Розы, помолвки и мишкопчелы

Началось все с помолвки Греты. Нет, Грета, как выяснилось, и раньше была помолвлена. Но раньше помолвка была тайной. А теперь тайна уже таковой не являлась: Грета представила своего избранника, и почему-то Гвендалю. Хотя не так уж «почему-то»: пока король, Конрат и Вольфрам прохлаждались на Земле, на плечи Гвендаля ложились заботы о всем Шин-Макоку. В том числе — и о Грете. Избранник Греты Гвендалю не понравился. Тонкий-звонкий, сразу видно: себе на уме, вдобавок из какого-то захудалого рода, с именем под стать: Фаустус. У нормальных мазоку таких имен не бывает. Было в этом Фаустусе что-то подозрительное. — Ты просто ревнуешь, — сказала Аниссина, когда Гвендаль, мрачнее тучи, вышел на веранду попить чайку. Аниссина уже сидела там, хрустя печеньем — кажется, тем самым, которое он испек еще вчера, для успокоения нервов. — Не каждый день доводится выдавать замуж любимую дочь. Гвендаль мог бы сказать, что Грета не его дочь, но, по правде, на эту роль она вполне подходила. Больше, чем кто-либо. Иногда Гвендаль задумывался о том, чтобы завести своих детей, но это были мысли туманные и неопределенные. Конечно, дети невероятно милые… однако того, чтобы ради них жениться на ком-то вроде Аниссины, они не стоят. Самой Аниссине дети тоже не нужны, она слишком для этого прогрессивная. И потом… О «потом» Гвендаль предпочитал не задумываться, чтобы не хмуриться лишний раз. Блистательная Шери, мама Гвендаля, все время попрекала его намечающимися морщинами. — И подругу тоже, — следующие слова Аниссины заставили Гвендаля нервно вздрогнуть — совершенно непроизвольно, разумеется. Если он кого когда и боялся по-настоящему, так это свою «подругу». — Выдавать замуж? — уточнил Гвендаль. В это было не так-то просто поверить. Чтобы Аниссина, убежденная противница брака, решилась связать себя с кем-то узами? Зато наконец можно будет вздохнуть в собственном замке спокойно. Вряд ли жених Аниссины, каким бы он ни был задохликом, потерпит, чтобы его невеста жила с другим мужчиной. Хотя… он ведь может Гвендаля испугаться и уступить ему. Вот это будет совсем невесело. На дуэль его вызвать, что ли? С условием, что в случае победы Гвендаля этот неизвестный субъект сгребает Аниссину в охапку и убирается подальше. Не годится. Аниссина наверняка выступит против Гвендаля вместо своего избранника, а в таком случае о победе можно даже не мечтать. — Именно, — Аниссина с невозмутимым видом отхлебнула чаю. — Я выхожу за Гюнтера фон Крайста. Гвендаль закашлялся. Желание выпить чаю испарилось без следа. Теперь хотелось чего-нибудь покрепче. — Гизела всецело поддерживает наш союз, — продолжила Аниссина. — Думаю, со свадьбой не станем затягивать… что с тобой? Ты побледнел. — Это замечательно, — отрезал Гвендаль и ушел с веранды. На полпути в кабинет он понял, что сжимает кулаки. *** Визит Риндзи фон Винкотта внес еще больше сумятицы в существование Гвендаля. Хмурясь, хозяин замка фон Вальде встретил непредвиденного гостя. Работа с документами в последнее время и без того шла из рук вон, так почему бы не отвлечься? Сурово насупив брови, Гвендаль выслушал положенные рассуждения о природе и погоде, которые у лишь чуть подросшего проказника получались неважно. Наконец Риндзи соизволил перейти к делу. — Я пытался предупредить Грету, но она не слушает! Она слишком быстро выросла. Я не знаю Фаустуса, он даже свое родовое имя не назвал, а она ему доверяет. Надо мной почти смеется. — Вид у Риндзи был обиженный. Ничего удивительного, трудно скрывать свои истинные эмоции, в его-то годы. Гвендаль попытался вспомнить родовое имя Фаустуса (которое у него, в отличие от самого