Я не хочу, чтобы ты болел

      Он передвигается легко и невесомо, точно молоденький эльфийский принц, сошедший со страниц сказок и мифов. Босые ноги так осторожно касаются пола, что, кажется, юное создание вот-вот взлетит. На самом же деле он просто боится разбудить хозяина квартиры, поэтому ступает тихо, подобно осторожному котенку.       Дэвид чуть повернул голову, рассматривая любимую музу, которая в это утро была тут, с ним.       — Лу? — тихо окликает он, боясь спугнуть сказочное наваждение.       Но музы капризны. И Люсьен не исключение. Он стоит на фоне большого окна, и утренние лучи солнца освещают тонкий острый мальчишеский силуэт. Лучики играют бликами в золотых волосах, освещают идеальный профиль, и Дэвид замечает, что на хитром сорванце лишь одна тонкая длинная рубашка. Его рубашка. Коктейль оказывается переполнен ингредиентами, и мужчина вот-вот готов сорваться. Однако сил не хватает даже на то, чтобы встать, да и все внимание мальчика уже захватила книга, которую он взял с полки.       — Лу? — вновь окликает Дэвид и приподнимается на локте.       Люсьен, соблазнительный хитрый принц, дразнящий своей опасной красотой, проскальзывает к его кровати и опускается на край, не отвлекаясь от книги.       — Значит... ты не составишь мне компанию? — в голосе слышится капризная обида.       — Ты же видишь, — с упреком отвечает мужчина и качает головой. — Я уже третий день болею.       — Нельзя же быть таким слабым! — Лу раздраженно закатывает глаза и выбрасывает книгу в угол. Пренебрежение к вещам, людям — это все в его духе. — Одеваться надо было теплее!       — Между прочим, это ты таскал меня все дни напролет по городу в мороз, — пока еще мягко отчитывает Дэвид юного воспитанника. — Я хотел тебя порадовать, поэтому и поддавался. Но хотя бы сейчас... Имей совесть.       — Да брось! — в голубых глазах нескрываемый упрек. — Я же не заболел. Надо было одеваться нормально, не в твои годы этого не понимать.       Дэвид прикрыл глаза и выдохнул. Он понимал, что Люсьен еще ребенок, и ребенок крайне избалованный, поэтому не мог сердиться на него за подобные капризы, но с другой — этих капризов становилось непомерно много. Дэвид нахмурился, смотря на юношу почти строго, пытаясь холодным молчанием напомнить, что он заслуживает уважения.       — Ну раз так, — Лу соскользнул с кровати и холодно посмотрел на наставника. Дэвид изумленно вскинул брови, когда увидел этот взгляд. Кто бы мог подумать, что его мальчик на такое вообще способен. — Я найду компанию помоложе и получше, — медленно выговаривает он каждое слово.       На мгновение Дэвид растерялся. Мальчишка ставил ему... условия? И в этот момент внутри все закипело. Где это видано, чтобы сопляк возраста Лу разговаривал со взрослым мужчиной, преподавателем, профессором, в таком недозволительном тоне?       — Еще одно слово и... — сурово начинал Дэвид, но Люсьена лишь раззадорил его тон.       — И что? Бросишь меня одного в этом городе? Или посадишь под замок? Ты хотел любовника, а не ребенка, так что смирись, я волен делать, что захочу.       Лу усмехается, грациозно разворачивается и уходит. Дэвид слышит шуршание одежды, затем ходьбу по квартире — юноша явно куда-то собирается. Раздается звук, точнее хлопок двери, и наступает тишина.       Дэвид за день стал чувствовать себя несколько лучше. Лекарства наконец-то подействовали, да и болезни пора было пойти на спад. Однако радости это не приносило, как и чтение или прогулка во дворе. День тянулся мучительно долго в тишине и одиночестве.       Лу не вернулся и к вечеру. Кэммерер волновался, но не спешил искать воспитанника, понимая, что пока тот сам не наступит на грабли, он все равно ничего не поймет. И эти грабли вскоре дали о себе знать.       Телефонный звонок раздался уже в полночь, и Дэвид с тревогой поднял трубку. К его удивлению и ужасу, Лу сообщил, что задержан полицией и ему нужна помощь. Дэвид даже в мыслях не мог отказать, поэтому тут же оделся и покинул квартиру, ловя первое попавшееся такси.       «Послужной список» оказался внушительным. Пьянство, дебоширство — и все в столь юном возрасте, когда закон, мягко говоря, не одобряет ни первого, ни второго. Дэвиду хватило денег для залога, и вскоре они с Люсьеном уже ехали домой. Всю дорогу они оба молчали, и никто не хотел нарушать тишину. Люсьен постепенно трезвел и думал о чем-то своем, а Дэвид пытался понять, что означает эта детская выходка. Попытка привлечь внимание? Оно и так всегда было у ног юного Карра.       