Величие всегда идет об руку с крахом.

Он стоял на балконе в полном одиночестве под лучами заходящего солнца. Его покои были облиты янтарным светом, наполненным теплом уходящего дня, вот только внутри самого македонца уже давно не было места теплу и счастью. В свои двадцать восемь лет Александр покорил полмира, его деяния сравнивали с деяниями самих Богов Олимпа, ему возводили статуи и поклонялись миллионы людей. Он был Ахиллесом своего времени. Желанные победы возвели его на невидимый пьедестал к самим небесам. Александр имел все, и в тоже время ничего. В его душе разрасталась пустота, и чем больше он хотел ее заполнить, тем больше она съедала его изнутри. - Мой повелитель, - сзади раздался знакомый голос, слышать который было приятнее, чем пение всех муз Вавилона. Александр никогда бы не спутал поступь своего друга ни с кем другим, даже сладкий аромат, исходящий от его одеяний, был неподражаем. - Я не побеспокоил тебя? - Нет, Гефестион. Ты же знаешь: во всем этом темном мире ты единственный, кому я рад. Твое присутствие помогает мне отвлечься от тяжелых мыслей. На своем плече сын Филиппа почувствовал нежное прикосновение широкой ладони. Медленно развернувшись, он посмотрел в синие, как океан, глаза друга. Его точеные черты лица завораживали Александра, а бронзового цвета кожа доводила до исступления. Он всегда испытывал к своему другу сильные чувства, но всегда сдерживал их. - Что тебя тревожит? - легким движением Гефестион приподнял подбородок своего царя. - Ты несчастлив. Каждое прикосновение отдавалось раскатом грома в теле Александра, путая мысли и учащая сердцебиение; ему хотелось всю жизнь наслаждаться этим моментом. - Мое одиночество, - кратко ответил он, отводя взгляд, - мне опротивели ложь и обман, которые пропитали все вокруг. Быстро отстранившись от друга, Александр направился вглубь своих покоев, в гневе опрокинув вазу с фруктами, стоявшую на пути. Злость и непонятная обида внезапно заполнили каждую клеточку его тела. Он не понимал, когда слова его матери стали реальностью. - Они подобно змеям пригрелись у меня на груди, - повторил царь, его голос сорвался на крик, - только и ждут подходящего момента, чтобы нанести мне удар! О, и когда этот день, наконец, произойдет, Македония останется без Александра! - Ты преувеличиваешь. Твои подданные любят тебя, они отдадут свои жизни за повелителя, если потребуется. Столько раз их смелость и отвага на поле боя помогали одержать победу, ты не в праве сейчас усомниться в них. - Это уже в прошлом! Теперь они погрязли в разврате, и единственное, что радует их черные сердца, так это блеск золота. Скажи, ты, действительно, еще думаешь, что у них осталась хоть капля чести? – яростную речь Александра встретила тишина сгущающейся южной ночи, темным пологом накрывающей Вавилон. Закат ещё догорал за стенами древнего города, но огромный лабиринт царского дворца уже неспешно погружался во тьму. - Единственный, кто никогда не предаст меня - ты, Гефестион, - на глазах у царя выступила предательская влага. - Ты ведь не покинешь меня? Медленно подойдя к своему другу и взглянув на него из-под длинных черных ресниц, Гефестион потянулся к его щеке. Он не знал, как Александр отреагирует на это прикосновение, но чувствовал, что ему это необходимо. - В этом мире или в любом другом мы будем вместе. Ты - мой Ахиллес, я - твой Патрокл, и так будет всегда. Ни солнце, ни звезды не разлучат нас. Каждое слово было произнесено Гефестионом столь чувственно, что вызвало в Александре острую потребность по-настоящему прикоснуться к нему. Он боялся, что это лишь сон, навеянный обманчивой ночью, который растворится в первых лучах рассвета. Но, пока это не произошло, всем своим бытием Александр жаждал почувствовать его тепло, нежность, страсть, которой так не хватало. Он любил этого юношу всем сердцем, для него Гефестион был не просто другом детства, для него он был центром мира. И сейчас, когда казалось, что этот мир на грани краха, он отчаянно нуждался в нем. Поддавшись нахлынувшим чувствам, Александр страстно впился в его губы. Волна