— зеркало Еиналеж со змееподобным лицом; — лицо превращается в призрака со змееподобным лицом; — лес или море, где моему двойнику низко кланяются люди; — призрак выпускает в меня зеленый луч; — двойник и лицо беседуют со мной о Волдеморте.
Том задумался. Было одно обстоятельство, которое объединяло его кошмары: Волдеморт. Парень смутно ощущал, что он на самом деле был кем-то другим в снах. Кем именно, Том не знал. Однако он точно знал, что сны как-то связаны с его головными болями и вечно спорящими голосами. Войдя в прихожую, Том удовлетворенно посмотрел в старое зеркало. Сходство его с Риддлами было настолько отвратительным, что после возвращения из Литтл-Хэнглтона он коротко подстригся. Вокзальные киоски источали привычный запах типографской краски. Ловя его, Том с усмешкой вспоминал, как прежде испытывал облегчение, переходя границу мира маглов и магов. Стараясь отвлечься, парень достал листок с результатами СОВ. Ни одного «Выше ожидаемого» — только «Превосходно», причем напротив оценок по трансфигурации, защите от темных искусств, заклинаний, травологии и зельеварения стояли пометки: «Комиссия отмечает профессиональный уровень знаний». — Слагхорна сегодня нет — он в Хогвартсе, — выпалила вместо приветствия Друэлла, едва Том пересек барьер. — Едем в обычном купе для старост. — Спасибо, Дру, но я поеду с нашими, — ответил Том. — Хорошо, — Розье, поджав тонкие губы, пошла к первому вагону и вскоре исчезла в белом дыму. — Видал? — подбежавший Лестрейндж показал приятелю на две идущие по платформе фигуры. Первая с рыжими волосами шла под зонтом. Вторая, закутавшись в коричневый плащ с капюшоном, стучала длинными каблуками. — Пруэтт? — скривился Том, присмотревшись к рыжей шевелюре. — А знаешь, кто с ним? Лу Блэк… Ей объявили бойкот все наши, а родня просто в шоке, — болтал Рэндальф, когда они с Томом залезали в купе. Риддл пожал плечами и достал книгу о превращении алхимических элементов. Помимо Араминты Бэрк и Ориона Блэка в купе вошли Элеонора Монтегю, ставшая за эти годы стройной белокурой девушкой, а за ней и Энтони Крэбб, занявший место у двери. Том не заметил, как поползла платформа, и Араминта подбежала к стеклу — смотреть в окно вместе с Рэем. Чтение книги можно было отложить до приезда в школу, но Тому хотелось проверить, осмелится ли кто-то из приятелей оторвать его от книги. — Научи, Том, темным заклинаниям! — воскликнул в ярости Блэк, едва поезд набрал ход. — Пруэтт должен их отведать сполна! — Лаэрт* просит Гамлета! — хохотнул Рэндальф. — Мой принц, уройте Озрика, а то он пристает к Офелии! — Последние его слова потонули в общем смехе. — Пошел к черту, Лестрейндж, — фыркнул Блэк. — Случись это с твоей сестрой, ты бы сейчас визжал по-другому. Кто только взял этих тварей в «Справочник чистой крови»? — Maman говорит, что на составление справочника влияли Малфои, — вставила Араминта. — Оно и видно. Сами якшались с маглами. — Минни в знак отвращения зашмыгала носиком. — Том, вот зачем этому козлу Лу? — воскликнул с ненавистью Блэк. — Ну это просто, — Риддл осмотрел притихшее купе. — Она слизеринка, он гриффиндорец, — начал загибать Том длинные пальцы. — Она чистокровная — у Пруэтта в роду полно маглов. Лу белокурая красотка — он рыжее шимпанзе. Иметь твою Лу для него — вершина наслаждения. Лестрейндж сально расхохотался. Следом рассмеялись Бэрк и Крэбб. Только Элеонора Монтегю зашлась красными пятнами. — Том, это гадко! — воскликнула девушка с тем наигранным возмущением, которое отличает излишне утонченных барышень от их сверстниц. — Гадко, — согласился Том. — Но разве не гадко само влечение к рыжему дегенерату? Это даже не влечение, а подвид зоофилии, — брезгливо