Весточки из клетки

      Я не был близко знаком с этим мехом, да и вообще мало что знал о нём. Мне было известно лишь то, что он, как и весь остальной пребывающий здесь сброд, был помещён в камеру за свои тёмные делишки. Но даже, если они были совершены в прошлом, за свои поступки нужно отвечать и ответ надо держать перед законом.       Я сплошь окружён тёмными типами. Иногда, даже, страшно представить, что было бы, окажись кто-нибудь из них на свободе. Чего только не было указано в их личных делах. Но пока нас разделяет решётка, об этом не стоит беспокоиться. Не сказать, что страж - такая уж надёжная профессия. Здесь каждый второй мечтает пустить плазменный заряд прямиком тебе в голову. Боюсь, если бы здесь не было сдерживающего энергетического поля, то избежать подобного покушения не удалось. Проходя по объятому тишиной тюремному блоку, я то и дело ловлю на себе взгляды заключённых, что столь ненавистно и презренно сверкают сквозь объятые напряжением прутья. Я почти что могу потрогать, ощутить материально тот негатив, что был направлен в мою сторону сплошным потоком. Так проходило дежурство за дежурством. Пустующие камеры бросались в оптику более светлыми пятнами, но и они, в конечном счёте, заполнялись посетителями – извечными постояльцами. Будь этот лихач впервые пойман или должен быть переведён из другого блока, с ними приходилось изрядно напрягаться. Мало кто с охотой спешил выполнять поставленные перед ними условия. Но перевод этого заключённого, как ни странно, не был проблемным. По виду он был довольно юн. Этот факт огорчал. Не успел дотянуть ещё до двадцати пяти ворн, а уже сидит за решёткой…       С его появлением меня время от времени стал тревожить странный звук. Я слышал, как по коридору разносилось еле слышимое, но довольно отчётливое скрежетание. Сначала я не придал этому особого значения, но и не мог оставить без должного внимания. Столь тихий скрежет, в конечном счёте, мог оказаться чем угодно. В мыслях размышления об этом доходили вплоть до организации побега, что не могло быть ни в коем случае допустимым. К великому облегчению, мои догадки не подтвердились. Я не стал дожидаться, пока что-нибудь случится, но ответ на мой вопрос был дан мне совершенно случайным образом. Проходя мимо камеры недавно прибывшего заключённого, моё внимание привлёк столь знакомый скрежет. Я остановился и перевёл взгляд на меха, что находился в небольшом помещении. Бот стоял у стены и сосредоточенно чертил что-то на её гладкой поверхности. Мне стало интересно, что это было, и я присмотрелся к начертаниям более внимательно. Кривые линии оказались буквами. Но из написанного я не смог почти ничего разобрать - слова были слишком неразборчивыми.       - Эй, что это ты там выцарапываешь? – с лёгким нажимом на укор произнёс я, обращаясь к заключённому.       Тот, полностью отдавшись своему делу, не заметил моего приближения. Мой голос заставил его встревоженно одёрнуться.       - Это? – с долей слабости в тоне уточнил он, взглянув на свои записи. – Да так. Ничего особенного. Вам вряд ли будет интересно.       - Тебя не должно волновать интересно мне или же нет. Тебя спросили, так постарайся ответить, - я, не теряя уверенности, продолжил настаивать, не скрывая устоявшегося превосходства. – Что это за каракули? – мой взгляд мимолётно прошёлся дальше. Я заметил ещё пометки и недовольно свёл надбровные дуги. - Измарал ими всю стену.       - Неужто вам так любопытно? – в словах преступника мелькнула скрытая улыбка.       - Какое тебе дело до моего любопытства, - нотки моего голоса вмиг окрасились серьёзностью. - Это моя работа – следить за такими, как ты. Натворили дел, а теперь только и можете, что думать, как улизнуть отсюда.       - Поверьте, тут скрывать нечего, - спокойно произнёс заключённый.       - В таком случае тебе не будет трудно объясниться.       - Что тут объяснять? – молодой мех вздохнул, пожимая плечами. - Всё просто. Пришло в процессор пару заметок. Вот я их и записал, а то забуду.       - Ты что же писатель? – произнёс я с лёгким нажимом на сарказм, выразительно выгнув надбровную дугу. - Надо же, чем только сейчас не занимаются в тюрьме.       - Вас и правда так сильно волнует то, что заключённый что-то пишет на стенах? – спросил заключённый. - Это просто можно назвать моим хобби. Делать в камере нечего, а времени для размышлений у меня предостаточно.       - В таком случае не почитаешь мне?       Услышав эти слова, выражение лицевой пластины преступника сильно изменилось. Внезапно он стал выглядеть столь замкнутым и растерянным, а его оптика с опаской метнулась в сторону соседних камер по ту сторону коридора.       - Я… не уверен… что могу, - тихо сорвалось с его губ.       - Надо же каким стеснительным ты оказался, - на моём фейсплейте отобразилась усмешка. - Тогда какой смысл писать что-то, если это всё равно никто не будет читать?       - Просто так… - объяснился бот. - Чтобы время скоротать… Это же очевидно.       - Уф, - протяжно выдохнул я. - В таком случае принесу тебе детапад. Напишешь мне на нём.       На удивлённый взгляд заключённого я, уходя, ответил простой фразой «Мне тоже нечего делать».       Честно признаться, этот юный преступник оказался действительно хорошим автором. Не думаю, что смогу забыть то произведение, что он дал мне прочесть из многих своих работ. Оно первое и, наверное, одно из самых чувственных сочинений, что когда-либо настолько глубоко поразило мою Искру. Слово за словом отпечатались в моей памяти: Ты знаешь больше мой удел Всё, что в жизни я хотел, Я должен сам по частям Собирать, не зная боли. Сделал шаг, рядом враг, Он всегда следит за мною. Этот час лишь для нас, Встретимся в последний раз! Но только я хотел бы знать, Как мне жить и что искать? И каждый день - словно тень Это глупо, да, я знаю. Ты поймёшь - снова ложь Нам нет прощения за нашу жизнь, Но держись! Я всё отдал, всех простил, Только б на жизнь бы хватило силы. Зло и боль в Искре давно я забыл, И она давно всех простила! Всё, и нет больше боли, И вера с тобою, И рядом лишь силы зла, Чтобы Искра жила!