Познавая прекрасное

http://www.pichome.ru/image/Uov - иллюстрация к гл.53 Время, которое Гермиона делила между работой, Малфой-мэнором, редкими встречами с друзьями и посещениями своих родителей, теперь текло неспешно и размеренно. Она была благодарна Люциусу, что он никогда не возражал против ее общения с другими людьми, воспринимая периодическое отсутствие дома достаточно спокойно. И это даже немного удивляло, ведь она знала, насколько сильны в нем инстинкты собственника. Но Люциус молчал, ничем не обнаруживая своего недовольства. Казалось, в тот вечер, на приеме у Шеклболта, он выплеснул всю свою ревнивую ярость и… успокоился. Другой вопрос, что, встречаясь с друзьями или приходя к родителям, Гермиона сама все чаще и чаще ловила себя на мысли, что ей не терпится вернуться скорее домой. И это тоже удивляло, ведь раньше она не замечала за собой такую черту, как домоседство. А вот сейчас почему-то стала торопиться. В свою очередь и Люциус редко куда-то выходил вечерами, хотя несколько его приятелей и начали посещать иногда Малфой-мэнор. Все они оказались достаточно приятными людьми, тоже волшебниками, в основном знакомыми с Люциусом по бизнесу, и слегка напрягшаяся на первых порах Гермиона вдруг обнаружила, что компания их может быть интересной и даже порой увлекательной. На самом деле… больше всего ее радовало то, что среди них не было никого, кто раньше обладал бы репутацией Пожирателя смерти. Как-то вечером, после того, как их покинул один из бизнес-партнеров Люциуса, Фредерик Ренклод, они мирно сидели в гостиной, и Гермиона решилась задать вопрос. — Скажи, а мистера Ренклода можно назвать твоим другом? И тут же почувствовала, как он ухмыльнулся, хотя, прислонившись головой к плечу Малфоя, и не видела его лица. — Нет… конечно же, нет, — он негромко рассмеялся. — Почему бы тебе как-нибудь не пригласить своих друзей на обед? Я бы хотела познакомиться с ними. Некоторое время Люциус молчал. — Почему ты думаешь, что есть кто-то, кого бы я хотел пригласить сюда? — Просто твоя общительность общеизвестна. О приемах в Малфой-мэноре писали даже в газетах. — Это было очень давно. У тебя несколько устаревшая информация, Гермиона, — с легким поддразниванием укорил ее он. — Ты прекрасно знаешь, что с тех пор в моей жизни изменилось очень многое… — Да? И когда же это было? — в тон ему отозвалась та. — До возвращения Темного Лорда. До войны… до развода. — Люциус, но ты же знал так много людей. И не все они относились к последователям Волдеморта. Среди них были и те, с которыми тебя связывали дела, какие-то общие проекты, в конце концов, просто интересное общение. И наверняка до сих пор остались знакомые, с которыми все это связывает и сейчас. Почему бы с ними не начать общаться чуть ближе? Он вздохнул. — Видишь ли, если речь идет о настоящих друзьях, а не просто о знакомых или приятелях, то их я выбираю очень тщательно. И не сказать, чтоб легко. Во всяком случае, в последнее время не появилось никого, кого можно было бы назвать другом. Да и в прошлом большинство так называемых друзей у меня было в то время, когда я еще являлся... скажем так, социально значимым участником сообщества… а все те, кто развлекался у нас на приемах были в основном друзьями Нарциссы. В любом случае, это не друзья, а так… Не думаю, что сейчас буду рад кого-то из них увидеть. И не хочу возвращаться к этим знакомствам. Поверь, мне и не особо нужен кто-то. У меня есть ты. Повернувшись, Гермиона уставилась на него. — Конечно, делай так, как тебе хочется… но… ты очень незаурядный человек… И я просто боюсь, что, отказавшись от общения, ты можешь заскучать. Или устанешь от меня. Я не хочу этого, Люциус. Тем более что в мире есть множество замечательных интересных людей, общение с которыми даст тебе тоже многое. Ты должен жить в полную силу, и я знаю, ты сможешь! Прошу, не отгораживайся от людей. Не избегай их! Малфой выглядел почти обиженным. — Я же не от тебя отгораживаюсь. — Понимаю… И я счастлива тем, насколько хорошо нам с тобой. Просто… у меня есть друзья. Там, за пределами поместья. А на приеме я увидела, как люди тянутся к тебе. Им интересно общаться с тобой, знать твою точку зрения на что-то происходящее. Прошу, не бойся подпустить к себе кого-то. Я же не собираюсь бросать Гарри, Джинни и других своих близких друзей только потому, что полюбила тебя. Наоборот! Надеюсь, что когда-нибудь, пусть и не сейчас, пусть много лет спустя, они смогут стать в некотором смысле нашими общими друзьями. Люциус нахмурился, выражение его лица неуловимо