Гроза

Дуг шепчет: "замри", и Джон удивленно расширяет глаза. Над ними стремительно темнеющее небо и сверкающие своей белизной молнии, разрезающие темные тучи. Дуглас и Джон слышат первобытно-громкие, мощные, наполняющие энергией всё тело раскаты грома. Сильный, порывистый ветер треплет отросшие за лето волосы. — Зеленые, — одними губами произносит Дуг, глядя в светлые, будто свежескошенная трава после тёплого летнего дождя глаза. Им по семнадцать лет, и они такие свободные, одинокие и потерянные, как два светлячка, запутавшиеся в высокой траве на дне огромного, бескрайнего оврага возле дома Лавинии Неббс. Два светлячка, еще не успевшие вырасти даже в свои семнадцать. Два светлячка, силящиеся отыскать друг друга по мягкому, будто покрытому легкой дымкой свечению. Дуглас стоит так близко, к Джону вплотную, и их тихое дыхание смешивается и растворяется в ночи. — Они зеленые. Я запомнил. В груди у Дуга что-то щемит, и сердце будто разрезает на части, как ножницы кромсают новенькую, белую бумагу, чтобы вырезать из неё снежинки. Дуглас Сполдинг знает, что еще несколько минут, и Джон снова уйдет, убежит, растворится во времени, как всякий друг.* — Обещай, что ты меня не забудешь. Джон молчит, пристально смотрит на Дуга, а тот вдруг подается вперед и совсем невесомо касается своими губами его губ. Никакой игры языков, покусываний, даже объятий. Они просто стоят, как две восковые статуи, прикрыв глаза. Губы к губам. Дуг отчаянно хочет расколошматить часы, выкинуть их куда подальше, вместо того, чтобы вновь переводить стрелки. Дуг не хочет открывать глаза и что-то говорить. Дуг не хочет слышать будильник и, просыпаясь, в который раз понимать одно. Джон Хаф так и не приехал.