Мой первый попутчик

      Июнь – время путешествий, как говорил Эдриан, во все остальные месяца промышляя антикварным бизнесом. Ему несли дорогие вещи былых веков в основном из Сан Анджело и Форт-Уэрта. В Браунвуде и Одессе Эдриана неоднократно пытались надуть, выдавая за антиквариат мелкие безделушки – конечно же, не из восемнадцатого века, а из старой рухляди, которая Временем оценивалась в короткий отрезок из тридцати лет.       Эдриан сначала чертыхался молча, а потом решил послать приличия к чёрту и прямым текстом начал изъяснять, куда и как клиенту засунуть отнюдь не старинную монету. Порой посещавшие «Антикварный магазин Эдриана Картера» мошенники-гомосексуалисты без лишних слов понимали процесс, желаемый мистером Картером. Но были, конечно, и такие представители меньшинств, появление которых в магазине означало процветание бизнеса.       С тех пор как появилась Сара, переехавшая в Техас из Джорджии, дела Эдриана пошли вверх. На полках его магазина появились монеты, арбалеты и другое оружие, драгоценные камни, а ещё – предметы винтажа. К Адриану приходили даже просто так – насытиться атмосферой былых веков и, казалось бы, недавней модой, уже отошедшей и оставившей след в истории. А на следующий день приходили уже с деньгами. Сара была одной из таких клиенток.       Сейчас автомобиль Эдриана, разогнавшийся быстрее ветра, сбавлял ход. Ни встречных автомобилей, ни каких-либо домов за живой оградой из сухих, чуть ли не австралийских деревьев не было, но Эдриан говорил, что скоро должен встретиться полицейский.       - Не хотела бы встретиться с полицейским, - потягивая слабоалкогольный напиток, засмеялась Сара.       Недавно она случайно пролила часть напитка, и бриджи пропитались тёмным пятном, постепенно высыхающим. Эдриан, одной рукой потянувшись за салфетками, а другой держа руль, использовал возможность прикоснуться к ноге Сары и даже настолько выше, чтобы получить игривый удар.       - Следи за дорогой, - укоризненно сказала Сара.       - Чего за ней следить? – легкомысленно ответил Эдриан. – Пустоши.       - Ты же сам сказал, что скоро нам встретится полицейский.       - Я пошутил. Всё, что нам встретится, - он выкрикнул конец значительно громче всей фразы, - это свобода, детка! Полицейские участки здесь встречаются редко, не говоря уже об отдельных патрулях. Мы можем хоть кокаин везти.       - Перестань так шутить, а то мне и вправду кажется, что мы везём кокаин, - Сара говорила тихо, и в её голосе угадывалась тревога. Она не любила странных разговоров за рулём. Ну какой ещё может быть кокаин? Сара смиренно вздохнула.       - А если бы я его нюхала, что бы ты сделал со мной?       Множество взрослых фантазий прервал холодный ответ:       - Я бы тебя убил.       Эдриан держал руль ровно и смотрел прямо на дорогу. Хорошо, что он не отвлекается, но её, Сару, казалось, готов был сверлить холодным взглядом, чуть только повернётся. Он и повернулся, мгновенно сменив черты лица на благоприятные.       - Расслабься, я же шучу.       - Ну и шуточки у тебя!       - Да… - как-то печально согласился Эдриан. – Это всё после смерти матери. Прости, иногда я перегибаю палку, - его понесло в какую-то другую степь, и он начал набор тревожащих мыслей. – Ты же знаешь, Сара, её не стало в мои десять лет. Воспитанием занялась тётя. Чёрт, - он хлопнул руками по рулю и досадно покачал головой, - не хотел бы, чтобы обо мне написали книгу. Все будут плеваться на стандартный сюжет и думать, что моей судьбой писатель выдавливает слезу. Да, у меня нет матери!       - Не кричи, Эдриан.       Парень глубоко вздохнул. Дорога в тот момент чуть вильнула вправо, открыв вид на всё те же убогие пустоши.       - Извини меня. Извини. Когда говорю о матери, сердце болит. Я становлюсь таким неконтролируемым.       - Понимаю тебя, - отозвалась Сара. – Она ведь была хорошим человеком.       - Какой-то ублюдок зарезал маму ножом. У него были чёрные волосы, почти как у меня. Больше ничего о нём не знаю и знать не хочу.       - Я слышала эту историю, но никак не могу поверить, что это произошло именно с твоей матерью.       Эдриан, похоже, не хотел, чтобы Сара жалела его, и переключился на другую тему.       - Тётя любит меня – это сейчас главное. Я специально взял тебя с собой, чтобы показать её дом. Эх, жаль, что тётушка мне не отвечает. Возможно, она просто сменила номер телефона. Раньше она всегда отвечала.       - Попробуй позвонить сейчас.       Эдриан даже не достал мобильный телефон.       - Бесполезно. Здесь нет связи. Ближе к Корпус-Кристи появится.       Сара аж подскочила на месте.       - Ближе к Корпус-Кристи?! Но ведь это ещё ехать и ехать.       - Ехать… - задумался Эдриан. – Тётушка того заслуживает. А ты заслуживаешь находиться рядом с ней. И рядом со мной. Ты – лучшая девушка в мире, и все эти дороги, - парень провёл рукой вдоль пейзажа, - твои.       - Как песчинки в море и звёзды на небе? – почувствовав романтический настрой, пошутила Сара.       Эдриан настоял на своём:       - Нет, песок просыпается, растворяется, превращается в стекло. Звёзды недоступны. А здесь мы можем прямо сейчас выйти из машины и потрогать каждый кустик, ощутить, как руки щекочут охровые травы, - Эдриан бросил взгляд на красноватые от жары и волнения руки Сары, на безымянный палец пока ещё без кольца, но как бы хотелось надеть его в церкви. – Одно удовольствие – говорить с камнями, изредка встречать диких животных и кланяться им, величественным хозяевам пустоши. Приятно находить новые дороги, скрытые от посторонних глаз. Приятно, - Эдриан вновь положил руку на бриджи Сары, - знать, что ты рядом. Тогда, в десять лет, я просил матушку поехать вместе со мной к тёте. И что ты думаешь? Она отказалась!       - Ты жалеешь, что она не поехала с тобой?       - Жалею, - быстро и открыто ответил Эдриан, хотя Сара была готова к шутке или смене темы. – Она вообще не сильно общалась с тётей, а я тётю любил всегда так же, как и маму. Надеюсь, что никогда не потеряю её.       - Не потеряешь! Ни тётю, ни меня. Я обещаю.       Эдриан счастливо улыбнулся.       Шины шуршали, как осенние листья, исследуя необъятные просторы. Сара допила напиток, положила банку в один из больших пакетов мусора и включила музыку. Стало не так скучно. Пышные тёмно-зелёные кусты, сухие ветви и позабытые деревянные ограды Рокспрингса мелькали под русскую мелодию. Саре нравились сама музыка и мелодичность слов, но она пока ещё плохо понимала, о чём поётся.       - Попса, но мне нравится, - сказала она Эдриану.       - Что такое «попса»? – спросил он.       - Популярная музыка.       - А, наверно, та, под которую Президент катается на медведе.       Оба рассмеялись. Сара любила такие моменты и улыбчивого, по-настоящему счастливого рядом с ней Эдриана.       - Да, медведь и водка – это святое. Но моя знакомая эмигрантка, Алина, говорила, что всё совсем не так. Впрочем, какая разница? Главное, что я люблю это: «Обними меня сильней. Ты видишь: я иду навстречу». «Обними» - кажется, это embrace.       - Да, да, - подтвердил Эдриан. - «Embrace me»! – он одновременно и перевёл текст, и попросил Сару обнять его.       Сара с удовольствием прижалась к тёплому плечу парня.       Музыка стихла: Сара решила отложить наушники. Эдриан же не любил включать радио и ездил в тишине, не раздражаясь лишь разговорам с девушкой.       - Закат, - задумчиво сказала Сара, глядя на розовое небо и ползущие тени кустов. Бриджи и светлая блуза темнели.       Справа быстро промелькнула табличка с названием километра, искрящаяся сверху уходящими лучами, а затем с обеих сторон замаячили привычные и бесконечные кусты.       - Эдриан! – вдруг вскрикнула Сара.       - Что такое?       - Там впереди кто-то стоит.       Полицейский? Сейчас точно за что-либо да оштрафует. Разве положено в машинах везти так много мусора? А распивать алкогольные напитки пусть не водителям, но пассажирам? Техасские полицейские слишком верны принципам, они не будут брать взяток, в то же время где гарантия, что ему не захочется «срубить бабосов» здесь - на парочках, проезжающих лишь раз в день. Устроит ли его та минимальная зарплата, которую он получает, не штрафуя никого? Рано или поздно в людях просыпается алчность – не серьёзно грешная, а из естественного желания минимально хорошо жить.       Маячившая впереди фигура не была одета в полицейскую форму, и привычный коричневый значок не был пришит к одежде. Высокий и худой, но – что сразу бросалось в глаза – с широкой грудью мужчина голосовал, вытянув руку с оттопыренным большим пальцем. Тёмно-серый плащ был неаккуратно обрезан, а раньше, по всей видимости, он волочился по земле. Вероятней всего, плащ был обрезан впопыхах уже где-то здесь, среди бескрайней природы, дабы не подцепить какую-нибудь колючку. Неужели у мужчины нет автомобиля? Он не мог идти пешком долго. Даже в сумерках чувствуется летняя жара, от которой запросто можно протянуть ноги, скитаясь по не обхоженным дорогам.       Палец голосовавшего не опускался. Казалось, он даже кивнул – мол, да, я несчастный заблудившийся парень, мне нужно, чтобы вы меня подвезли. Кто знает, может, после машины Эдриана и Сары за сегодня больше никто и не проедет. До шумной трассы и многочисленных жилых домов ещё ехать и ехать.       Сара хотела предложить взять с собой попутчика, но что-то смутило её. Малейшие черты лица порой отпугивают от другого человека. Загадочный, темноватый одеждой и волосами, стоящий с вытянутым пальцем, как робот, с расчётливыми движениями – стоит ли такого брать?       - Возьмём попутчика, - решил за двоих Эдриан.       - Нет! – вдруг выкрикнула Сара. И зачем только она обратила внимание Эдриана на этого мужчину? Хотя и без того Эдриан заметил бы одинокого путника.       - Не глупи, - сказал Эдриан. – Этому парню нужна помощь. Или предлагаешь торчать ему здесь до ночи?       Эдриан затормозил. Машина остановилась в двух шагах от попутчика. Сара почувствовала необоснованную тревогу – на каком-то животном уровне, инстинктивную, но весьма точную. Она вдруг представила, вспомнив романтический настрой Эдриана, что их машинка – песчинка в море, а она сама и того меньше. Закат на миг показался пугающим, пока Сара не поняла: закат – последние добрые лучи, которые вскоре исчезнут в тени незнакомца. Девушка поёжилась и тревожно оглянулась: пустая трасса позади и впереди, сухая трава, песок, кусты, кусты, кусты…       Попутчик медленно подошёл к окну у водительского места. Он знал, что его будут дожидаться, что не к чему спешить, как на зелёный свет светофора. На первый взгляд он показался молодым людям неразговорчивым, и Эдриан сам начал разговор.       - Добрый вечер. Вас подвезти?       Незнакомец помедлил и ответил:       - Да.       - Садитесь в машину.       Прежде чем Сара хотела выкрикнуть: «Не надо» и сделать что-нибудь отчаянное, например, со всей дури нажать на педаль газа, Эдриан открыл заднюю дверь, и незнакомец сел. Сара знала, насколько сильна её паранойя, но чувствовала, как салон отъезжающей машины наполнился не просто чужим, а чужеродным, неприятным запахом. Привычные запахи лёгкой небритости, пива, употреблённого сутки назад, одежды, не снимаемой пару дней, дополняло ощущение страха от рыжеватого бесчувственного лица и рук – не таких, как у неё, Сары, или как у Эдриана. Незнакомец слегка потирал руки, а его голубые, но не васильковые, а мутные глаза смотрели в зеркало заднего вида.       - Куда вы направляетесь? – спросил Эдриан.       - Корпус-Кристи, - Сара заледенела от голоса попутчика и увидела, как её ноги покрылись крупными мурашками.       - В самом деле? – засмеялся Эдриан. – Мы тоже, - он поспешил объяснить, кто такие мы. – Меня зовут Эдриан, а это моя девушка Сара.       - Очень приятно… Сара, - попутчик обратил внимание на девушку. – Она не сильно разговорчива, но мила. Меня зовут Картер.       - Надо же! – воскликнул Эдриан и повернул руль: дорога вильнула вправо. – Моя фамилия Картер. Я владею антикварным магазином. Знаете, там, монеты, оружие, одежда.       - Оружие? Я на нём специализируюсь, - усмехнулся Картер.       Эдриан с попутчиком перекинулись парой непонятных Саре фраз. Они говорили о винтовке и другом тяжёлом оружии, а после Эдриан начал разговор об арбалетах.       - Честно говоря, - перебил его Картер, - мне больше по вкусу холодное оружие. Хотя винтовка, арбалеты – это всё… - Картер сделал паузу, - весьма интересно. Вы не возражаете, если я как-нибудь загляну к вам в магазин?       - Нет, что вы.       - А чем занимается девушка?       Эдриан, видя, что Сара молчит и держится вспотевшими ладонями за дрожащие коленки, ответил за неё:       - Продавщица в отделе женской модной одежды.       - Вот как! – воскликнул Картер. Он снова выдержал паузу, будто слова давались ему с трудом. Хуже, подумала Сара, если в его голове возникает нечто такое, что приходится тщательно скрывать, медля с ответом. – А нижнее бельё она тоже продаёт?       - Простите? – Сара наконец подала голос, но не решилась повернуться.       Попутчик замолчал и посмотрел в окно.       - Мы на этой дороге – как песчинки в море, - загадочно сказал он. – Не так ли? Я шёл очень долгое время, прежде чем выйти на шоссе и поймать вашу машину. Так могу я задать чёртов вопрос?! – выкрикнул он. – Один единственный вопрос.       - Ну хватит вам! – закричала Сара. – Эдриан, не цепляйся так за руль. Скажи что-нибудь. Для меня это оскорбление.       - Да тебя всё оскорбляет, - неожиданно процедил сквозь зубы Эдриан. – Эдриан, Эдриан! Вопишь, как ненормальная.       Разгневанная, но больше – напуганная Сара попросила парня остановить машину, оставить попутчика на дороге, и пусть он катится на все четыре стороны.       - Не так быстро, - ответил Картер.       Случилось то, чего так боялась Сара. В руке Картера, говорящего о любви к холодному оружию, блеснул нож: не ровный, а с острыми зазубринами, хорошо наточенный и отражающий вечерние тени. В первый миг Саре показалось, что ей сломали шейные позвонки: настолько сильно попутчик схватил Сару за волосы и оттащил назад. Голова мгновенно нагрелась болью тянущихся в звериной руке волос, а в горле прошёл спазм от холодного лезвия. Картер надавил ножом где-то на середине шеи, а испуганный Эдриан начал сбавлять ход, но попутчик пригрозил ему тихим, страшным голосом:       - Остановишь машину – увидишь, как её кровь окрашивает бриджи.       - Что тебе нужно? – куда-то подевалась вся мужская отвага. Остался лишь дрожащий голос. – Я сделаю всё, что вы скажете.       Банальность фразы и предсказуемость действия приятно порадовала попутчика. Но, даже едко смеясь, он не выпускал Сару. Та попробовала дёрнуться, но чуть не напоролась на лезвие.       - Спокойно, Сара, - Картер распробовал на вкус её имя. – Если ты будешь дёргаться, кровь польётся раньше, чем твой суженый псих скажет, что хочет умереть. Ну же, будь мужиком! – он давил на психику, на мужскую солидарность и достоинство, заставляя играть по своим правилам. И давил ножом на горло… – Принеси себя в жертву. Скажи: «Я хочу быть убитым».       - Что? – спросил Эдриан.       - Скажи ему… - начала было Сара.       Картер недобро усмехнулся и кивнул на девушку.       - Слушайся подружку. Или ты наплюёшь на неё, чтобы спасти свою трухлявую шкуру, покрывающую отвратительные внутренние органы?       - Я… - начал говорить Эдриан, а попутчик отставил нож, по-прежнему крепко держа Сару за волосы. – Я хочу быть… - попутчик одобряюще кивнул. – Я хочу быть убитым.       - Вот и славно! – закричал Картер и в следующий миг перевернул всю последующую жизнь Сары.       Он резко вставил широкое и длинное лезвие ножа в спину Эдриана. Тот застонал, и Сара увидела, как водительское сидение окрасила кровь. Ничего общего с багряной, тёмной или яркой кровью Сара не замечала – ей чудилось, что это жидкость вроде её алкогольного напитка, какая-то чужеродная жижа, которая просто по ошибке протекла именно в машине её Эдриана. Почему-то жидкость стекает по спине, по джинсам Эдриана, а сам он завалился за руль.       - Держи руль! – крикнул Картер.       Сара послушно схватилась за руль и стала вести машину, в то время как под её локтём свисало тело Эдриана. Всё ещё тёплые, короткие волосы странно щекотали руку, когда Сара нечаянно опускала её. Девушка не видела перед собой дороги: вот какая-то бесконечная серая линия, как и её теперешняя жизнь. По той линии она и следовала, ровно держа руль. Глаза неприятно щипали, как в том далёком детстве, когда Сара упрямилась и не умывалась, а потом глаза болели и краснели от грязи. Мама рассказала ей что-то про конъюктивит, и сейчас это медицинское слово странным образом подействовало на девушку. Будто в голове промелькнуло не «Конъюктивит», а не требующая медлительности установка «Действуй!»       Сара чудом поборола нерешительность и быстро – иначе и нельзя было – схватилась за нож, на доли секунды ужаснувшись пульсирующей крови, развернулась и ударила им попутчика. Картер заорал от боли: удар пришёлся в руку. Сара чудом нашла нужную кнопку, чтобы открыть заблокированную дверь, и толкнула попутчика навстречу бесконечной дороге. Картер схватился другой рукой за шею Сары, но та, не дожидаясь, пока он её придушит, полоснула его по той руке. Воспользовавшись растерянностью физически сильного мужчины, Сара толкнула его ещё раз и сейчас смогла вытолкнуть из машины. Попутчик хотел уцепиться за дверь, но у него ничего не получилось.       Живой, но раненый, он остался на дороге. У Сары возникло дурное предчувствие насчёт попутчика, что это ещё не конец, но мысли об Эдриане заставили поспешно захлопнуть дверь и набрать скорость. В интернете – со старого доброго компьютера, оставшегося в Джорджии – Сара читала, что человек умирает мгновенно после сильного удара ножом в спину. Перед глазами вновь предстали хорошо заточенные, большие лезвия, оставившие Эдриану большую рану. А может, ещё есть надежда? Может, Эдриан всё ещё жив? Бывает же, что люди выживают в экстремальных ситуациях, ещё потом по улице бегают живы и здоровы, улыбаются, работают – всё как прежде. Вид крови и мысль, что человека больше нет, меняющаяся на слепые надежды, держали Сару в напряжении. Не успевали слёзы скатываться к подбородку, как к глазам подступали новые. Машина петляла, руль выскальзывал из потных рук, а Сара боролась с тошнотой и потом. Она нащупала сзади какую-то ткань и, подняв Эдриану футболку, как могла, заткнула кровоточащую рану.       - Дыши. Давай, дыши! Ну же, - тщетно умоляла Сара. – Господи, - она посмотрела по сторонам, - госпиталь. Я отвезу тебя в больницу. Возможно… - она не договорила. Тело Эдриана леденело. Он не дышал и, скорее всего, уже не мог задышать.       Сара издала дикий, режущий уши возглас.       - Не-е-ет! – прокатилось по салону и затерялось где-то между безграничными пустошами. Девушка потеряла управление.       На удивление, Сара смогла выровнять движение автомобиля. Она схватила руль так же уверено, как схватилась бы за верёвочную лестницу, скинутую с вертолёта, спасаясь от плавающих в океане акул. Злостная «акула», скрываясь в песочных глубинах, осталась позади. Но эти твари чувствуют кровь. Да, попутчика ещё притянет залитый кровью салон, он ещё сядет на водительское кресло – Сара не сомневалась...       Девушка начала оглядываться, но позади оставались только пыль и бесконечный, кровавый путь, преследовавший её даже на огромной скорости, с какой она вела автомобиль. Стыдясь того, она облегчённо вздохнула. Эдриана не вернуть, надо взять себя в руки и спасаться самой. Первым делом заявить если не полицейскому, то любому встречному, попросить позвонить – здесь ведь есть телефоны или нет? Сара вспомнила о своём мобильном, достала его, но связи не было. То же самое с мобильным Эдриана, который Сара осторожно вытащила из кармана его джинсов. Глушь… Надо пробовать связываться из какого-либо дома. Только бы найти людей.       Если бы в тот день проклятый попутчик не вышел на дорогу, то Сару и Эдриана точно бы остановил полицейский. Сара не знала, что тот находился сейчас примерно на том же месте, куда она вытолкала попутчика.       Весь день Гарри Торреса проходил скучно. В академии Торрес был уверен, что ему поручат ловить опасных преступников Нью-Йорка, но до крупного и известного города северо-востока он так и не добрался. Полицейский затерялся в Техасе и если где действовал, то только в Корпус-Сити, Сан-Антонио и редко когда в Остине. Он был нисколько не удивлён, когда ему спустя долгие года службы поручили останавливать и проверять машины на пути к этим городам. Разуверенный в жизни и разбитый, а ещё очень толстый, Гарри довольствовался и такой работой. Вернее, успешно делал вид, что довольствуется.       Каждый день его одолевала скука, поэтому он брал с собой газеты, читал их, разгадывал сканворды, медленно разъезжал на служебном автомобиле, больше разглядывая кусты, чем что-либо ещё. Утром, в полдень, в обед и в ужин он расправлялся с гамбургерами с соусом, засыхающим от солнца и долгого лежания, запивал их «Кока-колой» и лениво зевал. Гарри отмечал, сколько машин проезжало по дороге, и оказывалось, что обычно ехала лишь одна машина, но бывало, что две-три, а однажды – даже пять. При самом подъезде к городам их оказывалось намного больше, но здесь, только на пути, - нет, пять и ни одной машиной больше. В основном легковушки, хотя встречались и грузовики.       Любимой частью дороги Торреса была мостовая, внезапно вдыхающая жизнь в душу дальнобойщика, видящего кругом одни лишь кусты и «австралийский» пейзаж. Широкие белые мосты напоминали шерифу времена романтических отношений с первой женой, а широкие сваи – надёжность и опору прошедших лет, когда казалось, что всё лучшее ещё впереди. Как же он ошибался!       Вечером растительность под двумя параллельно идущими широкими мостами чернела, а зелень и грунт сливались в тревожный тёмно-серый оттенок. Необъятные и необжитые просторы окутывали собой каждого заблудшего сюда, а усиленный ветер начинал гнать тучи, которые через три часа превращались в черноту. Торрес не любил вечера, напоминавшие ему беспросветные будни, когда любимая дорога становилась пыткой.       Всего через пару минут после того, как Сара вытолкала попутчика, машина шерифа подъехала к тому месту. Торрес опечаленно вздохнул, что сегодня наверняка уже проехали все, что проверить машину не удастся. Он отъезжал от дороги, заходил по нужде в кусты, а потом ещё оказалось, что гамбургер был не первой свежести, а в «Кока-колу» что-то добавили, или просто организм не переваривает однотипные и не самые полезные продукты, так что в кустах Гарри задержался. Именно поэтому он пропустил машину Эдриана Картера. До этого ему удалось остановить и даже оштрафовать какого-то Брана, едущего с приятелем, за алкоголь, но больше за день Торрес не сделал ничего.       