поморщился он. — Мечтать о совокуплении с потным самцом, у которого одна извилина — все равно, что желать совокупиться с бабуином или павианом. — Ты не можешь проучить его, Том? — плаксиво заметил Орион. — Смысл? — сказал Том, глядя на потоки воды. — Ну отмутузим мы его, а что дальше? Лу, пожалев, полюбит шимпанзе еще сильнее. — Орион притих, видимо, осознав, правоту приятеля. В тот же миг раздался стук, и в купе вошла Друэлла Розье. Бросив неприязненный взгляд на Блэка, девочка с улыбкой осмотрела Лестрейнджа и подмигнула Тому. — Как там у старост? — спросил Том, когда они пошли по коридору. В соседнем купе пухлый темноволосый мальчик ел шоколадный батончик, а другой, белобрысый, спорил с девочкой о том, в какой колледж лучше попасть. — Ужасно, — подтвердила Друэлла. — Не успел тронуться поезд, как приперся Диггори и начал рассказывать про высадку на Сицилии. — И девицы вроде Кэмпбелл обещали открыть фан-клуб Диггори? — усмехнулся Том. — Впрочем, моя интуиция подсказывает, что ты хочешь рассказать мне нечто важное. — Твоя интуиция редко ошибается, — ответила Друэлла, достав из сумочки номер газеты. Том почувствовал, как пол уходит из-под ног: это был номер «Ежедневного Пророка» за десятое июля. На колдографии был изображен заросший человек в арестантской одежде. Ниже шла заметка:УБИЙСТВО В ЛИТТЛ-ХЭНГЛТОНЕ Позавчера в местечке Литтл-Хэнглтон произошло невероятное событие. Морфин Гонт, проживавший на окраине деревушки, убил семью местного эсквайра Томаса Риддла. Прибывший отряд авроров констатировал смерть трех маглов от заклятия убиения. Подозреваемый не стал отпираться, а признался в убийстве и рассказал о нем во всех подробностях. Применение «Priori Incantatem» подтвердило, что именно из его палочки вылетело смертоносное заклинание. Использовались также заклинание повиновения и заклятие усиленного разрушения для осквернения могилы магловской девушки Сесилии Винтер. Гонты долгие годы ненавидели эсквайров Риддлов. Морфин Гонт подозревал, что Том Риддл завел любовную интрижку с его пропавшей сестрой Меропой Гонт. Трудно сказать, что заставило его через семнадцать лет пойти на убийство и осквернение могилы бывшей невесты Тома Риддла. Скорее всего, всему виной высокая степень алкогольного опьянения Морфина Гонта.
— Моя фамилия? — Том с интересом посмотрел на Друэллу. В отличие от Патрика и Миртл он не чувствовал ни малейшей вины за то, что произошло в Литтл-Хэнглтоне: разве что горечь от того, что магл Том Риддл так и не узнал, за какой грех расплатился. — Верно. Ты левша и змееуст, — понизила голос Друэлла, — и, наверное, связан со Слизерином. А здесь, как видишь, Морфин, — скривилась она, — подозревал сестру в связи с одним из Риддлов. — Тебе не нравятся Гонты? — фыркнул парень, глядя, как поморщилась Друэлла при виде колдографии. — Страшные люди, — поежилась Друэлла. — Считают себя высшим чистокровным родом, почти императорами, а сами одичали до лесников. Да и эта их фамильная жестокость… Говорят, Корвинус Гонт наслаждался, натравливая на одноклассников змей. Давайте в купе, бегом! — крикнула девушка группе малышей. — Если ты права, то ко мне следует относиться с почтением, — усмехнулся Том. — Последний из рода Гонтов… Лучше новое имя. Например… Лорд Волдеморт, — Том в упор посмотрел на подругу. — Неплохо… — Друэлла, казалось, о чем-то размышляла. — Волдеморт — что-то вроде «Смертельного полета» или… «Воспарения над смертью»… Но почему Лорд? — Ты утверждаешь, что я потомок Слизерина и Певереллов. А это, знаешь, побольше любого короля или императора. — Значит, теперь, на уроках надо обращаться к тебе «милорд» или «сэр»? — язвительно спросила Друэлла. — Для друзей я делаю одолжение, — улыбнулся слизеринец. — Если ты достанешь пергамент, я тебе поясню. — Глядя на покрытые лесом холмы, проносившиеся за окном поезда, Том с облегчением подумал, что рано или поздно это должно было произойти.* * *
