Когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры, ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Евангелие от Матфея 6:16
Конец месяца
Утро. Суд. Вынесение приговора об убийстве. - Почему вы убили человека? - Человека убили. Вы это осознаёте? Чует сердце убийцы, что нет. Вы восседаете на своём троне, брезгливо перебирая факты гибели невинного человека. - Вы можете ответить на вопрос? - Отвечать? Я? Я приду в камеру и буду получать за даром пищу, которую купили мне Вы! - Подсудимый, говорите по существу. Сегодня у нас последнее заседание. В следующий раз мы объявим вам приговор. В конце концов, уважайте суд! - Суд. И что вообще может ваш этот суд? Не я ли осудил себя, убив эту смазливую девчонку? А вы! Вы всего лишь повинуетесь моей воле. Хотя, нет. Причёска у вас новая без моего одобрения появилась. Но вам идёт. Напомнило мне с вами нашу первую встречу… - Подсудимый! – синхронный стук молотка впервые за день раздался в этом зале. – Суд нужен для защиты невиновных и вынесения приговора, основываясь на собранных доказательствах инцидента. Только суд может определить вину человека. - Тогда получается, если я невиновен ещё, почему же я за решёткой? - Это меры предосторожности. - Вы пытаетесь меня уберечь от нового срока. Браво. Лучше бы за детьми своими так смотрели, как за преступниками.Тринадцатое марта
Школа. Три этажа. Пластиковые окна. Плитка. Лавочки. Цветы. Мальчики в костюмчиках, девочки и в том, и в этом. Девочки. Перемена. Учителя у себя, дети везде. Дети на первом, на втором и на третьем. Дети в подъездах, дети за гаражами, дети слушают гранж, дети пьют апельсиновый сок. Девочки сидят в классе литературы и ждут свой последний урок. - Блин, мне постоянно кажется, что она такая жирная, и постоянно удивляюсь одному... Как она пролазит в дверь? - Смешно, конечно, - улыбаясь, произнесла одна из трёх девочек на задних партах у окна. – Но меня больше вот, что интересует. Частенько над этим думаю. Не первый раз, в общем. В тот четверг подморозило за ночь, я шла в школу и чуть не грохнулась, а потом ещё литра первая. Пялилась в окно, слушала Казнову и вспоминала свою дорогу. А прикиньте, если бы она упала? - Лол. - Да, лол, но как бы она встала? - Ну, не знаю, перевалилась на животик и встала бы на коленки, - подключилась к разговору староста, сидящая у учительского стола. В классе находилась половина 10Б. Кто-то смотрел видюхю на телефоне, кто-то катал домашку, кто-то «думал о своём», растопырив уши. – На крайний случай, могла бы раздеться. Дома же она как-то спит. - Ну, да, с этим всё понятно. Испугало меня вот что: а если бы я шла рядом с ней или была неподалёку? Ты ж прикинь, как мне её поднять? Помочь? Да разве смогу я помочь? Стоять без дела было бы так стрёмно… - Это да. Думаю, пришлось бы имитировать помощь. - Лол. Лизка имитатор. - Слышь, рот бы прикрыла. - Ой, успокойся, - защищалась девочка с эльфийскими ушками. - Да пофиг, кстати, цитатку вспомнила. У Казновой на странице её и видела: «Если любишь оскорблять, будешь ты потом страдать». - Лол. - Всё тебе лол. - У неё же день рождения скоро, я думала, может, мультиварку ей подарить? Репосты мутит, жирок есть, наверное, ей это в кайф. - А мне кажется, у неё и так она есть, иначе зачем репостить? - Ололо. Просто она на будущие так делает. У меня тётя так же делает. Лол. … Перемена. Конец уроков. Дети идут домой группами или по одному, или парами. - Лиз, чо на литре было