изменилось и стало каким-то странным. Он опустил глаза, не в силах встретиться с Гермионой взглядом. — Прошу тебя… не спеши. Не стоит спешить с такими сложными вопросами. — Ох же… Прости-прости, я не это имела в виду. И не хотела тебя обидеть. Я не прошу спешить, просто… хочу, чтобы ты знал: мы с тобой легко сможем сосуществовать с другими людьми, а не только друг с другом. И я верю, что это так, даже если сейчас такой поворот событий и кажется тебе нереальным. — Странное ощущение… — Малфой взглянул на нее с любопытством. — Несколько лет назад, да что там лет, даже несколько месяцев назад, если бы кто-нибудь, будь это кто угодно, осмелился указывать мне, что делать, я бы не раздумывал и мгновенно приложил бы к его шее свою палочку, угрожая заклять чем-нибудь страшным. Ответом на столь категоричное заявление стал не менее любопытный взгляд Гермионы. «Нет… все-таки он — очень сложный, но и необыкновенный человек… И я по-настоящему очарована им». Она вдруг повернулась и, подняв ногу и перебросив ее через Малфоя, без единого слова уселась к нему на колени. Продолжая молчать, Гермиона рукой скользнула в карман его мантии и нашла там то, что хотела найти. Его волшебную палочку. Люциус нахмурился в замешательстве, но позволил взять себя за руку и обернуть вокруг палочки пальцы. Продолжая удерживать его руку, Гермиона медленно подняла ее и поднесла кончик к своей шее, чуть ниже подбородка. Оба молчали, только дыхание стало глубоким и прерывистым. — А теперь, Люциус? Что теперь? — спросила наконец Гермиона. Малфой сузил глаза. Сидя на коленях, она чувствовала его возбуждение, сомнений в этом не было. Но внешне он по-прежнему оставался удивительно спокойным. А когда заговорил, голос его прозвучал глухо и отрывисто: — Нет… все-таки ты самая необыкновенная женщина, которую я знаю. Гермиона слегка отклонила голову назад, словно бы подставляясь его палочке еще сильней. — Это ты… делаешь меня такой… — и поразилась, как низко и чувственно прозвучал собственный голос. Продолжая смотреть ей в глаза, Люциус задумчиво (так, будто говорил сам с собой) произнес: — Ты настолько необычная, настолько завораживающая, что теперь я даже боюсь рисковать и наделать каких-нибудь ошибок… Боюсь снова оказаться в Азкабане… ведь это будет означать разлуку с тобой. А я… уже не смогу жить без тебя… Он медленно убрал палочку от ее шеи и опустил чуть ниже. Гермиона не сводила глаз с его лица, но почувствовала, как в одежде что-то меняется, и посмотрела вниз. Пуговички блузки расстегивались сами собой, постепенно приоткрывая тело. Уже скоро та распахнулась, и грудь Гермионы осталась лишь в бюстгальтере. Дышать стало еще трудней, кожа начала гореть, а вслед за нею, казалось, и воспламеняется все тело, желая прикосновений Люциуса. С непроницаемым выражением лица тот поднял глаза, но так и не дотронулся. Это сводило с ума, и она не выдержала, тихонько застонав и снова запрокинув голову назад. Малфой едва заметно шевельнул палочкой еще раз, заставив Гермиону ощутить, как расстегнулся на спине лифчик. Теперь она жаждала только одного: поскорей почувствовать на себе его руки. И поэтому послушно позволила стянуть с плеч одежду, снимая которую Люциус задел рану на забинтованной до сих пор ладони и негромко зашипел от боли. Взгляд Гермионы тревожно метнулся к его лицу, но Малфой успокаивающе качнул головой. Раздевшись, Гермиона прикрыла глаза и замерла в ожидании, когда вдруг почувствовала, как покалывание, похожее на легкий удар током, заставило соски пульсировать. Ничего не понимая, она резко втянула в себя воздух, но ощущение покалывания не проходило, оно становилось лишь сильней. И это невероятно возбуждало. Волшебница распахнула глаза и посмотрела вниз. Причина теперешнего состояния оказалась очевидной: Люциус наставил на ее грудь волшебную палочку и едва заметно кружил ею от одного соска к другому. А потом поднял взгляд на Гермиону и лукаво улыбнулся. Та улыбнулась в ответ. Сегодня они впервые использовали в любовных играх магию. Никогда еще ни Люциус, ни Гермиона не делали этого, словно опасаясь, что волшебство, вмешавшееся в физиологию, каким-то образом нарушит полноценность их слияния, как-то принизит значение той чудесной близости, что всегда случалась между ними. И только теперь, когда прошли долгий путь, когда открылись друг другу целиком и полностью, обнажив один перед другим даже самые темные глубины своего «я», они могли позволить своей истинной, магической сущности дополнить мир их любви. Люциус поднес палочку чуть ближе, и