Прибыв к месту происшествия, Торрес увидел, что на дороге валяется мусор. Два огромных пакета были выброшены, очевидно, на полной скорости, потому что по дороге тянулась целая вереница из мусора. Здесь были и банановые шкурки, и пачки из-под выпитых таблеток, и старое тряпьё. Даже банка из-под алкогольного напитка. Ох, значит, не один Бран-Как-Его-Там пьёт за рулём. За такой непорядок было бы неплохо оштрафовать, да только кого? Полицейский вздохнул, нагнулся, как мог с толщиной и неуклюжестью, и замер в испуге. Среди мусора на асфальте виднелись капли крови. Торрес был уверен, что это именно кровь, и не из использованных тампонов, а из живого человека. Чутьё подсказывало, что не из носа, а из самой настоящей раны – ножевой или от пули.       Поднявшись и позабыв о том, чтобы убрать мусор, Гарри Торрес машинально проверил пистолет и подошёл к автомобилю. Рука уже потянулась к рации, но тут Торрес подумал, что его, старого толстяка, о халтурном отношении к работе которого знают коллеги, на смех поднимут. В голову мужчины ворвалась противоречащая первой мысль о том, что пострадавший мог пораниться сам, рана не такая уж и сильная, иначе бы капли были заметны сразу. Поэтому шериф решил проверить всё самостоятельно. Он отъехал назад, в сторону Карризо Спрингс.       Сначала Торрес не увидел ничего подозрительного, но потом в поле зрения резко попал чей-то автомобиль. Ещё утром блестящий, бордовый с приятным оттенком кармина «Шевроле», теперь темнел в гуще сумерек. Узкие глаза-фары устало погасли, только двери оказались открыты. Это и насторожило шерифа.       Гарри осторожно вылез из своего «панциря» на колёсах и подошёл к «Шевроле». Этот автомобиль полицейский сегодня уже останавливал, но он и подумать не мог, что водитель по какой-то причине остался здесь. По какой же? Ответ ошарашил Торреса. Тонкая и прерывающаяся нить крови, начинающаяся от мусора, заканчивалась лужей крови на асфальте со стороны водительского сидения. Торрес почуял недоброе до того, как увидел мёртвого водителя.       Да, это он!       Полицейский, позабыв о том, что лучше ничего не трогать, в испуге и в подтверждении очевидного полез в тёмный от крови карман жертвы. В кармане джинсов находилось не запачкавшееся благодаря толстой ткани водительское удостоверение с большими синими буквами «Техас», с различными номерами и с именем: Бран Мелтон. Улыбчивый на фотографии и в памяти шерифа о сегодняшнем дне, сейчас Мелтон безжизненно опустил руки на руль. Гарри Торрес заметил, что руки Мелтона приклеены к рулю. Кто-то не просто жестоко убил водителя, он ещё и надругался над телом.       Стоп! Бран Мелтон был не один. И где же его друг? Торрес почувствовал, что падает без сознания, когда в его голову внезапно ворвалась сотня догадок – одна страшнее другой. Кое-как овладев собой, шериф направился к служебному автомобилю. Теперь он без раздумий схватил рацию и закричал:       - Приём. Это шериф Гарри Торрес. Ответьте.       Его встретило молчание.       - Это шериф Гарри Торрес, - повторил мужчина. – Нахожусь вблизи Карризо Спрингс. Здесь убийство! – закричал он и задрожал от своих же слов. – Вы меня слышите? Наконец-то ему ответили, хотя Торрес не мог сказать, что от этого сильно успокоился. В трёх метрах от него находился труп!       - Я вас слышу, - ответил незнакомый голос. – Вы Гарри Торрес?       - Да.       - Действительно Гарри Торрес? – не нравились полицейскому приторные и скрытные ноты в голосе ответчика.       - Чёрт побери, да! Шериф Торрес. Я нахожусь недалеко от Карризо Спрингс.       - Правда? Я там был совсем недавно. Хорошее местечко, не так ли?       - Да вы что, издеваетесь?! – вскипел полицейский. – У меня здесь труп! Убит Бран Мелтон.       - В самом деле? – спокойный и растянутый голос уже стал пугать, а не раздражать. – Я думаю, он просто спит. Знаете, за рулём ведь так легко заснуть, особенно когда весь мир – бесконечные звёзды на небе и песчинки дорог Техаса. Любуешься миром так долго, что уже рук не можешь оторвать от руля. Они как будто приклеены…       Торрес обо всём догадался. Тревожно оглянувшись и убедившись, что поблизости никого нет, он закричал в рацию:       - Чёртов убийца! Тебе это не сойдёт с рук, слышишь меня? Я сейчас же найду тебя. Кого ты ещё убил? – этот вопрос он задал, поскольку знал, что связаться с ним можно только из другого служебного автомобиля. Это что же – выходит, преступник может убить любого, в том числе полицейского?       В трубке раздался смех – неприятный, дерзкий, угрожающий. Насмешка перед преследованием. Вызов местной полиции и, возможно, ещё не одному водителю и пассажиру.       После рация отключилась.       Торрес чертыхнулся и, не теряя ни секунды, сел в служебный автомобиль. Он гнался наперегонки с вечерним ветром, а судьёй в соревновании был попутчик. К Элис! К Кингсвиллу! К Корпус-Сити! В ближайший полицейский отдел. Там неуклюжему Торресу помогут другие, более опытные, если только убийца не опередил страшной стратегией даже самых богатых на опыт людей. А как скоро он доберётся? Как скоро начнут действовать? Это начало волновать Гарри чуть больше, чем увиденные минуту назад сцены. Что делать, если придётся ловить преступника одному? Гнать, гнать автомобиль что есть духу!       Скоро должна была состояться встреча Гарри Торреса с Сарой, но пока ещё ни один из них об этом не знал.       Машина, за рулём которой, если можно так сказать, сидел мёртвый Эдриан, остановилась у маленького продуктового магазина «Добрый путь».       Заплаканная, красная, как рак, Сара с глухим стуком приземлилась подошвой спортивной обуви на какой-то серо-охровый песок – смесь пыли, поднятой за много дней машинами, и привычного жёлтого песка. Ноги в белых носках вспотели, и к ним прилипли мелкие колючки с сухой травой, а руки обветрились.       К счастью, магазин был открыт. Звон бубенчиков на входе прокатился по всей тихой комнатке. Вот бы и на улице была такая дышащая безопасностью тишина.       Саре нужно было первым делом увидеть хотя бы одного взрослого человека, чтобы спросить, где телефон, и набрать 911, после же сходить в туалет и… Эдриана больше не вернуть, что с ним делать? Саре вдруг расхотелось возвращаться туда, где за рулём находился труп возлюбленного. Забывшись, она, как ребёнок, убегающий от проблемы, с упоением рассматривала напитки вроде «Пепси», пачки чипсов, картошку, сыр и всякие совсем уж «вредности» для здоровья, которые всё равно везде хорошо раскупались с того момента, как их придумали и запихнули в обманчиво красивые и яркие упаковки.       За стойкой стояла и протирала стакан юная афроамериканка в длинном бежевом плаще. Она виновато подняла сверкающие белые глаза с тёмно-коричневой радужкой на Сару и остановилась. По-детски заплетённые, жёсткие чёрные хвостики вопросительно торчали из тёмной головы.       - Простите, - Сара выдохнула и заплакала. Ноги её – быстрые, готовые к тому, чтобы убегать, - удерживали шатающее тело. – Вы хозяйка этого магазина?       - Нет, - коротко ответила афроамериканка. – Это магазин моего отца Фуду.       - Послушай… - Сара запнулась.       - Нгози.       - Послушай, Нгози. Там, на дороге, не так далеко отсюда бродит преступник. Он уже убил одного человека и собирается убить ещё.       Нгози вышла из-за стойки. Вид её, растерянный, не понимающий, заставил Сару взять Нгози за плечи и приблизиться к её лицу.       - Ты слышишь меня?       - Там же м-мой от-тец, - залепетала Нгози. – Что с ним? Что за п-преступник?       - Попутчик… Он может сюда приехать, понимаешь? Поэтому мне очень нужен телефон.       - У нас нет телефона.       Нгози замешкалась с тем, что хотела сказать ещё, пока не пошла к подсобке и не принесла оттуда маленький серебристый мобильный старой модели.       - Папа не разрешает пользоваться им слишком часто, иначе я не работаю. Позвоните! – заволновалась Нгози. – Позвоните моему отцу.       - Вначале я позвоню 911. Пожалуйста, не переживай. Погоди… Закрой двери. Хорошо. Они ведь надёжные? Открывай только тогда, когда я скажу. Не трясись, я тебе плохо не сделаю. Просто он может сюда ворваться.       Сара с волнением набрала 9, быстрое 1, 1, поднесла телефон к уху и уставилась на пачку с чипсами, успокаивающую красивой упаковкой и сотней воспоминаний о хрустящей и вкусной еде. Гудки сменились голосом – как оказалось, автоответчика.       - «Оставайтесь на связи»! – передразнила Сара. – Спасибо большое, - она отдала телефон Нгози.       После она попросилась в туалет, где не только сходила по нужде, но и, закатив рукава, вымыла руки с мылом под тёплой водой. Сара ополоснула грязное и красное лицо, испугавшись своему отражению. Техасская страшила немногим отличалась сейчас от попутчика. Казалось, уже время прийти в себя, а потом ещё раз попросить мобильный, где на этот раз ответить. Размышления Сары прервал дикий крик. Она побежала на визг афроамериканки.       - Нгози! Что случилось?       Нгози в магазине не оказалось. Дверь была нараспашку, а во дворе, смотря на машину Сары, отчаянно кричала молодая хозяйка. Рядом стояла полицейская машина, перед которой находился толстый напуганный шериф.       - Шериф! – закричала Сара. – Шериф.       Она бросилась ему навстречу, но тот направил пистолет на Сару.       - Стойте, где стоите.       - В чём дело?       - Вот в чём дело, - шериф кивнул на красную от крови дверь, за которой находился мёртвый Эдриан. Отсюда, со стороны, он выглядел ещё чудовищней, а над телом уже роились мухи.       - Не я его убила. Это попутчик Картер.       - Я слышал мужской голос по рации. Говорите, кого ещё убил этот ваш Картер. Он ваш сообщник?       Вид плачущей Нгози, чьи полные африканские губы скривились, обнажив белые зубы, рот, в который затекали слёзы, пугал Сару.       - Ненавижу тебя! – закричала вдруг Нгози, с презрением глядя на Сару. – Ненавижу.       - К моей машине, быстро! – скомандовал Торрес.       - Шериф, вы не понимаете, это не я.       - Скажите об этом бедной девчушке. Вам придётся проехать со мной. Что за чёрт?!       Внимание шерифа было обращено на дорогу. Если бы по ней ехала обычная машина… Клубы пыли вставали под колёсами бордового «Шевроле». Ещё днём за его рулём сидел Бран Мелтон, попивая алкоголь, за который получил штраф, а на сидении рядом находился Фуду, отец Нгози. Теперь Фуду был убит.       - Господи, это та самая машина! – воскликнула Сара, которая тоже её видела.       - В ней сидел мой отец, - всплакнула Нгози.       Глаза Сары расширились от ужаса. Ещё издалека она почуяла не нюхом, а интуицией запах ненасытного хищника, скрывающегося в тени дорог.       - Это он! – закричала Сара. – Он убийца. Остановите его, шериф.       Торрес, на миг поверив, что напуганная девушка здесь и вправду не причём, резко наставил пистолет на выходящий из «Шевроле» силуэт. Если бы он только предвидел, что в следующую секунду оборвётся жизнь толстяка Гарри, а его жена будет заливаться горькими слезами и бросит молодого любовника, о котором Торесс так и не узнал… Пуля из пистолета попутчика попала точно в лоб шерифа. Тот пошатнулся и рухнул на пыль у ног оторопевшей девочки. Сара схватила Нгози за руку и втащила в магазин. Так быстро она ещё никогда в жизни не закрывала замок и не задёргивала шторы. Шторы не дадут Картеру возможности отследить их с девочкой, а вот стекло… ненадёжное, очень ненадёжное средство. Эта россиянка Алина, подруга Сары, рассказывала о пятиэтажках и девятиэтажках, каменных неприступных крепостях, говорила о кодах к дверям подъезда. Как же Саре хотелось, чтобы и магазин «Добрый путь» закрывался на такую мощную дверь. Сейчас же она чувствовала себя в пенопластовом бронежилете и ощущала, казалось, огнестрельное оружие напротив грудной клетки.       Нгози бесслышно плакала, влипнув в стойку.       - Я не убивала твоего отца, не убивала. Это сделал Картер.       - Я ни в чём не уверена, - отшатнулась Нгози.       - Чёрт побери, - прошептала Сара, чтоб не быть услышанной снаружи, - если бы это была я, поверь, тебя бы сейчас никто не защищал. Ну же, Нгози, соберись. Попробуй позвонить. И здесь нам оставаться нельзя.       Попутчик не появлялся, не пытался прострелить замок, ударить по шаткому стеклу, дабы осыпать девушек осколками. Стратег, он выжидал. Он мог…       - Здесь есть чёрный ход? – спросила Сара.       - Да, - неуверенно ответила Нгози. Конечно, она знала расположение всех немногочисленных помещений – просто ей было очень страшно.       - Надеюсь, та дверь закрыта так же надёжно, как и эта, - слово «надёжно» было неправильной формой вертящихся в голове антонимов. – Мой телефон не работает, возьми свой. И…       Сара не договорила. Она зашла за стойку. Там, среди бумаг, калькулятора и небрежных записей со стихотворениями, девушка нашла нож – по величине почти такой же, какой был у попутчика, только без страшных зазубрин. Почувствовав себя счастливой обладательницей клинка, Сара подтолкнула Нгози к небольшому коридору, где, как ей казалось, и находился чёрный ход.       - Нам нужно зайти в туалет, а оттуда попасть в подсобку. Там и второй выход, - объяснила Нгози.       - Поторапливайся.       Сара ещё раз обратила внимание на дверь. В любую секунду стекло могло разбиться в дребезги, но этого не происходило. Будто стакан опустили в кастрюлю с кипящей водой, а он никак не лопался. Может, просто есть другой способ расправиться со стаканом? Выключить конфорку, вытащить стакан, дать понять глупому стеклу, что с ним ничего не случиться, а после неожиданно и со всей силы швырнуть его на пол, чтобы ничего не осталось, чтобы нельзя было склеить осколки. Попутчик не действовал напрямую: он обдумывал действия и выбирал наиболее точное из них, то, которого жертва никак не ожидает. Будет ли он у чёрного входа, когда девушки откроют долгожданный путь на свободу? Возможно. Но открывать главные двери сейчас – просто самоубийство.       Нгози провела Сару в уже знакомый туалет. Белые стены ударили в голову неприятным больничным запахом и мыслями о неволе где-то в психиатрической клинике. Такой он, белый цвет: вроде и светлый, предполагающий улыбку и радость, но неопределённый. Иногда белый цвет – просто свет в конце тёмного тоннеля, из которого ты не можешь выбраться, а когда выбираешься, вокруг тебя пустота, ничем не лучше того места, откуда ты с трудом вырвался минуту назад. Каждая закрытая кабинка внушала страх. Нгози заперла дверь в туалет на довольно хиленький шпингалет и указала на подсобку.       - Как вас зовут? – спросила девочка. – Я верю, что это не вы.       - Сара, - ответила та, что облегчённо вздохнула: девочка ей доверяет, а если она хочет спастись, то охотно примет помощь.       - Мне нужно в туалет, Сара.       - У нас нет на это времени!       - Мне очень нужно. Уже так давит. Иначе я не смогу ни идти, ни бежать.       - Хорошо, только быстро.       Сара оперлась вспотевшей, с прилипнувшей одеждой спиной о белые плиты, которыми были выложены стены туалета. Да, Фуду вполне справлялся без уборщицы: он следил за чистотой, за хорошим запахом, унитазы были все чистые. Это минимальное, что он делал. Оставалось только догадываться, с какой теплотой и неравнодушием он относился к дочери. А теперь его нет, его убил этот Картер. Тревожные мысли оборвали резкие звуки наверху.       - Что это было? – сливая воду в унитазе, спросила Нгози. Её чёрная макушка замаячила наверху. Она открыла кабинку.       - Ты уже всё? Надо убираться прямо сейчас.       