Дома Дэвид так же не обронил ни слова, впрочем, как и Люсьен. Мужчина скинул пальто и устало устроился на диване с газетой в руках. Настроение продолжало стремительно портиться, даже новости не воспринимались, хотя Кэммерер усиленно пытался вникнуть в суть написанного.       Раздался звук легких шагов. Дэвид даже не повернул голову, игнорируя присутствие капризной музы. Люсьен плавно опустился на край дивана и что-то протянул. Дэвид ощутил приятный запах кофе и с интересом посмотрел в сторону Лу.       — Возьми, — тихо произнес он, протягивая чашку с дымящимся напитком.       — Что это и в честь чего? — удивленно спросил Дэвид, откладывая газету в сторону и принимая кофе.       Люсьен отвел взгляд и недовольно поджал губы. Кэммерер лишь легко улыбнулся, понимая, что мальчик решил пойти на контакт, но открыто извиняться он очень не любил. И все же Лу сдается. Обернувшись к мужчине, он тихо произносит:       — Ты же болеешь...       — Мне лучше, — невозмутимо отвечает Дэвид и делает глоток. — Даже сумел прокатиться за тобой.       Лу недовольно прыснул, и хотел было встать, но Кэммерер мягко поймал его за руку и притянул обратно. Юноша упал на диван и возмущенно глянул на друга.       — Я знаю, что ты не хотел, — мягко произносит Дэвид, сдавшись под напором этого ясного взгляда.       Люсьен опускает голову и погружается в свои мысли. Кэммерер молча допивает кофе и ставит чашку на стол, размышляя над тем, как быть дальше. Однако внезапно Лу поднимается и перекидывает ногу через ноги Дэвида, устраиваясь на его коленях лицом к лицу. Руки юноши невесомо обнимают за шею, и Дэвид притягивает мальчика к себе за гибкую талию. Люсьен выглядит расстроенным и грустным, от этого сердце Кэммерера болезненно сжимается.       — Прости меня, — шепчет мальчик, прижимаясь к мужчине. — Я и правда этого не хотел... Я не хотел, чтобы ты болел. И сегодня...       — Все нормально, — Дэвид мягко отстраняет мальчика и покрывает нежными поцелуями его лицо. — Я тебя люблю.       Люсьен немного успокоился и кивнул. Продолжая обнимать мужчину за шею, он приблизился и потерся носом о щетинистую щеку. Дэвид, умиляясь такой нежности, мягко погладил любимого воспитанника по спине и притянул его ближе. Люсьен затрепетал в его руках, и тихий стон сорвался со столь желанных губ. Молодость. Дэвид понимал это, как и жар юного тела, нетерпимость и порывы. Только он, в отличие от его нежного Лу, уже был взрослым, пусть ему еще и не было тридцати, Дэвид считал себя ответственным за юного любимого. Но даже всего этого не хватило, чтобы сдержаться, когда мальчик нашел своими губами его губы и мягко поцеловал. Дэвид и сам не понял, в какой момент он стал жадно перебирать пухлые губы Люсьена своими, когда он успел перейти на легкие покусывания, и когда он успел перевернуться, укладывая юношу под собой. Нога Лу игриво оказалась закинута на бедро мужчины, и Дэвид с удовольствием провел рукой по ножке, щекоча сквозь тонкую ткань брюк. Лу застонал, в то же время несколько испуганно дернувшись, но не теряя запала. Дэвид жадно поцеловал нежные губы, аккуратное лицо, а рука его скользнула ниже, обхватывая ягодицу мальчишки. Щеки Люсьена вспыхнули румянцем, но при этом он лишь сильнее притянул к себе любовника и рванул на себя его рубашку. Раздался звук рвущейся ткани, мысленно Дэвид попрощался с рубашкой, и с удовольствием смачно шлепнул мальчишку по ягодице. Лу недовольно ойкнул, Дэвид цыкнул на него и спустился поцелуями на тонкую шею. Стоны и вскрики любимого мальчика будоражили сознание и лишь распаляли Дэвида, особенно когда в тихом шепоте он разбирал: «Я люблю тебя». Проскальзывали и довольно пошлые ругательства, за которые Кэммерер обязательно решил отчитать любимого на следующий день, а в эту ночь эти пошлости даже разжигали огонь страсти.       Звуки сминающейся простыни, падающей на пол одежды, стоны и вскрики — все это смешалось в единый калейдоскоп извечного танца любви и жизни.       — Откуда ты понабрался такой ругани, негодник! — Дэвид с силой шлепнул мальчишку, когда тот прильнул к его груди и пригрелся под одеялом.       — А мне показалось, что тебе понравилось! — невозмутимо отозвался Люсьен. — Ты даже сильнее разошелся!       — Как тебе не стыдно, — недовольно пробурчал Дэвид под звонкий смех любимого. — Это так ты извиняешься за то, что я заболел?       — А что? Плохое извинение? — Люсьен приподнял голову и невозмутимо посмотрел на любимого.       — Я этого не говорил, мой Лу, — улыбнулся Дэвид. — Спи сладко.       Юноша улыбнулся, потянулся и удобнее устроился на груди любимого.       — Я не хочу, чтобы ты болел... — прошептал он, засыпая.       — Все будет хорошо, — тихо ответил Дэвид, поглаживая Люсьена по голове и наслаждаясь звуком его дыхания.