возбуждающее покалывание стало еще немного сильней, теперь оно напрямую отдавалось в уже пульсирующий клитор. Ощущение это было новым и невероятно приятным, но вот беда, Гермиона знала, что никакая (пусть и самая замысловатая) магия не сможет заменить ей прикосновение его рук, его губ, тела. И потому взмолилась: — Хватит… Дотронься до меня, Люциус. Сам! Прошу тебя… прикоснись же ко мне. Ухмылка Малфоя стала еще шире. — Как скажешь, дорогая. Я всего лишь хотел, чтобы ты знала: моя волшебная палочка никогда не причинит тебе боли… — он качнул рукой в последний раз, и Гермиона не удержалась от стона. — И может использоваться только для того, чтобы доставить все новое и новое наслаждение… Благодарная Гермиона наклонилась к его губам и уже впилась в них жадным глубоким поцелуем, путаясь пальцами в длинных светлых прядях волос, когда услышала негромкий стук. Это упала и покатилась по полу волшебная палочка. Слегка отстранившись, Гермиона опустила правую руку и быстро расстегнула ремень Люциуса, а заодно и брюки, высвобождая уже напрягшийся член. Она посмотрела вниз. Его возбужденная плоть была великолепна: выгибаясь между их телами, член слегка покачивался и словно бы ждал ее. Не в силах больше сдерживаться, Гермиона приподнялась и начала потихоньку опускаться на него. Медленно. Намеренно не торопясь. И остановившись почти сразу, как только во влагалище проникла головка. Гермиона замерла, тихонько раскачиваясь вперед и назад, и посмотрела Малфою в глаза, уже зная, что прочтет сейчас в его взгляде. Наступила ее очередь лукаво ухмыляться и дразнить своего мужчину. И не ошиблась! Взгляд Люциуса туманился, и все, на что он оказался способен — это еле слышно прошептать: — Ну же… Пожалуйста… Поначалу Гермионе показалось, что она ослышалась. Еще никогда в жизни он не умолял ее. Не отводя взгляда, она опустила голову чуть ниже, а затем, имитируя его протяжный высокомерный тон, который слышала так часто, задала вопрос: — И что это было? В ответ Малфой смог только глухо застонать. Она знала, что он из последних сил сдерживается, чтобы не взять инициативу в свои руки и одним коротким мощным рывком не насадить ее на себя. Но как же хотелось услышать от него это слово еще раз! Гермиона почти коснулась губами его уха и прошипела, словно змея: — Я не слышу тебя... Что ты сказал? — Я сказал… — голос его был низким и почти сердитым, — п… пожалуйста. Как можно было отказать столь отчаянной просьбе? И Гермиона послушно начала опускаться, наслаждаясь ощущением того, как растягивается дюйм за дюймом наполняемое влагалище, как ей становится чуточку больно, но как приятна эта боль. С губ невольно слетел счастливый смех, когда наконец-то она опустилась полностью. Гермиона снова посмотрела на него и задохнулась, увидев в его взгляде обжигающую страсть, блестящий от бисеринок пота лоб и услышав тяжелое прерывистое дыхание. Это зрелище сводило с ума, заставляя внутренности сжиматься в предвкушении блаженства, и Гермиона закусила губу, пытаясь подавить стон. Затем так же медленно поднялась, плотно сжимая мышцы и глядя, как Люциус откидывает голову назад и хрипло бормочет что-то. Ликующая улыбка осветила ее лицо. «Он мой! Мой! Полностью мой…» Она снова скользнула вниз, уже начиная двигаться быстрей, настойчивей. И ощущая, как в глубине тела нарастает обжигающая потребность в разрядке. Услышала, как с губ Люциуса сорвалось ее имя. Сорвалось, словно мольба или мантра, отражаясь от стен эхом. Не останавливаясь, Гермиона нашла его правую руку и опустила меж своих ног, заставив Люциуса дотронуться до клитора. К счастью, тот не нуждался в инструкциях, и длинные сильные пальцы тут же закружили по воспаленному бугорку. Понадобилось лишь несколько прикосновений, чтобы оргазм накрыл ее с головой. Гермиона еще продолжала двигаться, приоткрыв в безмолвном крике рот, когда почувствовала, как теплые толчки семени извергаются в пульсирующую плоть, и уже скоро тяжело опустилась на него в последний раз. Вцепившись Люциусу в волосы, она крепко прижалась и уткнулась ему в шею. Собственного тела не ощущалось. Оно будто парило где-то. Там… растворившись в блаженной невесомости. Какое-то время они молчали, продолжая прижиматься друг к другу. И только тяжело дышали. Оба были горячими и взмокшими от пота. Люциус так вообще до сих пор оставался одетым, но все это не имело никакого значения. Ни для нее. Ни для него. В конце концов Гермиона подняла к нему лицо. — Сказать по правде, я проголодалась. Давай поедим что-нибудь. Они уютно расположились на кухне и уже