Фаустуса, подозрений не вызвало) — и не смог. Похоже, новость о помолвке Аниссины заставила его позабыть о помолвке Греты. И всеми связанными с этим трудностями. — А еще они куда-то вместе ходят, — добавил Риндзи. — Я пытался за ними проследить после бала, но они будто исчезли! С поля, то есть открытого пространства. Раньше я всегда находил Грету, когда мы играли в прятки, а теперь найти не смог. Это было действительно нехорошо. Пропадать где-то с Гретой — до официального заключения брака? Такого Гвендаль никакому Фаустусу не мог позволить. Нахмурившись, он пообещал разобраться. Такая возможность должна была в скором времени представиться: в столицу возвращалась Шери, а ее возвращение всегда означало новый бал. На котором непременно будут Грета и ее избранник. *** Гюнтер выглядел недовольным. Гвендаль мог его понять — грядущая женитьба на Аниссине ни у кого не вызовет оптимизма. Но была же причина, по которой Гюнтер согласился. Может, потому, что Аниссина всегда привлекала его к своим опытам безболезненно, используя как рычаг давления увлечение Гюнтера королем. А потом так или иначе справлялась с тем, что из Гюнтера в итоге получалось — он неизменно становился жертвой ее сорвавшихся экспериментов, убегать так и не научился. Слишком вежлив был, чтобы отказаться. Может, это был и чисто политический союз, как знать. Вокруг влиятельного и прекрасного фон Крайста потенциальные женихи-невесты вились толпами… В отличие от самого Гвендаля, Гюнтер никогда не мог их толком разогнать. Или не хотел. Хотя, скорее всего, он просто не обращал на них внимания. Не замечал вследствие рассеянности, которая в последние годы только усилилась. В первом браке Гюнтер был счастлив, но все закончилось трагично. Неужели он рискнул еще раз? С Аниссиной свободно не выдохнешь, зато она точно не умрет прежде времени. Такую сама смерть испугается… тьфу-тьфу-тьфу, талантливая изобретательница стране еще пригодится. Увидев Гвендаля, Гюнтер подался вперед, видимо, намереваясь заговорить, но по неосторожности наткнулся на танцующую пару. Пока пара, и мужчина, и женщина, во все глаза таращились на прекрасного Гюнтера — Гвендаль их понимал, обаяние фон Крайста на всех так действовало с непривычки, — среди гостей мелькнула знакомая девушка в светлом платье. Платье потрясающе гармонировало с ее темной кожей; совсем девочка, подумал Гвендаль умиленно. Куда такой замуж выходить, ненормальные люди, все у них не как у приличных мазоку. Вот вернется его величество… Хотя он, скорее всего, одобрит. Надежда только на Вольфрама — забавно, но его скверный характер остается единственным, на что можно положиться. — Грета! — Гвендаль поспешил к девушке, но опоздал: ее спутник, этот бледный Фаустус, уже успел увлечь Грету прочь из зала. Девушка последовала за ним, смеясь и, кажется, даже не подозревая о грозящей ей опасности. Вслед за ними Гвендаль выбежал из зала; парочка тоже перешла на бег. Может, заметила преследование. А возможно, влюбленные просто спешили. До Гвендаля донеслись обрывки фраз: — Сегодня ты мне тоже покажешь, правда, Фаустус?.. Предпочитая не задумываться о том, что именно скользкий тип Фаустус может показать молодой и неопытной принцессе, Гвендаль последовал за ними. Что-то, а бегать он умел — регулярные тренировки с Аниссиной давали о себе знать. В результате Гвендаль оказался на открытой площадке. Грета и Фаустус как сквозь землю провалились, Риндзи был прав. Гвендаль заозирался, обескураженный… А потом что-то спикировало на него сверху. *** — Гвендаль исчез. — Аниссина, пожалуй, выглядела даже довольной. Гюнтер посмотрел на нее с негодованием: — Разве тебя, как невесту, не должно печалить его