Вместе

Сколько себя помню, ты постоянно искала себе приключения. Но тогда, много лет назад, я считал твой неиссякаемый авантюризм и бойкую натуру всего лишь трудностями юношеского возраста. Как же я ошибался, ты ничуть не изменилась с нашей первой встречи – такая же маленькая, но очень храбрая и самоотверженная птичка-королек. Ах, милая Чалыкушу! Как давно я не вспоминал твое прозвище… А зря! Оно как нельзя лучше подходит тебе, моя Фериде. Даже спустя многие годы я не могу найти объяснение многим твоим поступкам, кажущимися мне безумными. Но я уверен, ты просто следуешь велениям своего сердца. Наше замужество длится уже без малого семь лет, но за годы скитаний по деревушкам, ты так и не смогла забыть прежний образ жизни. Даже рождение нашего общего сына Мунира не задержало тебя в нашем доме больше, чем на два года. Ты вновь вспорхнула и улетела из родного гнезда. Помню, объясняла мне ни один вечер, что после войны в разрушенных деревнях осталось множество сирот, и им просто необходима твоя помощь. Поэтому ты не медля попросила назначение в ближайшую деревеньку на правах преподавателя французского. Я удивлялся твоему милосердию и великодушию, ты говорила, что чувствуешь ответственность за каждого из этих несчастных детей. После долгих уговоров, я понял, что тебя не переубедить, и вынужден был согласиться. Однако, поставил условие: месяц – жить там, а весь следующий проводить с нами. По ночам ты часто просыпаешься в слезах. В такие моменты, твои губы твердят лишь одно имя – Мунисе. Ты часто рассказывала мне о своей бедной воспитаннице, которая едва ли пережила свое четырнадцатилетие. В последнее время я даже начал думать, что знаю о ней ровно столько же, сколько и ты. Каждый раз, рассматривая мое лицо, ты повторяешь, что у нас с этой девочкой одинаковые глаза прекрасного небесного цвета. Когда родился наш сын, ты настояла, чтобы ему дали имя Мунир, в честь твоего незабвенного ангела – Мунисе. Даже спустя почти десять лет после ее смерти ты не в силах отпустить ее. Быть может, это чувство вины терзает твое чуткое сердце и подобно колючей лозе оплетает его все сильнее, вонзаясь глубже. Дабы заглушить эту боль, сама толкаешь себя на мысли о том, что теперь твоя жизнь теряет всякий смысл без самопожертвования. Многие видят в моей Фериде ее покойную матушку Гюзиде-ханым. Но я вынужден согласиться лишь отчасти, так как считаю, что моя любимая все же больше пошла в своего отца. Незамедин-бей был самым благородным и самоотверженным человеком, которого мне когда-либо доводилось знать. Будь воля Фериде, она бы уже давно взяла в руки саблю, села на коня и отправилась на фронт. Возможно, через полгода уже дослужилась бы до звания командира дивизии. Как я раньше любил шутить с ней про подобные вещи, а она только немного улыбалась в ответ на мои слова, понимая, что в этой шутке весомая доля правды. Но, моя Фериде «всего лишь маленькая птичка королек», и она пытается изменить этот мир немного другими способами. Недавно произошел один случай, который я до сих пор вспоминаю с ужасом. Шел проливной дождь, у меня был выходной, и, как всегда в такую погоду, я усаживал рядом с собой своих сыновей: Неджета, сына от первого брака, и пятилетнего Мунира. Рассказывал им разные интересные истории, после чего, выпив по кружке горячего чая, ребята засыпали, укутавшись большим пледом. Я немного задремал, но тут раздался стук в дверь. Я медленно подошел, открыл и тут же опешил: передо мной стояла Фериде, она была очень бледной. Несмотря на тяжелую, темно-синюю шаль, было видно, что Фериде продрогла насквозь и еле-еле держалась на ногах. Она ничего мне не сказала, а лишь тихонько пошатнулась и упала без сознания прямо в мои объятия. В это мгновение я почувствовал, что у нее сильнейший жар, и медлить нельзя. Я быстро стянул с нее мокрую шаль и излюбленные сапоги на шнуровке, потом уложил в постель, пытаясь сбить температуру. Вскоре, ей был поставлен диагноз «воспаление легких», с таким серьезным заболеванием Фериде предстояло провести дома не менее двух месяцев. Она целых три дня не приходила в себя, а я все это время провел у ее изголовья с молитвами. Но, слава Аллаху, на четвертый день Фериде все же открыла глаза. Через несколько дней она уже могла спокойно вставать с кровати, но ей все-таки пришлось согласиться с тем, что все эти два месяца она не будет помогать мне по дому, а вместо этого лучше уделит время отдыху. Однажды вечером, у нас состоялся непростой разговор: - Фериде, милая, сколько ты еще будешь у меня геройствовать?! Еще бы чуть-чуть и мы бы потеряли тебя! - Ну, не потеряли же, – тихо отвечает моя любимая. - Фериде, послушай, ведь так нельзя. Ты все время твердишь о том, что никто в этом мире не должен страдать, а как же мы? Как бы я смотрел нашим детям в глаза, как бы жил после того, зная, что не смог тебя спасти? Прошу, подумай, прежде чем снова от нас уехать! – мой голос выдавал истинные эмоции. - Все не так просто, как Вам кажется, Кямран-бей. Увы, мой достопочтенный кузен, Вы всегда были слишком идеальны, чтобы понять всю боль и несправедливость, царящую в мире. А сейчас разрешите откланяться! – спокойно-наигранным тоном говорила Фериде. Она быстро направилась в другую комнату, специально задев меня своим плечом. Спустя некоторое время, я подхожу к моей любимой. Она сидит в кресле, закутавшись в теплый плед. Кладу свои руки ей на плечи, она медленно поворачивает голову: - Фериде, прости, я был не прав. Я понимаю, насколько то, что ты делаешь, для тебя важно. Наверное, я всего лишь неисправимый эгоист, – пытаюсь поцеловать мою Чалыкушу, она не сопротивляется, и через мгновение наши губы соприкасаются. Мы вновь смотрим друг на друга полными любви глазами. - Кямран, я все время думаю о тебе и наших детях. Вы самое дорогое, что у меня есть, поэтому я хочу сделать этот мир хоть немного лучше и добрее, чем он есть. Ради вас я стараюсь избавить его от горя и страданий, насколько это в моих силах, – я крепко сжимаю ладонь Фериде своей, и в очередной раз восхищаюсь ее непоколебимой силой духа. - Но, чтобы полностью заслужить прощение, тебе нужно приготовить чай с лимоном и позвать мальчиков! – вдруг подмигнула мне любимая, коснувшись кончиком указательного пальчика моего носа. «Фериде, ты и наши сыновья мое самое большое сокровище! Поступай так, как велит тебе твое сердце, ведь именно оно было и останется твоей путеводной звездой на всю жизнь! Только, пожалуйста, береги себя, любимая!»