Продолжение

Джедидайя Смит был готов умереть в бою — и ни на секунду не пожалел бы о такой смерти; но медленно погружаться в толщу песка, будучи отгороженным от основного действия, потратить последние минуты жизни на наблюдение за битвой без возможности вмешаться − нет, на такое он не согласен. Он улыбается через силу и тараторит что-то бессмысленно-бодрое, потому что даже перед такой гибелью стоит сохранить достоинство; а ещё — потому что выражение лица Октавиуса, прислонившегося с другой стороны, это печальное и отчаянное выражение бесценно, и чтобы наблюдать его как можно дольше, нужно продолжать говорить. Вот только говорить трудно, потому что песок подбирается к горлу, давит грудь, набирается в рот; и Джед понемногу понимает, что ни так, ни даже в пылу схватки ему не хочется умирать, он не желает, не может, не готов уходить… Песок уже жжёт глаза, когда он видит трещины на стекле. − Октавий? − Что? − Ты никогда не думал над тем, что такое жизнь? Я хочу сказать… я мог умереть в тех проклятых часах, но ведь на самом деле — формально — мы ведь не живы по-настоящему? Просто восковые фигуры, двигающиеся и говорящие по ночам. Римский полководец склоняет голову набок, явно удивлённый этим потоком философских откровений из уст ковбоя. − Просто восковые фигуры не видят кошмаров, − хмыкает он, и Джед от негодования едва ли не давится слюной. − Я не… ничего подобного! − А ещё просто восковые фигуры не смущаются, и не злятся, и не рассуждают о жизни и смерти — так и читается в глазах Октавия. Джедидайя отворачивается, возмущённо сопя, и тогда римлянин обнимает его со спины; обнимает и похлопывает по щеке с такой присущей ему стеснительной непосредственностью. − Ты живой, − говорит Октавий. — И я живой. Дурацкая амуниция полководца мешается и холодит кожу, но ещё отчётливее Джед чувствует тепло от чужих ладоней. − Спасибо, что спас меня, − вздыхает он, с облегчением отказываясь продолжать свои недавние рассуждения. — Жаль только, что ты не дослушал историю. Помнишь? Длинный путь от вражды к дружбе. − Я знаю эту историю и без твоего рассказа, Джед. И ковбой коварно усмехается, пользуясь тем, что его улыбка всё ещё скрыта. − Уверен, что не интересуешься продолжением?