заканчивали с поздним ужином, когда Малфой вдруг невозмутимо (как бы, между прочим) заметил: — По-моему… твой день рождения уже завтра. Гермиона ухмыльнулась. С того раза она больше не упоминала об этом. Да, собственно говоря, и сама была так откровенно счастлива, так спокойна в эти дни, что даже не задумывалась о желании или необходимости какого-то праздника, будь то и свой день рождения. Поэтому и сейчас не стала заострять внимание на этой теме. Только, кивнув, коротко ответила: — Угу. Встав со стула, Люциус подошел и обнял ее. — Предлагаю отпраздновать его здесь, дома, — с некоторой надменностью завил он, но потом к удивлению Гермионы добавил: — Ты не против? Та опешила и немного помедлила, прежде чем ответить. — Боже мой, конечно. Я хотела бы этого, ты же знаешь. Ну… то есть, я имею в виду, что мне очень хорошо здесь, и я радуюсь возможности побыть дома. Даже понимая, что это немодно и дни рождения обычно празднуют в каких-то шумных местах, но… это не ко мне. Я люблю, когда мы в поместье. Правда. — М-м-м… — невнятно отреагировал Люциус, хотя тут же поправился и уточнил: — Как ты планируешь провести день? — Ну, собираюсь поработать в обычном режиме, но потом, после обеда, хочу встретиться с подругами. Где-то около четырех дня. Посижу с ними немногого, что-нибудь выпьем. Может, присоединишься к нам? Думаю, эти две красотки будут рады увидеть тебя снова, — последнюю фразу Гермиона произнесла, внимательно глядя ему в глаза. — О… боюсь, что не смогу. У меня назначена встреча с мастером-краснодеревщиком по поводу панелей в гостиной. Ты же вернешься часам к семи? — Конечно. Я посижу с ними совсем недолго и вернусь уже к половине шестого. Не хочу праздновать свой день рождения без тебя. Да и вообще… любой свой день не хочу проживать без тебя! Малфой улыбнулся. — Вот и славно. Ладно… пойдем. Уже пора спать, — и, обвив руку вокруг ее талии, повел Гермиону наверх. ______________________________________________________________________________ Девятнадцатое сентября, день рождения Гермионы, встретило ее чарующим ароматом ранней осени и пробивающимися сквозь шторы золотистыми лучами солнца, которое только-только начало подниматься из-за горизонта. Она повернулась на бок, наткнулась на пристальный взгляд завораживающих серых глаз, и лицо ее невольно расплылось в широкой улыбке. — С днем рождения, — улыбнулся в ответ Люциус. Гермиона потянулась, чтобы поцеловать его. — Скажи лучше: с самым счастливым днем рождения. Несколько минут они просто лежали. Смотрели один на другого, иногда поглаживая по рукам или же ласково убирая с лиц упавшие пряди волос. Но потом Люциус вдруг стремительно перевернулся и, продолжая глядеть прямо в глаза, погрузился в нее одним сильным глубоким толчком. И Гермиона со стоном выгнулась ему навстречу, обнимая и притягивая к себе. Немного выждав, он начал осторожно двигаться, каждым своим проникновением поглаживая клитор и подводя ее к самому пику чувственного восторга. Времени много не понадобилось, и уже скоро в прохладный утренний воздух они выкрикнули имена друг друга, задыхаясь при этом от огромной всепоглощающей нежности. А потом Люциус поднялся с постели и протянул ей руку. — Пойдем со мной. Он быстро надел пижаму, набросил сверху мантию и вывел Гермиону из спальни, потянув ее за собой из дома. Уже скоро старинное здание Малфой-мэнора осталось позади, а Люциус все продолжал и продолжал тянуть Гермиону дальше. В парк. Поняв, что ее ожидает сюрприз, вопросов волшебница не задавала, но пару раз, волнуясь и любопытствуя, не смогла удержаться от нервных смешков. Когда они приблизились к тому самому озеру в глубине парка, Люциус приостановился и, шагнув ближе, закрыл ее глаза ладонями. Потом наклонился и чувственно прошептал: — Не подглядывай. Гермиона вздохнула, и Малфой повел ее дальше. Наконец они пришли. Послышался негромкий плеск воды. Люциус медленно убрал ладони и снова прошептал: — А теперь можешь открыть… Боязливо моргнув, Гермиона посмотрела перед собой — на озерную гладь — и поначалу ничего не увидела. Но потом присмотрелась: в свете утренней зари по воде плыл лебедь. Нет, конечно же, на озере жили несколько лебедей — белых благородных птиц, и она уже не раз видела их, но этот… этот был совсем другой. Он был самым красивым существом, когда-либо увиденным ею. С первых минут ей показалось, что этот лебедь — черный, но потом, лишь только солнечный свет коснулся его блестящих перьев, Гермиона увидела их глубокий рубиновый оттенок, играющий в лучах, словно драгоценный камень. И