исчезновение? — Я не его невеста. — Аниссина обезоруживающе улыбнулась. От этой улыбки Гюнтеру захотелось попятиться. — И замуж вообще не стремлюсь, мне исследования дороже. Это был… эксперимент. — Помолвка — эксперимент? — Негодование Гюнтера достигло апогея. — Не было помолвки. — Аниссина покачала головой. — Я сказала Гвендалю, что помолвлена с тобой, а тебе — что с ним. Ваша реакция была весьма… любопытной. И подтвердила мои подозрения. Если бы не это его исчезновение, вы бы уже объяснились, наконец. — Объя… Ты о чем? — Гюнтер нахмурился, хотя так эффектно, как у Гвендаля, у него все равно не получилось. — Нужно найти его! И как можно скорее. Опросить всех, с кем он говорил в последнее время… — Со мной он говорил только о помолвке, — сообщила Аниссина. Гюнтер поморщился: — Может, хватит? Это было невежливо. Нехороший розыгрыш. — Какие-то претензии?.. — Аниссина уперла руки в боки, потом в задумчивости подперла ладонью подбородок: — Мы с Гвендалем о настоящей помолвке говорили. Грета с каким-то аристократом должна обвенчаться, Фаустус, вроде… — Молодежь, — обреченно простонал Гюнтер. — Рано ей еще замуж! А какое родовое имя у этого… Фаустуса? Аниссина свела брови на переносице и озадаченно сказала: — Не помню. *** — Я тоже не помню родовое имя Фаустуса. — Риндзи был собеседником поопаснее Аниссины. Едва не придушив Гюнтера в объятиях, на нужную тему говорить он согласился далеко не сразу. — Я поэтому к Гвендалю и пришел. Рассказал ему, как Грета и Фаустус этот пропадают куда-то время от времени. А они, оказывается, еще и помолвлены! Разве они могут пожениться? Он слишком подозрительный! Я вызову его на дуэль и убью… — Его величество не одобряет дуэли со смертельным исходом, — пробормотал Гюнтер, хотя и сам уже готов был прибить этого Фаустуса. Покуситься на честь принцессы, а потом… страшно даже сказать, похитить Гвендаля! Нужно срочно поговорить с принцессой. Она ведь точно знает родовое имя своего избранника, и все это, похоже, очень серьезно, так что правилами вежливости, предписывающими не говорить с особами королевской крови о делах интимного характера, можно пренебречь. Вернувшись в замок Клятвы-на-Крови, Гюнтер узнал свежую новость: принцесса пропала вслед за Гвендалем. — Она читала в комнате, — Эффи ревела в три ручья. Она всегда была излишне чувствительной, — потом я заглянула — нету! И куда могла пойти… — Ее похитили! Точно похитили! — наводила панику Сангрия, пока Лазанья, высунув язык, что-то бойко строчила в извлеченном невесть откуда блокноте. Гюнтеру пришлось задержаться, чтобы успокоить девушек. После этого он осознал еще одну неприятную новость: теперь, когда Гвендаль и принцесса исчезли, управление замком ложится на его плечи. Пока король и Конрат с Вольфрамом не вернутся. Но Гюнтер совершенно не желал заниматься управлением. Он хотел найти пропавших — и выяснить, наконец, что же это за Фаустус такой. Никто из служанок не помнил молодого мазоку, который оказывал внимание принцессе. Среди знакомых Гюнтеру аристократов никого с таким именем не было. Слышавшие о Фаустусе не могли вспомнить его родовое имя, а видевшие — не помнили, как он выглядит. Риндзи признался, что видел его только краем глаза. Темная личность. Чтобы развязать себе руки и возглавить полномасштабные поиски пропавших, Гюнтер вынужден был прервать отдых несравненного двадцать седьмого мао и вызвать его в Шин-Макоку. *** — Что-то случилось, Гюнтер? — Его величество смотрел с неподдельным сочувствием. — Ты не бросаешься навстречу с объятиями, значит, дело действительно серьезное… — Гвендаль пропал, — Гюнтер безгранично восхищался своим прекрасным справедливым королем, но