интересного? - Да… Преступление и наказание проходим. Вы уже прошли? Не помню что-то. - Не, у нас только через недели две это будет. Много отвлекаемся на тупиц всяких. - А ты же вроде летом читал? - Да. Сразу после экзаменов. Всё лето уговаривал тебя прочитать тоже… - Ну, извини, пирожок. - В реале это так глупо звучит, - парнишка улыбался, чувствуя, как его захлестнул жар, и по нейронам проскользнула мысль: «вдруг её это обидит?» - Да ладно, я люблю тебя. - Люблю тебя и я. - Мож, погуляем через часик? - Хм, давай, сегодня как раз солнышко. - И небо голубое. … - Лиз, это ты? – послышался женский голос из кухни. - Ну, а кто ещё? По звуку же определять можно. - Да у меня музыка играет. Кушать будешь? - Ай, я кофе буду. Налей мне. - Может, супчика? Я сухариков сделала. Свежие. - Свежие сухарики из несвежего хлеба. Давай мне ещё свеженький шашлычок из тухлой кошки, - шапка полетела на верхнюю полку, замок разошёлся после встречи с собачкой. - Лиза. Не будь грубой. - Ой, ты кофе мне будешь наливать? Я вообще-то тороплюсь! Понятно же, почему я тогда не ем твой дурацкий суп! - В свой выходной ещё я буду с тобой сюсюкаться! Сама делай, что хочешь. - Ну, отлично! Я и сама кофе налью.Двадцать второе марта
Школа. Актовый зал. На следующий день после похорон учительницы литературы и русского языка Казновой И.П. Уроки отменены. Административный и учительский состав вместе с неравнодушными учениками собрались вместе. Солнце светит ярко, шторы срезают углы окон, тюль обрывает лучи света. - Слово передаётся старосте 10Б класса Елизавете Фарисеевой. Лиза выходит на сцену. Её лицо без крупицы косметики, наполнено влагой, а в горле её уже заочно пересохло. - Да простят меня все учителя нашей школы, но я скажу это. Инна Павловна была… Останется нашим любимейшим учителем, - зал молчал и слушал. – Но я не знаю, простит ли нас Инна Павловна. Ведь мы перед ней глубоко виноваты. Всё, чего ей хотелось, это научить нас уму и разуму. Быть педагогом у неё в крови. Иногда она повышала на нас голос, но мы все чувствовали в нём любовь. И я очень сожалею, что не готовилась к её урокам как следует, расстраивала её на контрольных. Но она всегда шла навстречу ученикам и ставила оценки в их пользу. Может, она сейчас нас видит. Поэтому я скажу для неё. Инна Павловна, вы были классной училкой! – улыбка, слёзы, умиление девочкой… … - Славик, давай обнимемся. Я так устала. - Давай, - в объятиях они сплетаются, чувствуя дыхание друг друга, подстраиваются под инверсный ритм. – Я и не думал, что ты её так сильно любила. - Что? - Ну, наверное, так нельзя говорить. Но я помню, как ты иногда о ней рассказывала. - Да пошёл ты! Бесишь! Иди в жопу! - И это ты называешь любовью? - Не веришь мне – значит, не любишь! Вали! Не хочу с тобой разговаривать. - Вообще-то мне больно. - Как баба. - А ты считаешь, что меня любишь? - Не грузи меня! Я всё сказала! … - Мам, прости меня за всё. - Ничего, доченька, я всё понимаю. - Не держи в себе, тебе станет легче. - Я не могу плакать. Работа такая. Они обнимали друг друга, и все проблемы растворялись, как душа после смерти. - Может, чаю выпьем с конфетками? – предложила мама. - Спасибо. Я думала пойти прогуляться. - Не поздно ли? - Хочется подышать свежим воздухом. - Ты могла бы на балкон… - и ссориться ей не хотелось. – Можешь идти. - Спасибо, мама, - не часто Лиза целовала её в щёчку. - Всё хорошо. Иди погуляй. Я пока сытиков сделаю. Кушать чего-то захотелось. - Ладно, я пошла.