Дженсону, шучу и улыбаюсь, а ты внимательно смотришь на меня и, как обычно, делаешь какие-то свои выводы. Наверное, ты мне не веришь, и правильно делаешь. Но я не должен, не имею права ныть. Знал бы ты, как часто мне хочется сказать тебе — забери меня отсюда… Но я молчу. Уэс ведь весельчак и шутник. Уэс не должен быть грустным. Я не хочу, чтобы ты видел меня таким. Ведь я уже взрослый мальчик, должен быть самостоятельным и не держаться за твою штанину. Ты обещал как-нибудь приехать с семьёй на Таанаб, но я понимаю, что поездка ко мне в гости не в приоритете, у тебя много своих забот. Я буду счастлив, если ты всё же доберёшься до меня, но я не в праве требовать. И не хочу навязываться. Знаю, что могу довериться тебе, рассказать всё, как есть, и ты меня поймёшь и поддержишь. И соблазн велик. Никто, кроме тебя, не знает меня так же хорошо. Но я держусь. Я не должен загружать тебя своими проблемами. Поэтому рука замирает в каком-нибудь миллиметре от кнопки вызова… Я не решаюсь звонить тебе чаще, чем мне кажется разумным. Вот и сейчас моя рука снова замерла над голопроектором. Хочется отругать себя за слабость и хандру. Ну же, Уэс, ты ведь взрослый мужик! Тебе почти сорок лет! Так какого ситха ты ведёшь себя как неразумное дитя? Убираю руку, но тут же резко вздрагиваю от громкого звука. Надо же, входящий вызов. Отвечаю и вздрагиваю снова. Ведж… На лицо сразу наползает глупая счастливая улыбка. Как всегда, когда вижу тебя. Ты улыбаешься в ответ, и я понимаю, что ты тоже рад меня видеть. — Привет, старина! Что-то давненько мы с тобой не общались, прости, я совсем закрутился. Как твои дела? Что я могу сказать? Как всегда. У меня всё хорошо, я доволен своей жизнью. Правда, доволен. А ты почему-то хмуришься… И переходишь сразу к делу, ты всегда так делаешь. — Уэс, я от кого угодно ожидал жизнь в затворничестве, но только не от тебя. Заканчивай с этим. Делаю удивлённое лицо. — Я не затворник. Я просто занятой человек. — Ну-ну… Тогда скажи, какие у тебя планы на ближайшее время? Пожимаю плечами. — В общем-то, никаких. А что? Ты вздыхаешь и грустно смотришь на меня. Неужели снова видишь меня насквозь? — А то. Я ведь прекрасно помню про твой день рождения и не хочу, чтобы в этот день ты был один. Всё, хватит с меня! Хочу возразить, что я не буду один, но понимаю, что это бесполезно — мы оба знаем правду. Поэтому просто слушаю тебя. Ты явно что-то задумал, а твой голос звучит строго и безапелляционно, как бывало раньше, когда ты был моим командиром. Такой голос я привык слушать всегда. И сейчас мне кажется, будто мы вернулись в прошлое, когда ты устраивал мне головомойки. — Немедленно бери бессрочный отпуск. И не спорь со мной. Жду тебя через несколько дней на Корусканте. И не только я, мы все тебя ждём. Девчонки по тебе скучают, постоянно спрашивают, почему дядя Уэс долго не приходит в гости. Искренне удивляюсь. — Неужели они всё ещё помнят меня? Кажется, теперь удивлён ты. — А почему они должны тебя забыть? Сиал и Мири очень привязаны к тебе. На душе становится тепло, но я всё ещё не верю в реальность происходящего. — А как же Йелла? Она не будет против? Ты закатываешь глаза и всем своим видом показываешь, как тебя раздражают подобные мысли. — Уэс… Я думал, мы больше не вернёмся к этой теме. Йелла никогда не была против нашей дружбы, она очень хорошо к тебе относится. И она тоже хочет тебя видеть. Кстати, моя жена просила тебе передать, чтобы никаких гостиниц, и я с ней абсолютно согласен. Остановишься у нас. В общем, собирайся. И чтобы завтра же вылетел на Корускант, понял? Ни за что не поверю, что не сможешь. Ох, Веджи… Ты всё такой же. И я, как обычно, не могу тебе отказать, ты знаешь это. С тобой я готов пойти хоть на край света, тебе достаточно лишь позвать. И сейчас я счастлив. Ты и правда хочешь меня видеть, я знаю это, чувствую. Снова улыбка до ушей. — Считай, что одной ногой я уже на Корусканте, босс! Ты ухмыляешься. — Так-то лучше, дружище! Ждём тебя. Да… И скажи своим, чтобы скоро тебя не ждали. Я жутко соскучился! Мы прощаемся. И жизнь снова заиграла яркими красками. Я понимаю, что нужен тебе, как и раньше. И я возвращаюсь домой. Ведь дом там, где любят и ждут…