Девушки зашевелились, желая спастись, желая выбраться и добраться до Корпус-Сити или любого другого хоть малость заселённого городка.       Тяжёлые сапоги попутчика уверенно ступали по пыльному песку, минуя трупы Эдриана Картера, Гарри Торреса и Брана Мелтона. Рыжая, с темноватой, даже грязной кожей, немногим чище души Картера, рука держала нож, которым был убит возлюбленный Сары.       - Сара, - холодно позвал он. В имени слышалась стальная уверенность в том, что Сары нет за главной дверью «Доброго пути», что она спряталась. Но попутчик также был уверен, что рано или поздно Сара попадётся ему, и тогда уж она точно посмакует своим именем, опущенным в кровавую чашу.       Убийца прострелил дверь, а Сара и Нгози сжались от страха при глухом звуке пули, донёсшимся сверху. Им не нужно было видеть Картера, чтобы знать: он внутри магазина.       - Нехорошо так с клиентами! – прокричал Картер и приблизился к туалету. Он сказал чуть тише: - Человек зашёл в магазин, а вы даже не обслужите его. – Встав напротив двери и подёргав ручку, он делано разочарованно сказал: - Что ж вы так, мем? Откройте дверь, обслужите меня. В конце концов, дайте мне поговорить с Сарой. Что вы её прячете!       Попутчик вздохнул. Придётся открывать дверь самому, да ещё и таким неудобным способом: стрелять, открывать шпингалет рукой, с другой стороны. На это ушло бы полминуты, а драгоценное время убийца никак не хотел терять.       Стало ясно, с чем гармонирует белый цвет. Может, раньше он и ассоциировался с трудолюбием хозяина и чистотой, но теперь это были мертвенные оттенки поганки, плесени и ярко-белого ужаса, вырывающегося из груди Картера. Или из груди того, кто представился Картером… Имя легко присвоить, чтобы людям становилось страшнее от ощущения, что им повстречался человек, носящий маску.       Голова попутчика метнулась в сторону подсобки, но он был не из тех убийц, которые сразу торжественно говорят жертве, что нашли их. Они сообщают о том тихими и размеренными шагами, поворотом головы, едва уловимым движением тела, глазами орла-охотника и поджатыми в гневной страсти губами. Картер знал, что Сара и та афроамериканка, как и подобает хозяйке «Доброго пути», добрая, невинная и легко убиваемая, бесслышно плачут, заткнув друг другу рты, чтобы не зареветь громко, выдав себя. Да и не нужно было им реветь. Так даже интереснее играть. «Кошки-мышки» не на шутку завели попутчика.       Не спеша Картер начал осматривать кабинки, будто произведение искусства. Можно было подумать, что его интересовали небольшие щели, куда при такой чистоте очень редко, но всё же залазили тараканы, всякие неровности от кусочков краски или сверкающие в свете ламп плиты. На самом деле Картера интересовало, что – гм, или кто – находится за дверями.       Он подошёл и резко открыл первую дверь ногой. Унитаз с чистой водой.       - Вы не станете прятаться так близко, верно? – спросил убийца.       За второй дверью тоже никого не было. Ничего не говоря, попутчик ударил по третьей, по четвёртой двери. Неужто Сара и эта девчонка прячутся в пятой кабинке?       - Сара, - позвал попутчик. – Сара, я знаю, что ты где-то рядом.       Нгози совершила ошибку. В пыльной подсобке, где отец убирал не так часто, как в других местах, у неё зачесался нос.       - А-апчхи!       Губы попутчика растянулись в ухмылке, сменившейся выпускаемым наружу гневом. Сам дьявол сидел в обличие этого человека в тот момент, когда он прострелил ручку двери в подсобку. Сара и Нгози заверещали и начали дёргать дверь, выпускающую их наружу. Свежий и одновременно пугающий ночной воздух ударил в ноздри обеих, а с другой стороны на тела девушек навалилась массивная туша с пистолетом и ножом.       - Сара! – крикнула Нгози, зовя её к выходу.       - Нгози, беги к машине шерифа!       - Я тебя не брошу.       - Беги, я сказала.       Попутчик взял Сару уже знакомым ей движением за волосы, но на этот раз он дал слабину. Корни волос не оказались в его руках, Сара не чувствовала, будто с её головы заживо снимают кожу. Она изловчилась и ударила Картера ножом – снова, как по писанному сценарию. Его дьявольские черты, лженевинность Демиена Торна, особенная ослепляющая красота Томаса, заведующего «Парковкой №2», мертвенная загадочность и безумство Билли Миллигана, собранные вместе подобно частям тела Франкенштейна, заставляли любить его, преклоняться перед ним. Сара желала ненавидеть и убить его, чтобы он никого не убил, но вместо этого после одного удара опускала оружие. Девушка опустила нож уже второй раз и, сама того не хотя, дала знать попутчику, что в третий раз он сможет её победить.       Выбравшись из «норы» в виде чёрного хода, Сара побежала к машине. Нгози ждала её с маленькой сумочкой и мобильным телефоном.       - Залезай! – скомандовала Сара, увидев, что Нгози даже не прикоснулась к служебному автомобилю. – На кону наши жизни.       Попутчик, ковыляя, шёл следом. Он поднял руку с пистолетом, желая выстрелить в кого-либо из девушек. Сара, видя то, впихнула Нгози в дверь у пассажирского места, а сама села на место водителя. Попутчик целился не в них. Казалось, тогда всё не так плохо. Можно остаться в живых и удрать. Но… попутчик, играя с пистолетом, направляя руку то в одно место, то в другое, готов был прострелить бензобак или колесо. Хуже смерти может быть только смерть после того, как тебя лишили средства спасения.       Сара завела автомобиль. На удивление, он быстро зарычал и поехал тогда, когда сзади под визг Нгози в железо ударила пуля. Потом ещё раз, а потом пуля уже долететь не смогла. Только вот лицо попутчика засветилось от счастья, будто он совершил задуманное.       Автомобиль покойного Гарри Торреса мчался на большой скорости.       - Он догонит нас! – заплакала Нгози.       - Нет, - как можно убедительней ответила Сара. - В машине, на которой я ехала, бензина почти не осталось. Я хотела заправиться. А… у твоего отца?       - Тоже мало оставалось, - чуть успокоившись, вздохнула афроамериканка.       - Знаешь, за что я боюсь… Что может что-то случиться с тётушкой. Ай! – Сара хлопнула себя рукой по лбу. – Какая же я идиотка! Он сам говорил мне, что не будет никакой телефонной связи до Корпус-Сити.       - Она иногда бывает. На экстренный случай папа и держал мобильный. Да уж… Сейчас случай как раз такой, а до 911 никто дозвониться не может. Нам стоит где-то остановиться.       - Сомневаюсь, что это очень хорошая идея. Но выбора у нас нет, - Сара тревожно посмотрела в зеркало заднего вида. Никто не догонял машину. – Нужно приехать к дому тётушки. Я примерно знаю, где она живёт.       Сара говорила о доме тётушки Эдриана Картера, своего возлюбленного. Там они оказались уже через полчаса – уставшие, напуганные, с мозолями на руках и в чужой крови. Автомобиль девушки припарковали на заднем дворе, тщательно скрыв за кустами. Из сухих ветвей Сара сделала небольшой веник, которым замела следы колёс и следы от обуви. Волнуясь, девушка позвонила в дверь, но никто не открыл.       - Может, она уже давно здесь не живёт, - высказала догадку Нгози, когда и после третьего звонка никто не открыл.       Сара подёргала дверь, и та поддалась.       - Очень странно. Наверно, ты права, Нгози. А вот почему открыта дверь, я не знаю. Только мне это очень не нравится.       Нгози, казалось, её не слышала.       - Здесь есть душ и кровать. Мы сможем отдохнуть.       - Не так скоро. Для начала обыщем дом. Может, тётя всё-таки дома, но спит или ей плохо. А ещё у меня нехорошее предчувствие, что здесь окажется что-то странное.       - Ничего хуже того, что было вечером, что случилось с моим отцом, я и представить не могу, - вздохнула Нгози. – Вот где настоящий ужас. Знаешь, - говорила она, когда вместе с Сарой обходила дом, - я одно время очень любила разные фильмы ужасов. Мне нравился «Джиперс Криперс», нравились экранизации Стивена Кинга. Была без ума от «Пункта назначения», от «Призрака дома на холме». Никогда мне ещё не было так страшно, как сейчас. Знаешь, что ужаснее всего? Мы можем понять, как справиться с монстрами, зомби, как одолеть привидений, но не знаем, что делать с человеком, - она всхлипнула. – На земле нет никого страшнее человека.       Сара задумалась.       - Ты права. Только когда от человека не остаётся человечности, он становится похожим на монстра. А ты сказала, что мы можем понять, как с ним справиться.       - Нет. Нормальные люди не способны понять безумства.       - Если не знать человека. А я его знаю.       Глаза Сары победно блеснули, пусть она ещё и не держала в руках трофей.       - Спи, дорогая, спи, - сказала Сара, обняв Нгози. Странное чувство ответственности за чужого ребёнка накатило на неё. Своих детей у Сары ещё не было. Она их хотела от Эдриана, но теперь… Теперь все планы и надежды рухнули. Этот жестокий попутчик – он где-то там, далеко, обдумывает холодные действия. Рано или поздно он придёт. А пока есть возможность поспать… Может быть. Час точно. Или два-три часа. Ведь уже утром, в крайнем случае, днём, он будет здесь. Нужно было бежать. Но куда могут убежать уставшие ноги, подчиняющиеся раненой душе и взволнованному сердцу? Второй этаж запертого дома – какая-никакая, а безопасность.       Тревожный сон не заставил себя ждать.       Сара, как и хотела, оказалась вдали от кошмара, в доме подруги Алины. Белый кирпич пятиэтажного дома возвышался над улицей, наполненной куда-то спешащими людьми, а в квартире царил уют. Зелёный чай манил успокаивающим ароматом. Алина сидела уставшая после работы и беготни. На лбу выступал пот, смешавшийся с тональным кремом, помада была съедена, а на столе в хаотичном порядке стояли разные косметические средства, которые пригодятся в скором времени, после того, как Алина выйдет из душа.       - Подожди меня, - с вымученной улыбкой сказала хозяйка.       Со странностью посмотрев на раненые ноги и глубоко дышащую Сару, Алина прошла в ванную. Зашумела вода, но к звуку воды добавился ещё один – недобрый, будто когтями по столу царапают, снимая куски лака, и звук этот приближался. Он шёл с улицы, и Сара не была уверена, что толстые «стены Руси» защитят её.       Холод… Откуда он? Сара со страхом поняла, что входная дверь открыта нараспашку.       - Алина!       Вода больше не шумела. Сара подбежала к ванной и с удивлением отметила, что Алины там нет. Зубная паста не выдавлена на щётку, мыло сухое, давно не использованное, а полотенца какие-то грязные. Как будто в ванную вообще никто не заходил. Не оказалось Алины ни на кухне, ни в одной из комнат.       - Алина!       Сара взбежала по лестнице на второй этаж, вздрогнув от голоса соседки. Сначала это был просто предостерегающий возглас, уже сулящий неприятное продолжение, а после – настоящий крик человека, умирающего не своей смертью. Неприятный, выросший, будто из-под земли, чадящей мертвенным дымом, а потому адский звук распространялся по всему дому. Навязчивый скрежет исходил от сотни или даже от тысячи быстро передвигающихся лап мелких существ. Сара взглянула на лестницу: та была в лёгкой белой паутине, похожей на июльский пух, взлетающей от дуновения ветра.       Сара поспешно закрыла входные двери на засов, цепочку и верхний замок, побежала на кухню и закрыла форточку перед тем, как на окно запрыгнул зелёный паук. Салатового оттенка брюшко билось о стекло, забрызгивая его паутиной, настолько сильно, что, казалось, членистоногое атаковала судорога, а в огромных чёрных глазах, скрытых под рыжеватыми бровями, отражалась насмерть перепуганная Сара. Паук был просто огромен – как два или три хороших тарантула. Там, на улице, их откуда-то взялось несметное количество. Машины остановились, люди лежали умершие, а кто-то вдали кричал. Сара не ошиблась в том, что кричать человек будет недолго.       Сара зажмурилась и хотела проснуться, постепенно понимая, что это всего лишь сон, но у неё ничего не получалось.       Пауки куда-то исчезли, оставив после себя тонны паутины, но пустынные улицы… нехорошо это, ой нехорошо. Люди! Что с людьми? Женщина, лежавшая на скамье, резко поднялась, будто её ударило током, и спокойно зашагала в сторону подъезда. Вот только глаза её были красные-красные, ненастоящие. Вдали ковылял старик с кровавой головой, а между домами, точно на демонстрации, шла целая толпа обезображенных людей. Включилось старое радио. Голос, в котором тщательно скрывалась тревога, сообщил о нашествии больших зелёных пауков, после которых люди заразились. Голос не сказал слова «Зомби», хотя тысячу раз подразумевал именно его. Не говорят в официальных источниках о зомби – их ведь вроде не существует. Или…       … Сара проснулась от удушья. Обезображенная Алина, ставшая одной из таких зомби, душила её.       Поняв, что Алины рядом нет, а зомби-апокалипсис не наступил, Сара вздохнула, но тут же в её голове пронеслись вчерашние события. Уж лучше бы она продолжала видеть кошмарный сон.       Афроамериканки, той беззащитной девочки-тинейджера, рядом не было.       - Нгози! – Сара звала её так же, как во сне – Алину. – Нгози!       Сара забежала в туалет, захватив с собой нож и мобильный телефон, после быстро оделась и обулась, как когда-то на квартире Эдриана, когда к нему неожиданно приходили гости. Нгози не было нигде – ни на первом этаже, ни на втором. Жгучие лучи уже с утра выжигали тело, забирали влагу, заставляя пить. А воды в доме оказалось мало.       Сара прислушалась. На первом этаже, в кладовке под лестницей, кто-то отчаянно стучался. Быть может, это Нгози. Наверно, чёртов попутчик уже был здесь, и он закрыл её. Закрыл сонную, хотя вполне мог убить. Зачем?       Ответ оказался прост: убийца использовал Нгози как приманку.       - Здравствуй, Сара.       Девушка вздрогнула. Посреди комнаты как из-под земли вырос Картер. Сара хотела было открыть дверь в кладовку, закричать или сделать ещё что-нибудь, но попутчик приложил палец к губам, а затем с намёком кивнул на пистолет.       - Ты больной псих, - сказала Сара и навела на попутчика нож.       - Но-но-но! Зачем ты так, девочка моя? Ты же сама выбрала путь, усеянный звёздами, позабытый в песчаном Техасе. Ты же сама выбрала этот дом. Правда, - с деланной жалостью говорил Картер, посматривая на кладовку, - тётя, к сожалению, тебя не встретила. Она занималась шитьём. Как некстати я зашил ей рот чёрными и красными нитями, чтобы она никогда больше не могла заговорить.       - Зачем ты это сделал? – спросила Сара.       - Она стала такой же, как мать. Надоедливой, непослушной. А ты… Ты любила меня и слушалась. Ты подобрала меня, несчастного, на дороге.       - Нет, мы никого не подбирали! Ты сошёл с ума. Отстань от меня и от Нгози.       - Нгози? Вот как зовут эту несчастную.       Сара воспользовалась моментом и хотела открыть кладовку, но пистолет попутчика выстрелил ей в ногу. Сара взвизгнула и упала. Над её помутневшим взглядом возвысилась огромная мебель. Сапоги попутчика стали перед лицом Сары. Никогда бы девушка не подумала, что пуля в ноге – это настолько больно. Попутчик не выстрелил ей ни в живот, ни в голову, ни в горло, поэтому она жива, но как сильна боль.       - Мне жаль тебя, Сара.       - Да пошёл ты!       