Осенью сорок третьего года с фронтов пришли радостные известия. Русские отразили наступление Вермахта под Курском и Белгородом, а союзники овладели южной Италией. Победы, впрочем, покупались дорогой ценой. Пятого сентября «Пророк» перепечатал список награжденных учеников Дурмстранга, и чаще всего напротив фамилии стояла приписка «посмертно». — Гитлер, говорят, пошел бы на мир, — сказала Друэлла, садясь на завтрак. — Но Гриндевальд держит магловского фюрера под «Imperio». — Я бы на его месте так и сделал, — ответил Том, не отрывая взгляда от колдографии, изображавшей вступление советских войск в Корпусный сад Полтавы. — Заключил бы мир, а потом, накопив сил, пошел дальше. — Гриндевальд безумен, — Друэлла положила газету. — Думаешь, — понизила она голос, — у Аркон с Бобби все серьезно? — Что значит серьезно? — насмешливо переспросил Том, глядя, как Рэндальф впился ненавидящим взглядом в Мари Аркон, весело болтавшую с Робертом Оуэном. — Обжиматься и лизаться будут. Переспят едва ли, — добавил Том, глядя, как райвенкловец властно положил руку на тонкое плечо Мари. На миг Тому показалось, будто в глазах Друэллы мелькнул огонек надежды. Риддл с интересом посмотрел на подругу, однако Розье, закончив завтрак, собиралась прогуляться со Сьюзен Пак. Том достал дополнительные книги по зельям: некоторые рецепты в учебниках казались ему устаревшими, и юноша собирался внести кое-какие правки. Однако со стороны учительского стола к нему тотчас подошла пухлая фигура профессора Мэррифот. — Том? — спросила преподаватель чуть усталым голосом. — Не могли бы вы пройтись со мной? — Конечно, — подтвердил Том и, закрыв сумку, поднялся вслед за учителем. — У меня короткий вопрос, — сказала Галатея Мэррифот, выходя из Большого зала. — Вы интересуетесь преподавательской работой? — Пожалуй, да, мэм… — опешил Том. Под ложечкой засосало, как и всегда, когда речь шла о чем-то важном. — Великолепно, — обрадовалась старуха. — Из вас получится замечательный преподаватель по защите от темных искусств. Я попрошу директора Диппета взять вас на следующий год в ассистенты. — Спасибо, мэм… — выдавил из себя Том. Профессор Мэррифот, пожелав ему хорошего дня, отправилась по коридору. День выдался солнечным, и говорливая толпа учеников, спешившая на уроки, казалось, была освещена матовым светом. Незаметно для себя Том вошел в класс по древним рунам. — Что же, — сказала профессор Бэддок, войдя в класс. — Думаю начнем. — После гибели племянницы ее лицо стало еще бледнее, напоминая гипсовую маску, хотя внешне женщина старалась не показывать свое состояние. Том посмотрел в окно. Три года назад он также впервые вошел в этот класс. Рядом с ним сидела Миранда, щурясь от осеннего солнца. За первой партой у окна сидела Эмилия, посылавшая ему насмешливую улыбку. Теперь рядом с ним всегда стоял пустой стул. — Мистер Риддл? — Профессор Бэддок ласково кивнула, словно он был для нее частицей радостного воспоминания. — Мне нужны ваши познания в египетском языке. Профессор Раджан говорил, что Вы читаете по-египетски, как по-английски, — добавила она под восторженный вздох хаффлпаффки Фран Карвей. Профессор взмахнула палочкой, и на доске появился символ в виде перевернутой подковы с заостренными краями. — Ка? — спросил Том, удивленный появлением этого знака. Джулия Кэмпбелл с интересом посмотрела на слизеринца, словно он говорил на непонятном языке. — Верно, — подтвердила профессор