сразу поняла, кто находится перед ней. — Это Рубиновый Лебедь, — пояснил Люциус. — Я вижу… — с трудом выговорила она. Рубиновый Лебедь был одним из самых редких и самых легендарных мифических существ во всем мире. Их уже почти не встречалось в дикой природе, а только в магических заповедниках (в большинстве своем, частных). По слухам, их магия могла подарить владельцу лебедя покой и любовь, разрушить которые было не в силах уже ничто. Пораженная Гермиона с трудом отвела взгляд. — Я… не могу поверить глазам… Как ты смог отыскать его? По губам Люциуса скользнула мягкая улыбка. — Это было нелегко, но… У меня все же есть кое-какие связи, так почему бы ими не воспользоваться. Еще мне очень помогла твоя милая приятельница — мисс Лавгуд. Которая была счастлива освободить это чудесное существо от пребывания в крошечном, надолго замерзающем пруду, расположенном в сибирской тайге. Она знала, что здесь ему будет намного лучше. — Но они же… такие редкие… и их магия… уникальна. — Согласен, — Люциус кивнул. — И ты достойна стать его хозяйкой. Приподнявшись на цыпочки, она заставила Малфоя наклониться и приникла к его губам глубоким поцелуем. — Спасибо, я так благодарна тебе, — глаза начало щипать. — Он прекрасен. — Так же, как и ты, — коротко ответил Люциус и повернулся, чтобы отвести ее домой. Они уже сели завтракать, а Гермиона так и не могла найти слов: эмоции и безмерная благодарность переполняли ее. Она положила себе мюсли, залила их молоком и уже взяла салфетку, чтобы разложить на коленях, когда увидела то, что снова заставило ее ахнуть от удивления. На столе, под салфеткой, лежал браслет. Крупный, тяжелый, с многочисленными рубинами и бриллиантами. Они сверкали в золоте оправы и собирались к центру в красивый причудливый узор. Именинница в шоке уставилась на Малфоя, который промолчал и лишь улыбнулся. — Даже не знаю, что сказать… — пробормотала она. — Тогда молчи… Ничего страшного, — он вернулся к завтраку. Некоторое время они действительно молчали, но потом Гермиона поняла, что наконец-то может говорить. — Люциус… ты… О, боже, это уже слишком. Слишком много подарков… Я не могу, меня переполняет столько всего… — она не выдержала и расплакалась. Тот подошел к ней, вытер слезы большим пальцем, а потом взял браслет со стола и надел его на руку Гермионы. Старинное массивное украшение удивительно гармонично смотрелось на тоненьком и хрупком запястье. — Спасибо тебе огромное… еще раз, — продолжая шмыгать носом, проговорила Гермиона. — И еще раз… пожалуйста, — ласково и спокойно ответил Малфой. Слегка напряженная от избытка эмоций атмосфера наконец-то начала потихоньку таять. На смену ей постепенно приходило ощущение глубокого спокойного счастья. — Думаю, мне уже пора идти… — скоро вздохнула Гермиона. — Раз пора, то иди… — кивнул Люциус с еле уловимой неохотой. — Можно я сегодня пойду на работу в нем? — нерешительно спросила она, глядя на браслет, украшающий запястье. — Нужно. Про себя она улыбнулась этому неисправимому «малфоевскому» высокомерию, ему просто необходимо было продемонстрировать всему миру, кому именно принадлежит Гермиона Грейнджер. Не сказать, чтобы ее напрягало это, скорее наоборот, порой Гермиона просто упивалась тем, какой он собственник. «Он не идеален. Он живой человек, со своими слабостями и недостатками. И путь наш к теперешнему пониманию, к доверию был долгим и трудным. Но мне не нужен никто другой. Только он!» Как ни странно, но от этих мыслей настроение у Гермионы стало еще прекрасней. Она быстро поднялась наверх, переоделась, а потом, поцеловав Малфоя на прощание, шагнула в камин и отправилась в министерство. Еще никогда ей не доводилось приходить сюда такой сияющей, словно наполненной какой-то невероятной радостной благодатью. И все рабочие проблемы, все повседневные задачи решались сегодня легко и просто. День пролетел почти незаметно, к Гермионе постоянно заходили многочисленные коллеги, желающие поздравить с днем рождения. Она искренне благодарила всех, тем более что большинство из посетителей не скупилось на комплименты имениннице, да и изысканному браслету на ее руке. Особенно он впечатлил Присциллу. — Какая прекрасная вещь, — вздохнула она, слегка наклонившись к Гермионе и понизив голос, когда та уже собралась уходить. — Должна признаться, мисс Грейнджер, хотя и знаю, что не должна этого говорить, но… я всегда думала, что Люциус Малфой чертовски крутой мужик. Две ведьмы совсем по-девчоночьи хихикнули, и проходящий мимо Ормус Снипуорт подозрительно оглянулся на них. Ухмыльнувшись