Девушка получила сильный удар ногой по лицу, чуть не потеряла сознание, а потом вспомнила про нож. Картер куда-то волочил её, заставлял вставать, вёл к кровати… После привязал её к кровати, желая совершать интимные издевательства, чтобы через день-два убить девушку. Никто и никогда не отыщет её живую. Труп найдут дней через пять, если действовать станут незамедлительно. А Нгози? Бедная девчушка умрёт в кладовке.       - Что ты так смотришь? – обозлено спросила Сара, скривив рот. Она задёргалась, но не смогла освободиться. – Я тебе запрещаю смотреть на ту дверь, Картер, если только ты не отпустишь её.       - У меня ещё не было афроамериканки, - спокойно ответил попутчик. – Она немного посидит там, а затем её ждёт участь тётушки или твоя участь. Кто знает…       Участь тётушки – значит, смерть: губы, зашитые нитями, когда в ушко иглы продевается боль и немой крик. Участь Сары – значит, изнасилование, а затем… Картер никого не оставлял в живых.       Он совершал разные действия, после которых Сара теряла сознание. Её руки уже были исполосованы ножом, а на них попутчик лил смесь простой воды с солью.       - Хочешь пить? – спрашивал он и открывал рот Сары, вливая туда солёную воду. Время от времени он вливал в неё масло, а от масла у Сары болел живот, пить же хотелось всё сильнее.       Убийца, ни разу не вспотев, сохраняя невозмутимость воскового лица, вырезал на животе Сары её имя. Стараясь вдавить нож настолько, чтобы не добраться до органов, но выдавить много крови, он старательно выводил «S» со стороны печени, любовался чертами лица девушки, рисуя ножом «a», испытывал наслаждение, когда элемент буквы «r» дошёл до пупка. Его чёрная душа осталась довольной, когда Сара искривилась от боли кровавых «а» и «h».       - Я бы разрешил тебе написать на мне своё имя, но ты ведь не слушаешься. Ты ведь захочешь меня убить?       Сара отрицательно замотала головой. Из глаз текли слёзы.       - Нет, что ты, - выдавила она из себя. - Я люблю тебя.       Сколько силы воли понадобилось девушке, чтобы соврать о любви, чувствуя, как болят раны, непромытые, грязные, солёные. Сколько понадобилось ей выдержки, чтобы выжить. Попутчик редко водил её в туалет, и за это время Саре не удавалось сбежать. Обессиленную, он возвращал её к кровати и вновь привязывал, затем снова издевался.       Под вечер Сара, проснувшись после очередной боли, посмотрев на изрезанный живот, почувствовав боль в руках, в подстреленной ноге, увидев, что и бриджи, и нижнее бельё снято, заметила тень. Неужели это снова убийца?       И тут Сара поняла: дверь в кладовку закрыта, но уже не так плотно. Перед ней же стояла живая и невредимая, но измученная и напуганная Нгози. Но самое главное – в руках она держала нож.       Попутчик вернулся перед тем, как Нгози спряталась в проём между шкафами. Рука её сильно дрожала, но блеск в глазах говорил о том, что она понимает, насколько сильным оружием обладает.       - Ну что, дорогая, продолжим?       Только Картер хотел навалиться всем весом на Сару, как Нгози выскочила и пырнула попутчика ножом. В спину! Так, как он уже убил человека, сидящего за рулём рядом с Сарой. Картер заревел от боли, а Нгози забрала у него пистолет. Заревел, но не умер.       Нгози освободила Сару и дала ей пистолет.       - Я думаю, это нужно сделать тебе. Полиция тебя оправдает.       Сара посмотрела в глаза Нгози так, что обе синхронно кивнули.       - Сара, нет, - умолял попутчик. Он плакал. Впервые за всё время он заплакал! – Я же так люблю тебя. Я же первый у тебя.       - Да, - злостно и вымученно сказала Сара. – Первый.       Она выстрелила один раз, а потом ещё и ещё, прежде чем провалилась в сон.       …Двое полицейских из Корпус-Сити стояли и говорили о важном деле, когда их встретила миловидная девушка, на вид не американка.       - Простите, - заговорила она с русским акцентом, - можно к Саре?       - Вы кто?       - Я её подруга, Алина.       - А… Эмигрантка?       - Да.       - Сара упоминала что-то о вас. В бреду, - пояснил один полицейский другому.       - Что с ней?       - В данный момент она приходит в себя.       - Она уже дала показания? – Алина явно переживала за подругу.       - Да, ей просто нужно отдохнуть. Посидите здесь, - полицейский кивнул на кресло. – Сара скоро выйдет.       - Что там хоть произошло? – спросил один полицейский. – Я слышал немногое. Лишь в общих чертах. В убийствах обвиняется какой-то Картер, верно?       - Именно.       - Каким же сумасшедшим нужно быть, чтобы убить… Я плохо помню из разговоров, кого же он убил.       - Он всегда был сумасшедшим, страдающим раздвоением личности. Своё первое убийство он совершил в десять лет. Эдриан Картер убил мать за то, что она отказалась поехать с ним к тёте. Никто тогда и подумать не мог, что убийство совершил он. Картер всё время рассказывал о каком-то человеке с такими же чёрными, как у него волосами.       - А когда он ехал с Сарой, что произошло?       - В какой-то момент его вторая личность, тоже Картер, только уже с таким именем, а не фамилией, вернулась. Эдриан Картер остановил бордовый «Шевроле», в котором сидели Бран Мелтон и афроамериканец Фуду, хозяин «Доброго пути». Картер затащил в машину Фуду, а Сара не могла сбежать, потому что он приковал её наручниками. Там он убил Фуду. Потом Сара смогла вытолкать его из машины вместе с мусором. Картер какое-то время думал, что она вытолкала только мусор, а он до сих пор едет с ней в машине. Но потом…       - Потом он взялся за Брана Мелтона.       - Да, жутко изувечил беднягу. После убил одного полицейского, потом – другого. Этого… как его… Гарри Торреса.       - А, того толстого шерифа.       - Его самого. Я его не знал, да и говорили, что человек он слабой воли, особенно что касается еды. Но всё-таки о смерти его сожалею.       - Что же было потом?       - Нгози, увидев труп отца в машине Сары, подумала, что убийца – Сара. Торрес подумал так же, но тут снова появился Эдриан. Девушки прятались в туалете, потом выбежали через чёрный ход и поехали в дом тётушки Эдриана.       - Рискованно!       - Да, но у них не было другого выхода. Полицейские участки находились далеко, позвонить у них всё время не удавалось. А там какое-то время было безопасно.       Полицейский-рассказчик вздохнул.       - Никто не любит издевательств над собой, особенно женщина. Схватит за яйца, помучает в ответ – мало не покажется. Сара ещё благородно поступила: просто убила бывшего любовничка. Прибрать, что ли, к рукам, его антикварный бизнес, - задумался полицейский. – А, - махнул он рукой, - это уже дело не моё. Я, знаешь, кем горжусь?       - Кем?       - Нгози. Это дочь Фуду. Картер так сильно запер её, а она смогла, смогла выбраться! С помощью заколки открыла дверь. Помогла Саре, мало знакомой женщине. Смогла замахнуться ножом на убийцу. Потом, когда Сара сознание потеряла, Нгози смогла дозвониться до нас. В общем-то…       - Какой ужас… - тихо пролепетала по-русски Алина, вставая с кресла.       - Что она говорит?       - «How shoking», -перевёл ей другой полицейский. – Russian girl.       Помолчав, рассказчик добавил:       - Сара уже о документах думала. У неё нет детей, а у Нгози теперь нет отца, а матери – так вообще давно. Сара хочет, чтобы Нгози ей дочерью была.       - Что ж, возможно, так и будет.       Вскоре дверь открылась. Уставшая, но уже не перепуганная Сара прижимала к себе Нгози. Алина обняла Сару и поздоровалась с афроамериканкой.       - Как ты себя чувствуешь? – спросила у подруги россиянка.       - Уже намного лучше. Теперь, когда я убила своего первого попутчика, я хочу немного отдохнуть. Не знаю, как теперь насчёт спутника жизни. А вот дочь я хочу.       Саре стало тепло на душе, когда Нгози первый раз за всё время искренне и с лёгкостью в сердце улыбнулась.