для объятий явно было не время. — И принцесса Грета. — Грета?! — На Вольфраме лица не было. — Я сейчас же возьму отряд и направлюсь на поиски! — Откуда они пропали? — Конрат сузил глаза. — Из замка, — уточнил Гюнтер. — Я полагаю, в этом замешан некий Фаустус. Его величество подпрыгнул на месте. — Вам знакомо это имя? — На такую удачу Гюнтер и надеяться не смел. — Ваше величество…. — Это был мой кошмар при поступлении в университет. — Король тяжело вздохнул. — Лучше было профессионально заняться спортом, чем с этой… литературой морочиться. — Причем тут литература? — нетерпеливо одернул его Вольфрам. Гюнтер посмотрел на младшего сына королевы с заметным неодобрением. Столько лет уже прошло, а он так и не остепенился. Хотя для мазоку подобное развитие естественно — это общение с его величеством и юной принцессой заставило Гюнтера измерять время по-другому. — Пойду переоденусь — и сразу на поиски! Никто не стал его останавливать. — Принцесса Грета была помолвлена с неким мазоку по имени Фаустус, — встревоженно сообщил Гюнтер. — Так она сказала Гвендалю, а он передал Аниссине. До этого принцесса какое-то время общалась с Фаустусом, чему свидетель — юный Риндзи фон Винкотт. Родовое имя этого Фаустуса никто вспомнить не может, как и его внешний вид… — У него и не может быть родового имени, — сказал король Юури. — Ну разве что фон Пудель. — Не смешно, ваше величество, — почти пропел Конрат. — Кто бы говорил. — Король совершенно неподобающим образом пнул его локтем. — Грета пропала, сосредоточься. — Ваше величество. — Гюнтер счел нужным отвлечь короля Юури, чтобы тот не вздумал отвечать на совершенно непочтительный подзатыльник, которым Конрат наградил его в ответ. Если его величество за прошедшее время изрядно подрос, то Конрат, наоборот, ударился в детство. Оно-то и хорошо, толкового детства у мальчика не было, но не сейчас же. Гвендаль пропал. И юная принцесса. — Если вы знаете что-то о предполагаемом избраннике принцессы… — О нем самом — нет. — Король Юури наградил Конрата взглядом, обещающим скорую расплату, но продолжать потасовку не стал. Разумное решение. Растратить излишнюю энергию Конрата можно другим способом, более результативным. Вот найдет Гюнтер Гвендаля — и до обморочного состояния среднего сына королевы загоняет, на тренировочной площадке. Шутить в такое время! Положительно, только Конрат… — Вообще, «Фауст» — это кулак, в переводе с немецкого. Гюнтеру очень даже нравилось, когда король проявлял знания, полученные им в земном университете, но сейчас он предпочел бы, чтобы его величество говорил немного быстрее. Гвендаль мог быть в опасности. За юную принцессу следовало волноваться больше, ведь изначально коварный «поклонник» положил глаз именно на нее, к тому же, с неведомой целью; однако Гюнтер был уверен, что принцессу Грету бесстыжий похититель не убьет. А Гвендаль… он наверняка отдаст жизнь, лишь бы защитить Грету, и подлец с безвкусным именем Фаустус не преминет эту жизнь забрать. Гвендаль слишком ранимый, его представление о чести не сопоставимо с испорченным миром, управление государством ему под силу, но когда речь заходит о дорогих для него мазоку и людях, он очень уязвим. И кто любит принцессу Грету больше Гвендаля? — Отсюда панцерфауст… или фаустпатрон — первый противотанковый гранатомет одноразового действия. Но на Земле был еще один Фауст… мифический. Король Юури зачем-то огляделся, видно, вспоминал, что находится в Шин-Макоку, где вещи и существа, которые он полагал мифическими, являются самыми что ни на есть настоящими. — Иоганн Георг Фауст, — старательно выговорил его величество. — Доктор, чернокнижник, живший в первой половине