Когда настанет рассвет

Фериде-ханым, не торопясь, шла по узкой аллее, ведущей к старым, давно заброшенным виноградникам. Подул холодный ветер – молодая женщина тут же отметила про себя, что скоро снова будет дождь. Несмотря на середину августа, природа выглядела уже почти, как глубокой осенью: редко выглядывало солнце, на деревьях все чаще можно было увидеть багряные, словно перезрелые вишни, листья. Фериде невольно поежилась, плотнее укутавшись черной накидкой. Но на этот раз она спасалась вовсе не от холода, а от болезненных воспоминаний, тесно связанных с этим ужасным местом. Сейчас Чалыкушу словно пыталась спрятать под толстой тканью свое маленькое, израненное сердечко, боясь, что боль вот-вот вспыхнет с новой силой. Старый виноградник был заброшен уже почти полвека назад, о чем свидетельствовали бесформенные, мрачные кустарники, один вид которых навевал необъяснимый страх. Уже многие годы в бывшую виноградную аллею не проникало ни единого лучика света, на почве под кустами почти не было травы, а лишь сырая земля. Подумать только, когда-то эти лозы, похожие на адских змей, были усыпаны аметистовыми кистями, неподалеку слышался детский смех, а теперь это… дорога на кладбище! - Фериде, ты идешь? С тобой все в порядке? Я говорила, лучше бы ты осталась дома, – шедшая впереди сестра Мюжгян быстро подбежала к Фериде, поправляя ее накидку. - Все нормально, Мюжгян, тем более, мы уже почти пришли, – монотонно сказала Фериде, чувствуя, что ее душу все больше поглощает омут нескрываемого отчаяния. Еще полтора десятка метров, и они выходят прямо к городскому кладбищу. Мюжгян с Неджетом, сыном Кямрана от первого брака, идут впереди, а Фериде пытается не отставать. Вот они на месте – Мюжгян первая наклоняется к низкой мраморной плите и кладет подле нее небольшой букет цветов: - Прости, что так долго, дорогой кузен, – она смахнула тонкий слой пыли в том месте, где было написано имя усопшего. Кямран. Да, именно Кямран-бей покоился под этим надгробием. Пока Мюжгян и Неджет поливали водой место упокоения их брата и отца, Фериде смотрела безжизненным взглядом на могилу самого дорогого человека. Когда ритуальная часть была закончена, Фериде подошла к плите, облокотилась на нее и припала коленями к земле. Через некоторое время она услышала знакомый голос: - Фериде, поднимайся, скоро уже совсем стемнеет, – Мюжгян подошла к сестре. - Не важно, для меня везде темно, уже три года, – слезы начали подступать комом к горлу Королька. Действительно, слова «темно» и «тьма» стали постоянными ее спутниками. В этой девушке теперь невозможно узнать бойкую, никогда не унывающую Чалыкушу. Ее душа погрузилась во мрак. «Кямран, я не могу простить себе, что снова поверила тебе тогда. Ты не жаловался на нестерпимую боль в груди, говорил, это пустяки, которые являются обычным делом при переутомлении. Ты же работал день и ночь, поэтому я ничего заподозрила. Любимый, ты медленно угасал целых полгода, принимал втайне лекарства. Но даже тогда я и подумать не могла, что твоя жизнь вот-вот оборвется, несмотря на то, что ты не вставал с постели уже несколько дней. Только в один вечер, когда ты попал в больницу, меня внезапно одолело чувство тревоги. Однако, как только я взглянула в небесно-голубые глаза, взяла тебя за руку, все сомнения исчезли. Помню этот успокаивающий взгляд и бесконечные уговоры идти домой. На следующий день ты сам пожелал видеть меня. Это была наша последняя встреча. Ты не отпускал меня очень долго: крепко обнимал, несколько раз вовлекал в поцелуи, шептал на ухо всякую чепуху. На твоем лице до последнего играла улыбка, но только не такая как обычно, она была полна горя и рухнувших надежд. Едва сдерживая слезы, ты сказал мне, что этот год, проведенный со мной, был лучшем в твоей жизни. А потом мы расстались… навсегда. О Аллах, как же я тогда была наивна! Почему не замечала очевидных вещей? Если бы я только знала, то спасла бы тебя, даже ценой собственной жизни! Мы бы преодолели твою болезнь вместе. Ты был единственным светом в моей жизни, а теперь повсюду одна тьма. Она теперь навечно моя сетрица-подруга…» – Фериде уже не сдерживала слезы, она почувствовала, как на ее голову опустилась мягкая рука. - Мюжгян, скольких дорогих людей мне еще придется похоронить?! За что судьба так жестока? В чем я виновата? – не поднимая головы, говорила Фериде. - Мама, не плачь, пожалуйста! Я понимаю, как тебе плохо, ведь болит вот здесь, – Фериде обернулась, и увидела возле себя Неджета, который одной рукой гладил ее по голове, а вторую держал прямо на сердце. – Мне тоже очень больно от того, что папы больше нет. Он сейчас с Аллахом и наблюдает за нами. Он грустит, когда видит нас такими несчастными. После слов своего приемного сына, слезы Чалыкушу так и заполняли ее глаза, но это были уже другие слезы. Она была в изумлении от слов восьмилетнего мальчика. Фериде поняла, что должна идти вперед несмотря ни на что, ведь новый смысл ее жизни – это их сын! Женщина нежно обняла мальчика и впервые за долгое время улыбнулась, ведь сегодня ее впервые за всю жизнь назвали мамой.