Бэддок. — По воззрениям древних египтян, Ка — дух человека, олицетворенная жизненная сила. Это примерно то, что индийцы называли аурой. — Ка считался бессмертным? — переспросила Друэлла. — После смерти Ка отлетает в другой мир, выступая как аналог души, — ответила профессор. — Впрочем, жрецы Египта умели делать Ка почти бессмертным, заточая его в гробнице фараона. Прозвенел звонок, и женщина, отпустив класс, отправилась к выходу. До обеда оставалось около часа, и Том, спустившись во двор, побрел по еще зеленой траве. На другой стороне озера Хагрид понуро шел за Оггом, неся тяжелый мешок, видимо с отрубями для животных. Риддл поморщился: вид Рубеуса вызывал у него отвращение из-за воспоминаний о том страхе, что он пережил в июне. — Ой, Том… Он обернулся. Мимо озера в тонком белом плаще гуляла Оливия Хорнби. Махнув ей рукой, парень за несколько минут догнал приятельницу. С каждым днем Оливия становилась все более бледной, и мало у кого осталось сомнений, что ее преследует призрак Миртл. — Лив, — заботливо сказал Том. — Не бойся, я все знаю… Это страшно? — Да, — пролепетала Оливия. Они пошли в сторону замка, минуя валуны. Из-за них дорожка петляла, оставляя в стороне заросшие мхом полянки. — Она является каждую ночь… Летом даже прилетела на свадьбу брата. Оливия не договорила: от всхлипов ее маленький чуть вздернутый носик покраснел. Том бросил взгляд на растущий у входа куст роз и с удивлением подумал, что Оливия напоминает ему один из этих ароматных чайных цветков. Цветок, который посмела ужалить упитанная гусеница. — Лив, я думаю, мы все сделаем сами. Эту тварь, — Риддл не называл призрак Миртл по имени, — надо пугнуть. — Она сильная, Том… — всхлипнула Оливия. — Мы вряд ли сможем… — Сможем, Лив, — холодно сказал он. Слизеринка вытерла глаза и вдруг положила маленькую белую ручку в карман плаща Риддла. — Мне холодно, Том… — смущенно улыбнулась она. Парень не ответил, снова посмотрев на куст розы. «Их шипы непригодны для защиты», — подумал он, чувствуя непреодолимое желание спасти идущее рядом с ним хрупкое создание.* * *
Риддл не стал откладывать месть в долгий ящик. В верхних этажах Западной башни обитал жуткий призрак — Одиночка, у которого не было щеки, вместо нее зияла дыра. В субботу после обеда Том выследил Одиночку и применил из-за колонны невербальное «Imperio». Получив приказ, призрак помчался в туалет на втором этаже. В течение получаса он с жутким завыванием гонял Миртл во все концы туалета пока, наконец, не облил ее с ног до головы нечистотами. В следующую неделю Том несколько раз посетил Запретную секцию, изучая папирус египетского волшебника Имхотепа. Из его туманных объяснений выходило, что Ка можно не только заточать в гробницу, но и заключать в предмет. Такая форма жизни называлась причудливым словом «крестраж». Глядя на тусклый огонек свечи, Том вспомнил, что на четвертом курсе читал о «расщеплении сущности» как некой форме бессмертия. Большие надежды Том возлагал на Слагхорна. После истории с Тайной комнатой зельевар мечтал возродить «Слаг-клуб». Ровно в семь к нему зашли Рэндальф Лестрейндж, Том Риддл, Орион Блэк, Альберт Эйвери (к нему зельевар стал в последнее время благоволить) и пятикурсник Аластор Нотт. Том благодарил небо за то, что еще летом приобрел на черном рынке несколько коробочек сушеных ананасов, которые так любил Слагхорн. Беседа проходила в виде скромного ужина. На столике стояли чайник, семь чашек и тарелка с булочками. Зельевар в венской бабочке и желто-коричневом жакете восседал, поставив ноги на маленький пуфик. Разговор крутился вокруг новостей с фронта и рассказов Слагхорна о том, как в прошлые времена в Париже был популярен