шестнадцатого века в Германии… или не живший. Есть умники, которые доказывают, что он точно существовал. Даже факты приводят, дескать, он в каком-то Кн… Книтлигене родился. Еще в пятнадцатом веке. Потом получил место учителя в Кре… Крейцнахе, кажется, так. Но оттуда ему пришлось бежать из-за преследований недовольных сограждан, задавшихся целью спалить его на костре. Потом Фауст начал странствовать по Европе, выдавая себя за великого ученого, похвалялся, что может сотворить все чудеса Иисуса Христа… — Земное божество, — объяснил Конрат. Гюнтер поощрительно кивнул: объяснение пришлось крайне кстати. И все же его величество говорил слишком много. До учебы в земном университете за ним не наблюдалось такой склонности. Раньше, узнав о пропаже Греты, он бы не стал разбираться, а как Вольфрам, двинулся бы на поиски. И, возможно, ему бы даже повезло. В отличие от Вольфрама. Гюнтер не знал, к лучшему ли то, что король Юури так повзрослел. С одной стороны, такой король вызывал даже больше восхищения. С другой… Гюнтер отчаянно переживал за Гвендаля и ничего не мог с собой поделать. Когда Аниссина рассказала о своей с Гвендалем помолвке, Гюнтер честно пытался обрадоваться, но не смог. Он не считал Аниссину подходящей партией для старшего сына королевы: трудно сказать, кого бы он счел подходящим. За последние несколько десятков лет Гюнтер с Гвендалем очень сблизились… на почве государственных интересов, разумеется. Гюнтер, конечно, и не надеялся на другой, более личный интерес, в конце концов, у них была приличная разница в возрасте, да и смотреть на Гвендаля иначе чем как на непутевого молодого мазоку было сложновато… Но об этом мазоку хотелось заботиться. Гюнтер всецело одобрял начинания Гвендаля и, страшно сказать, постепенно начал питать к нему личную привязанность. — Есть письма, которые якобы подтверждают существование доктора Фауста, — продолжил Юури. — И даже записи о его смерти. Если им верить, Фауст умер осенью, в небольшой гостинице. Позже местные жители утверждали, что в эту страшную ночь разразилась буря при ясном небе. Из печной трубы гостиницы несколько раз вырывалось пламя синего цвета, а ставни и двери в ней начали хлопать сами по себе. Крики, стоны, непонятные звуки продолжались не менее двух часов. Только под утро перепуганные хозяин и прислуга осмелились проникнуть в номер доктора. На полу комнаты среди обломков мебели лежало скорченное тело человека. Оно было покрыто чудовищными кровоподтеками, ссадинами, один глаз выколот, шея и ребра переломаны. Казалось, несчастного колотили кувалдой. Это был обезображенный труп доктора Иоганна Фауста. Горожане утверждали, что шею доктору сломал демон Мефистофель, с которым он заключил договор на двадцать четыре года. По истечении срока демон убил Фауста и обрек его душу на вечное проклятие. Но это все полная чушь, разумеется. Фауст вряд ли существовал в реальности. Он прославился именно как литературный персонаж. — В Шин-Макоку много литературных персонажей, — подтвердил Конрат. От очередного тычка локтем он увернулся. — Не перебивай. Образ Фауста стал особенно популярен в эпоху Возрождения. Тогда на Земле еще верили в чудеса. — И правильно делали. — Определенно, в последние несколько лет Конрат распустился. Раньше он не позволял себе так нагло прерывать речь его величества. Впрочем, в начале отношений всегда хочется нравиться, потом эта потребность отпадает, и те, между кем установилась связь, могут быть друг с другом самими собой. А истинная сущность Конрата могла дать эгоистичному бездельнику Вольфраму сто очков вперед по вредности. Гюнтер поражался, как его величество до сих пор терпит. Впрочем, терпение у