почти «по-малфоевски», Гермиона тоже проговорила чуть тише: — Могу с уверенностью сказать, Присцилла, что «чертовски крутой» — это такое преуменьшение, если речь идет о Люциусе… — и, очень похоже приподняв бровь, вышла из отдела, чтобы направиться на встречу с приятельницами. Сегодня она договорилась встретиться с Софи и Милли в том же баре, что и в прошлый раз, когда ее сопровождал Люциус. Девушки встретили подругу бурно, засыпали поздравлениями, но их энтузиазм перешел все границы, когда они увидели на руке Гермионы браслет. — Ой, божечки… Миона, это же антиквариат от знаменитого дома Гэрард! — со знанием дела воскликнула Милли, работающая в крупной ювелирной компании. Ничего не ответив, та мысленно улыбнулась. — Так-так… по-видимому, это подарок того вкуснющего Люциуса? — хитро ухмыльнулась Софи, и Гермиона закатила глаза — реплики подружек отличались редкой предсказуемостью. — Как у вас с ним дела? Рассказывай! — Все замечательно. Просто невероятно замечательно… — пришлось ей все же ответить. Девушки восторженно заахали, но Милли неожиданно посерьезнела. — Гермиона… Но ведь он намного старше тебя. Действительно намного. И если сейчас это не проблема, то… что же будет дальше, ты не задумывалась? Я имею в виду… только не обижайся… но как ты будешь чувствовать себя рядом с ним лет через двадцать, когда он станет настоящим стариком, мечтающем лишь о «кефире, зефире и теплом сортире»? Рассмеявшись, Гермиона чуть не поперхнулась принесенным коктейлем. Мысленная картинка, изображавшая дряхлого Люциуса, показалась ей просто карикатурной. Она была уверена, что даже старость не умалит его достоинства, мужественности и красоты. — Не стоит переживать, Милли, поскольку… я здраво оцениваю ситуацию. И, скажем так, очень хорошо знаю, что для своего возраста Люциус находится в прекрасной форме. — О-о-о… А я почему-то уверена, что Гермиона права. И знает, о чем говорит, — усмехнулась Софи. — Но ты и вправду ровесница его сына? В прошлый раз у нас обеих сложилось впечатление, что вы… гм… не слишком ладили с ним, когда учились. И сейчас, наверное, тебе тоже сложно, да? — Да… есть такой момент, — Гермиона ненадолго затихла, но потом продолжила: — То есть, нет… Просто… с Драко я никогда не вижусь с глазу на глаз, так сказать. И поначалу действительно были кое-какие трудности, впрочем, их и стоило ожидать. У него и с отцом возникла определенная напряженность. Но, понимаете, я очень надеюсь, что мы справимся. И готова приложить к этому усилия. В конце концов, мы уже не школьники. Мы стали старше, и думаю, что умнее… — задумчиво закончила она, машинально помешивая коктейль соломинкой. А потом подняла глаза на дверь, и они чуть не выскочили из орбит. Потому что в этот момент в бар вошел ни кто иной, как Драко Малфой. — Вспомни черта, он и… — Гермиона не договорила, уставившись на него с открытым ртом. Подружки тут же обернулись назад. — Что? Что случилось? — Боже мой! Я не верю своим глазам. Черт! Точней, отказываюсь верить своим глазам. — Да что такое, Гермиона?! — занервничали и Милли, и Софи. Та опустила голову. — Только что сюда вошел Драко. — Где? Где он? — обе приподнялись с мест, выглядывая только что зашедших посетителей. — Ш-ш-ш… сядьте сейчас же! — зашипела на приятельниц Гермиона. — И не поднимайтесь. Еще не хватало, чтобы он заметил, как вы прыгаете тут. — Но кто… кто он? — Хм… Могли бы и сами понять. Вон тот угрюмый, выглядящий несчастным блондин. Взгляды девушек наконец-то нашли искомую персону. — Бог мой… Гермиона, он же просто красавец! В жизни не видела более сексуального парня, — горячо зашептала Софи. На что та закатила глаза, пробормотав под нос: — Ну да… особенно, если не знать его, как вредного и ехидного хорька. — Послушай, ты просто должна познакомить нас с ним. Ну, пожалуйста-пожалуйста! Гермиона посмотрела на Драко. Казалось, он не просто пришел один, а и выглядел каким-то странным, будто потерянным в этом заполненным людьми зале. Она увидела, как он подошел к барной стойке, заказал себе чего-то и уселся прямо там, на высокий табурет. Гермиона глубоко вздохнула, ей не очень нравилось смотреть, как кто-то, кого она хорошо знала, сидит вот так вот, сам по себе. Одинокий и не нужный никому. Чувствуя, как сердце слегка щемит от жалости, она медленно встала со своего места и приблизилась к Драко Малфою, услышав позади себя негромкие взволнованные писки подружек. А подойдя к стойке, уверенно присела на соседний табурет. — Привет, Драко. Я удивилась, увидев тебя в магловском баре. Тот резко обернулся, на