наслаждения пронеслась по телу, смывая тоску и боль. Он боялся, что мужчина оттолкнет его, тем самым разрушив хрупкие мечты. Но этого не произошло. Его возлюбленный поддался своему царю и приоткрыл рот, впуская в себя. Их языки подобно змеям сплелись воедино в диком танце. Александр ощутил ноющую тяжесть внизу живота. Казалось, сосуды наполнились свинцом, ноги начали подкашиваться, голова кружилась. Сильные руки обвились вокруг крепкого торса Александра, давая опору, прижимая к себе. Он чувствовал его горячее тело сквозь тонкую ткань, под ладонями царя бугрились мышцы закаленного воина. Ароматы ночи пьянили и дурманили голову, будоража кровь, словно пряное восточное вино. Теплое дыхание ласкало шею, доводя Искандера до дикого наслаждения. Из чуть приоткрытых губ вырывались тихие стоны. - Ты подобен златокудрому Аполлону, - восторженно прошептал Гефестион, растворяясь в глазах цвета миндаля своего повелителя. - Нет чувств чище и прекраснее, чем мои к тебе, Александр, и не будет. Ты как солнце, свет которого заставляет следовать за ним по пятам. Я люблю тебя и не стыжусь своих чувств. - Гефестион, ты единственный, кто не уступал мне. - Александр чуть приоткрыл глаза, - ты единственный, ради кого стоит жить, единственный, кто указывал мне на мои недостатки, а не слепо потакал им. Я знаю, что Любовь бывает такой разной, но, несмотря ни на что, по-настоящему счастливым мне суждено быть только с тобой. Снова прильнув к его припухшим губам, Александр запечатлел на них долгий поцелуй. От наслаждения все тело сладко пылало. - Ты никогда меня не покинешь! - его слова прозвучали как приказ. - И в царство мрачного Аида мы войдем вместе, как Ахиллес и Патрокл, рука об руку. Обещай мне. - Обещаю…Мой Александр. *** - Все вон! - кричал Александр. - Убирайтесь, пошли вон, лжецы, вы все его ненавидите. - Мой повелитель, я не стал бы так волноваться, пара дней покоя, и все будет хорошо, - успокаивал царя придворный лекарь. - Уходите, больше предупреждать не стану! За спиной Александра закрылись массивные двери, оставляя его наедине со своим горем. Кожа Гефестиона была подобна пеплу, дыхание глубокое и тяжелое, силы покидали его с каждым мгновением - он умирал на глазах. - Мой Александр, - слова болью отдавались в груди, придавливали непосильным грузом, - ты пришел... - Как же могло быть иначе? По щеке царя скатилась горькая слеза. Он чувствовал, что сам умирает рядом со своим возлюбленным. - Ты поправишься. На лице мужчины показалась легкая улыбка. Но даже такое усилие доставило ему страдание. - Я предал тебя, мой Александр... не сдержал обещание. - Не говори так. Весной мы отправимся в Аравию. Под парусами выйдем в Египетский залив, через пустыню пророем канал, ведущий прямо в Средиземное море. Пойдем на Карфаген. Обложим данью великий остров Сицилия, а потом покорим римские племена, какими бы блестящими воинами они ни были... Прошу, не покидай меня, Гефестион, я без тебя не смогу. - Тебе придется…- в последнее мгновение больше всего Гефестион хотел прикоснуться к золотым кудрям Александра. Для него он был подобен солнцу в темноте, окутавшей его. Чувствуя, что Бог смерти Танос уже обнажил свой клинок, чтобы забрать его, сын Аминтора протянул руку Александру. - Я боюсь, как ты будешь без меня. - Без тебя я никто. Нет луны без солнца, и не будет Александра без Гефестиона. - Ты не должен отказываться из-за меня от мечты. Боль, терзавшая Гефестиона изнутри, была обжигающей, но он старался не показывать этого. Заставлять Александра страдать вместе с ним было невыносимо. - Прошу, не покидай меня. - Не печалься, мой Александр, Патроклу тоже было суждено уйти раньше Ахиллеса… но даже смерть не смогла их разлучить, не забывай об этом. В последний раз Гефестион взглянул в прекрасные глаза своего возлюбленного царя. - Мой Александр... мы еще встретимся, но не сегодня, не сегодня… Сердце замерло, и жизнь Гефестиона оборвалась. А вместе с его смертью и разрушился весь мир Александра. - До свидания, моя любовь. Я верю, что в Элизиуме мы встретимся вновь, мой Патрокл, мой возлюбленный Гефестион.