короля Юури было ангельское. Сам Гюнтер таким терпением не отличался. Еще немного — и он рванет на поиски Гвендаля вслед за Вольфрамом, не дослушав познавательный, но излишне подробный рассказ короля. — Чудеса в ту пору воспринимались либо как связанные с Богом, либо как союз дерзновенного ума с нечистой силой. В то время фигура доктора Фауста приобрела легендарные очертания и широкую популярность. О нем много писали, присваивали ему подвиги других чародеев, таких, как Симон Волхв или Альберт Великий. Немецкий писатель Гете свел все, что было известно о Фаусте, воедино, и написал свою трагедию. У него Фауст — персонаж скорее положительный, потому что ищет знание. Фауст Гете — неутомимый искатель «верного пути», чуждый желанию погрузиться в бездейственный покой. Он недоволен тем, что есть, он ищет большего. Из-за этого Фауст Гете и погубил свою возлюбленную Гретхен. Он отрастил себе орлиные крылья… — Гретхен? — Гюнтер нахмурился. — Наша принцесса… Очень похожее имя. И, если у мерзавца есть орлиные крылья, неудивительно, что ему удалось скрыться с глаз Риндзи фон Винкотта! — Демоны — это мы, — прищурился Конрат. — Мазоку. Фауст, согласно земному преданию, был человеком. Ему на помощь пришел самый сильный демон, Мефистофель. Самый сильный мазоку — это ты, Юури. Если верить литературе, все дороги ведут к тебе. — Я еще не договорил, — король покачал головой. — Во-первых, есть одно существенное отличие Фауста Гете от предыдущих. Его зовут Генрих, а не Иоганн… — Фон Генрих! — Перед глазами Гюнтера возникла нужная полка в библиотеке. — Очень древний род. Что-то было связано с ними… Мне нужно посмотреть. — Мы с тобой, — вызвался король. Конрат кивнул. Они продолжили говорить по дороге: — На самом деле, в земной литературе есть и Фаустус, не просто Фауст. «Доктор Фаустус» — так называется самый известный роман Томаса Манна. Но там Фаустус теряет свое личностное значение. Он — просто образ. Воображаемый человек… или мазоку. У меня предчувствие, что Грете и Гвендалю ничего не угрожает, — видимо, этим и объяснялось спокойствие короля Юури. Все же его величество прекрасно знал, когда нужно незамедлительно действовать. — Не думаю, что наш Фаустус воображаемый. — Гюнтер покачал головой. — Его видело как минимум несколько мазоку. *** — Род фон Генрих… Точно, — Гюнтер безошибочно нашел новую страницу. Где-то он читал, что обязанность любого преподавателя — переставлять в год как минимум двести книг, и был с этим вполне согласен. Библиотеку замка Клятвы-на-Крови он изучил от и до. — В незапамятные времена они заключили союз с загадочными магическими существами. После этого о них ничего не было слышно. Род сгинул. Пишут, что произошло это в ясный день. Неизвестно откуда налетела буря, из печной трубы усадьбы несколько раз вырывалось пламя синего цвета, а ставни и двери начали хлопать сами по себе. Крики, стоны, непонятные звуки продолжались не менее двух часов… — Что-то это мне напоминает, — задумчиво сказал Конрат. У него всегда была хорошая память. — Та же судьба постигла и доктора Фауста! — кивнул Юури. — Если, конечно, верить земным записям… С кем заключили союз фон Генрихи? — Тут не написано. — Гюнтер покачал головой. — Зато указано месторасположение усадьбы. Конрат взглянул на карту и нахмурился. — Там сейчас разлом. И множество подземных коридоров, уходящих во все стороны — я в тех краях был как-то. — Что ты там делал? — поинтересовался король. — Там всегда можно было остаться в одиночестве, — ответил Конрат несколько уклончиво. — Нам не обойтись без Райана и его панды. Иначе заплутаем. — Надеюсь, фон Генрихи заключили союз не с адско-райскими гоалами, — его величество