лице его было ясно написано выражение шока. Но первоначальное удивление скоро исчезло, и он отвернулся. — Прекрасное место, чтоб напиться в одиночестве и даже не быть узнанным, — в негромком ответе Гермионе послышалась знакомая горечь. «Господи! Ну вот какого черта я подошла к нему?» — Извини, если хочешь побыть в одиночестве, я, конечно же, оставлю тебя в покое. Мысленно ругая себя за ненужную инициативу, она повернулась, чтобы уйти. — Грейнджер! Гермиона удивленно обернулась назад. — Может, тебя угостить чем-нибудь? Можем выпить вместе… если, конечно, ты не против, — неловко предложил Драко. Она слегка улыбнулась. — Спасибо, но мне уже принесли коктейль. Могу пригласить тебя присоединиться к нашей компании. Я здесь с подругами, — она махнула рукой в сторону стола, где с вытянутыми от любопытства шеями сидели Милли и Софи. Драко помолчал, но потом кивнул. — Почему бы и нет… Улыбнувшись, Гермиона сделала приглашающий жест и направилась к столику. И Драко последовал за ней. Вместе со своим стаканом. Изо всех сил пытающиеся выглядеть скромно, подруги, конечно же, не смогли скрыть широченных улыбок, и Гермиона глубоко вздохнула, вспомнив предыдущую встречу и чувствуя неловкость за них. Однако чинно познакомила компанию: — Софи, Милли, это Драко Малфой, сын Люциуса. Драко, это мои школьные подруги — Милли и Софи. Улыбнувшись, девушки пожали Драко руку, а тот (к огромному удивлению Гермионы) совершенно дружелюбно улыбнулся обеим в ответ, задержав, однако, взгляд на Софи несколько дольше, чем этого требовали приличия. — Боги, а ты никогда не говорила, Грейнджер, что у тебя такие очаровательные подруги, — с искусным изумлением протянул он, и Гермиона мысленно закатила глаза к потолку. «Ох же!.. Смотрите-ка на него. Решил включить фирменное семейное обаяние… Понятно!» — Да не приходилось как-то, Малфой, повода не было, — широко улыбнулась ему Гермиона, попутно замечая, что Драко по-прежнему не сводит глаз с Софи. — Кстати, когда мы виделись в последний раз, то вроде бы договорились, что зовем друг друга по имени… Слегка нахмурившись, он коротко глянул на нее, но Гермиона лишь выразительно приподняла бровь. — Сегодня у Мионы день рождения. Ты разве не знал? — обратилась к нему Софи, которая, безусловно, заметила, как пристально смотрел на нее парень. Тот ухмыльнулся и качнул головой, а затем повернулся к Гермионе. — Нет… Тоже как-то… не довелось. Не могу понять, почему, — лицо его вдруг стало мягче, а улыбка гораздо искренней. — Поздравляю тебя с днем рождения… Гермиона. Их глаза на мгновение встретились. — Спасибо, Драко, — улыбнулась она в ответ. Малфой скользнул взглядом по ее запястью. — У тебя новый браслет? Смутившаяся Гермиона дернулась, попытавшись спрятать руку. — Да, — пробормотала она. — Сегодня подарили. — Узнаю его, — кивнул Драко и пояснил: — Этот браслет когда-то принадлежал моей бабушке. У Гермионы перехватило дыхание: ей казалось, что сейчас Драко обязательно психанет и уйдет. Но вместо этого он помолчал, а потом добавил: — Тебе идет. Впрочем, отец всегда знал толк в таких вещах, — и, усевшись рядом с Софи, потянулся за своим бокалом. Удивленная же Гермиона быстро повернулась к Милли и принялась оживленно беседовать с той о чем-то. Встреча протекала на удивление благодушно: темы для беседы находились почему-то сами собой и были интересны всем четверым. Хотя нет-нет Гермиона и подмечала с изумлением, что Софи и Драко явно наслаждаются обществом друг друга и все чаще заводят какие-то свои разговоры. Они даже сидели уже гораздо ближе один к другому, чем раньше, время от времени наклоняясь и что-то шепча на ухо. При этом постоянно смеялись и счастливо сверкали взглядами. Потрясенно наблюдая за всем этим, Гермиона не могла удержаться от улыбки. «Боже мой, не верю своим глазам: Драко Малфой непринужденно флиртует с маглой! И выглядит при этом абсолютно счастливым. Ладно еще Софи… Для нее он просто красивый обаятельный парень. Но Драко! Это же Драко Малфой…» — но даже донельзя удивленная она не могла не признать, что смотрятся эти двое на редкость гармонично. Будто были созданы друг для друга. Сама же Гермиона обсудила с Милли все новости и сплетни, иногда подключаясь к беседе Драко и Софи. Все четверо не переставали беззаботно болтать, порою ни о чем, а порою о каких-то по-настоящему интересных вещах. Много смеялись. И под конец Гермионе даже подумалось, что, несмотря на присутствие старого школьного недруга, ей трудно представить себе более веселые и забавные посиделки. Но в пятнадцать