тяжело вздохнул. — Надо позвать Вольфрама. — Напрасная затея, — Конрат отошел от окна, к которому успел приблизиться. — Он только что выехал со своим отрядом в восточном направлении. Как только найдем Грету с Гвендалем — передадим Вольфраму весточку с коцухидзоку. Похоже, Конрат, как и его величество, не особенно тревожился о принцессе с братом. Или просто хорошо держал себя в руках. *** Песчаная панда не понадобилась. Грету и Гвендаля они нашли в первом же тоннеле. И не только их. — Это же… мишкопчелы. — Вид у его величества был в высшей мере удивленный. — Так много… откуда?.. — Юури! — Грета увидела их первой, замахала рукой. — Конрад, Гюнтер! Идите сюда! Только осторожно… Гюнтер, ой, я же предупреждала! Гюнтер чудом избежал столкновения с мишкопчелой, но споткнулся, потерял равновесие и неминуемо свалился бы, не поддержи его очень вовремя Гвендаль. И когда успел. — Что вы тут делаете? — спросил Юури. — Там в замке все на ушах стоят, вы хотя бы предупредили! — Несколько мишкопчел заболели, — объяснила Грета. — Им требовался срочный уход. Я рассказала Фаустусу, что лучше всего это получится у Гвендаля. Он очень любит мишкопчел! Но нам нужно было спешить, объяснять было некогда. Поэтому здоровые мишкопчелы похитили Гвендаля. Мне очень стыдно, — Грета вздохнула, — что я заставила всех волноваться… Я хотела рассказать, где Гвендаль, но потом Фаустус сказал, что нужна еще и моя помощь. Промедление было смерти подобно, мишкопчелы отнесли меня сюда… Я собиралась передать записку с мишкопчелой в замок! Правда, собиралась… Не думала, что вы так быстро обнаружите мое отсутствие. — Принцесса… — Гюнтер просто слов не находил. — Столь вопиющее нарушение правил приличия… И здесь грязно! — Он только теперь заметил, что и Грета, и Гвендаль перепачканы по уши. Да и пахло от них далеко не розами. От него самого, похоже, уже тоже, потому что Гвендаль как-то не спешил его отпускать. Гюнтер усилием воли высвободился, сделал шаг к юной принцессе — и незамедлительно споткнулся снова. Пришлось Гвендалю опять его поддерживать, позор-то какой. На этот раз разжимать руки Гвендаль отказался — по своему обыкновению, молчаливо. А Гюнтеру, если честно, и сопротивляться особо не хотелось. — Интересный поворот, — прокомментировал Конрат. — Здесь пахнет красками Вольфрама. Ваше величество, не желаете ли наружу, проветриться?.. — Что ты, Конрад! — Король Юури никогда не переставал удивлять. — Бедные мишкопчелы! Они нуждаются в нашей помощи. Грета, мы можем чем-нибудь… — А… Конечно! — Девушка просияла. — Единственное, в чем нуждаются мишкопчелы — это любовь. Гвендаль любит их больше всех, я-то давно знаю! Поэтому он был нам нужен, мне и Фаустусу. Еще раз извините, что не предупредила… — Пустяки, — отмахнулся король. — Я знал, что с тобой все в порядке. Давайте любить мишкопчел вместе! У Конрата дернулся уголок рта. Какое-то время Гюнтеру казалось, что он зашипит, но добро победило — Конрат улыбнулся. — Конечно, Юури. Только скажу Райану и его панде, пусть передадут весточку в замок. — Кхм, — говорить, находясь в объятиях Гвендаля и зная, что все на него смотрят, было несколько неловко. Но настоящий преподаватель тем и отличается от любителя, что может уверенно вещать, в какой бы ситуации не оказался. — Принцесса Грета… Не соблаговолите ли представить нам своего избранника? — Фаустуса? Разумеется. — Грета выглядела абсолютно счастливой. — Вы уже знаете, что я выйду за него замуж? Гвендаль рассказал? — Ну… вроде того, — согласился Юури. — Фаустус, это мой папа Юури. — Грета обернулась к темной нише за своей спиной. — Не бойся, выходи. Он очень добрый! Из ниши показался бледный юноша с пепельными волосами. Ничем особенным, кроме этой бледности, он не отличался. — Шибуя Юури. — Его величество протянул руку первым. — Фаустус фон Генрих. — Голос у Фаустуса был слабый и неуверенный. И цвет глаз… — Примесь человеческой крови, — безошибочно определил Гюнтер. — Ты полукровка. Фаустус смущенно кивнул. — Поэтому и избегал показываться в обществе, — понял Гюнтер. Кажется, все кусочки мозаики встали на свои места. Или почти все. — Значит, род фон Генрих в свое время заключил союз с мишкопчелами? — спросил Гюнтер. — Не совсем так. — Фаустус покачал головой. — Раньше эти существа были более… злобными. Согласно условиям магического договора, они защищали наше поместье, а мы давали им столько мареку, сколько понадобится. В разумных, естественно, пределах. Но однажды один изобретатель из нашего рода попытался придать им больше силы. Эксперимент провалился. В итоге мишкопчелы стали… такими, какие они сейчас. А наше поместье рухнуло, потому что мы непрямым образом нарушили магический договор. Мы фактически уничтожили тех существ, которые были раньше. Никто из нас не умер; тот изобретатель, например, женился на девице из рода фон Кабельников и взял ее фамилию… Гюнтер почувствовал, как обнимающие его руки Гвендаля дрогнули. У Аниссины были во всех смыслах выдающиеся предки. — …кто-то стал путешественником, как моя мать. Но все как один фон Генрихи посвятили свою жизнь благополучию мишкопчел. В тоннелях, над которыми раньше стоял наш дом, мы разводим мишкопчел и заботимся о них. Только у меня сил маловато, — Фаустус вздохнул, — я же мазоку только наполовину. А другие фон Генрихи далеко. Я был очень рад, когда мне на помощь пришла Грета, но этого не хватало. — Где вы вообще познакомились? — строго спросил Гюнтер. — Здесь! — подхватилась Грета. — Два года назад. Конрад сказал мне, что тут можно подумать в одиночестве. Я приехала сюда и повстречала Фаустуса. А через год он меня разозлил, и я его по щеке хлопнула. Ну и… помолвлены мы с того времени. Я его еще на балы вытаскивала, но он не любит людные места. Так что, когда ему надоедало, мишкопчелы нас уносили по воздуху! И Фаустус показывал мне только что родившихся малышей-мишкопчел… — Ногису, — подтвердила подлетевшая к Гюнтеру мишкопчела. — Возьмите его на руки, — несмело предложил Фаустус… оказавшийся в высшей мере достойным мазоку. Гюнтер так и сделал — и у себя над ухом услышал восхищенный выдох Гвендаля. — Подумать в одиночестве, — сказал Гюнтер задумчиво, чтобы не сосредотачиваться на испытываемых ощущениях. — Кто бы сомневался… В инциденте с Фаустусом и нежданной помолвке принцессы Греты тоже был виноват Конрат Веллер. *** — Выдумка Аниссины? Х-ха! — На лице Гвендаля читалось заметное облегчение. — Это вполне в ее духе. — Знаешь, — сказал Гюнтер, — сегодня я вспомнил. Общение с мишкопчелами положительно влияет на память, нужно будет записать… — Что вспомнил? — Гвендаль заметно напрягся. — Что произошло в розарии несколько десятков лет назад, — продолжил Гюнтер. — Тогда в Шин-Макоку завезли особый сорт роз, их пыльца действует наподобие афродизиака. Я ухаживал за розами и надышался этой пыльцы, а ты зашел позвать меня на урок. Очень неловко получилось. Гвендаль покраснел не хуже, чем когда его окружали мишкопчелы. — Да нет… это был лучший раз в моей жизни, — признался он. — То есть, не то чтобы я… — Эти розы в Шин-Макоку сейчас запрещены, — сказал Гюнтер. — Но, кажется, мишкопчелы производят на меня похожий эффект. Или ты. Вместо ответа Гвендаль огляделся по сторонам, убедился, что никто не подглядывает, и поцеловал Гюнтера — до безумия сладким поцелуем. Ну чем на такое ответить? Разве что пощечиной.