минут четвертого Милли поднялась из-за стола. — Извини, Миона, но мне пора. Сегодня вечером обещала забежать к маме. Жаль, конечно, что твой великолепный Люциус не смог сегодня присоединиться к нам. Я бы не прочь увидеть такого импозантного красавца еще раз, — и она подмигнула Гермионе. Та улыбнулась в ответ. — Не расстраивайся, как-нибудь обязательно увидишь, — пробормотала она, изо всех сил надеясь, что это «как-нибудь» не наступит никогда. — Ну что ж… Похоже, что одной из нас сегодня точно повезло, — Милли кивнула на Софи, талия которой уже была обвита рукой Драко. Сама же Софи с умненьким видом в этот момент рассказывала ему о чем-то, по всей видимости, очень и очень интересном. Во всяком случае, со стороны казалось именно так. Милли с Гермионой понимающе усмехнулись друг другу. А затем Милли чмокнула ее на прощание в щеку. — До свидания, дорогая Гермиона. Пусть остаток этого чудесного дня будет для тебя еще чудесней, — она повернулась ко второй подруге. — Пока-пока, Софи. Драко, была очень рада познакомиться с тобой. Что-то подсказывает, мы еще встретимся, — Милли улыбнулась всей компании и направилась к выходу. А Гермиона вдруг ощутила жуткую неловкость. Было ясно, что она осталась третьей лишней. Нет, конечно же, она была бы рада пообщаться с Софи еще немного, поболтать, может быть, даже выпить еще один коктейль. Подумав, она поднялась и направилась к барной стойке, заметив, однако, что ни Софи, ни Драко не обратили на это никакого внимания, настолько поглощены друг другом они казались. Вернувшись же к столу, нашла обоих втянутыми в страстный и глубокий поцелуй. Такой, будто Драко готов был сожрать ее подругу. На мгновение потрясенная Гермиона застыла. Оставаться здесь дольше никакого смысла не было, и ей вдруг ужасно, до боли в сердце захотелось вернуться к Люциусу. Прямо сейчас. Некоторое время она подождала, надеясь, что они наконец-то отстранятся друг от друга. Но напрасно. И лишь, когда тихонько кашлянула, Драко с Софи неохотно вынырнули из поцелуя и уставились на нее затуманенными глазами. — Гм… — Гермиона поставила свой стакан и кивнула в сторону двери. — Я, пожалуй, пойду. Думаю, вам больше никто не нужен. Я очень рада, что ты присоединился к нам, Драко. Надеюсь, скоро увидимся. Придя в себя и собравшись наконец с мыслями, тот смог ответить: — Да… я как раз собирался приехать на следующей неделе в поместье, чтобы… э-эм… увидеться с отцом. Пообщаться с ним... ну, ты понимаешь. Гермиона улыбнулась. — Вот и отлично. Это было бы здорово. Приезжай. Драко кивнул. — Ну ладно… тогда… увидимся, наверное. — Конечно, — Гермионе и впрямь было приятно, что Драко признавал ее присутствие в Малфой-мэноре как нечто само собой разумеющееся. Ее даже переполняло ощущение какой-то необъяснимой победы. — Пока, Миона, с днем рождения тебя еще раз, — это уже была Софи. — Спасибо. Последнее, что увидела Гермиона, было то, как ее подруга снова поворачивается к Малфою, уютно устраиваясь в его объятиях. — Итак… на чем мы остановились? — растягивая слова, произнес знакомую фразу Драко и начал склоняться к губам красавицы-маглы. Уже направляясь к выходу, Гермиона тихонько засмеялась. «Все понятно с ними. И я не удивлена. Каков отец, таков и сын». Она помнила, что не единожды сама слышала эти слова от Люциуса и в очень сходных обстоятельствах. Тряхнув волосами, волшебница прибавила шаг и выбежала прочь, стремясь скорее найти удобное для аппарации место. Сегодня Гермиона чувствовала себя такой сильной и счастливой, что ни капли не удивилась, когда аппарировала прямо в дом, снова оказавшись в коридоре. Она глубоко вздохнула с облегчением. Как бы ни приятна была встреча с подругами, как бы ни радовало дружелюбие Драко, но быть дома, рядом с Люциусом, казалось в сотни раз чудесней. И Гермиона не могла дождаться, когда увидит его. Голова еще кружилась, когда она почувствовала, как талии коснулись ладони. Сильные. Теплые ладони. А шею обжег нежный поцелуй любимых губ. Запрокинув руки назад, Гермиона прижала к себе голову Малфоя еще крепче. — Хорошо прошел день? — тихонько спросил Люциус, не отрываясь от ее шеи. — Эм-м… — невнятно отозвалась она, не зная, с чего начать, и машинально глянула в открытые двери столовой. Там виднелся обеденный стол, украшенный красивейшим букетом лилий и серебряным канделябром с горящими свечами, которые освещали уже установленную посуду. Сейчас все, что она могла, это просто неподвижно стоять, позволяя ему успокоить себя знакомыми нежными ласками. Успокоить, расслабить. Или наоборот. Зажечь…