чай каркаде. Том улыбался вместе со всеми, слушая, как знаменитый Шарль Бодлер любил по вечерам выпивать чашечку смородинового чая: он не сомневался, что зельевар придумал эту байку**. — Сэр, это правда, что профессор Мэррифот уходит в отставку? — спросил Том с улыбкой. Остроносый Альберт Эйвери от удивления повернулся к Слагхорну. — Том, Том, если бы я и знал это, то был бы не вправе сказать Вам, — ответил Слагхорн, укоризненно поводя покрытым сахарными крошками пальцем, хоть одновременно и подмигивая. — Должен признаться, я был бы не прочь выяснить, откуда вы черпаете сведения, юноша; вам известно больше, чем половине преподавателей. — Интуиция, сэр, — Риддл улыбнулся. Остальные мальчики рассмеялись, бросая на него восхищенные взгляды. — Что до Вашей сверхъестественной способности узнавать то, чего Вам знать не положено, равно как и до осмотрительной лести, с коей Вы обращаетесь к людям, от которых многое зависит… Кстати, спасибо за ананасы, я их просто обожаю! Рэндальф и Орион рассмеялись. — С уверенностью предрекаю Вам, что лет через двадцать Вы подниметесь до поста министра магии. Через пятнадцать, если так и будете присылать мне ананасы. У меня в Министерстве великолепные связи. Раздался смех. Том мягко улыбнулся. Ему было понятно, что никаких связей в министерстве у зельевара нет. Иначе зачем бы ему так пресмыкаться перед Диггори, Ноттом и прочими учениками, имеющими родственников в окружении министра? — Не думаю, что политика — мое предназначение, сэр, — сказал Риддл, когда утих смех. — Прежде всего, мое происхождение не из тех, какое необходимо для подобной деятельности. Лестрейндж и Блэк снова обменялись ухмылками. Том слегка нахмурился: Розье проболталась о своих подозрениях. — Глупости, — отозвался Слагхорн, — яснее ясного, что Вы, с вашими-то способностями, происходите из славного рода волшебников. Нет, Вы далеко пойдете, Том, я в своих учениках никогда еще не ошибался. Маленькие золотые часы, стоявшие на столе Слагхорна, прозвенели одиннадцать. — Батюшки мои, неужто так поздно? — удивился декан Слизерина. — Вам лучше идти, мальчики, иначе директор Диппет всех нас накажет. Лестрейндж, я рассчитываю получить от Вас завтра утром письменную работу, иначе мне придется задержать вас в классе. То же относится и к вам, Эйвери. Мальчики гуськом покидали комнату. Слагхорн выбрался из кресла и перенес пустой бокал на письменный стол. Звук какого-то движения за его спиной заставил зельевара обернуться: посреди кабинета прямо перед аккуратно собранной темно-зеленой портьерой стоял Риддл. — Живее, Том. Вы же не хотите, чтобы вас в неположенное время застали вне спальни, Вы все-таки староста… — Сэр, я хотел спросить Вас кое о чем. Больше мне не к кому пойти, — сказал он, расхаживая вдоль стены и заломив руки за спину. — Другие учителя не такие, как Вы, они могут меня неправильно понять. — Продолжайте, — снисходительно кивнул зельевар, выпив стакан воды. Тома слегка покоробило от его покровительственного тона. Пухлый палец профессора щелкнул по сверкавшим изумрудами часам. — На днях я заглянул в библиотеку, — продолжал Риддл, приближаясь к фонарю, — в Запретную секцию, и прочел об одном редком заклятии, — остановился он строго напротив камина. — Называется оно, как я понял… — с минуту Том думал, а затем выпалил, — крестраж. — Пишете самостоятельную работу по защите от Темных искусств? — Слагхорн уставился на него, поглаживая толстыми пальцами ножку бокала. — Не знаю, что Вы читали, Том, но эта материя очень темная, — сказал мастер зелий. — Просто я понимаю, что если кто и способен о них рассказать, так это Вы… — Риддл смотрел на окутанную грязно-зеленой дымкой каменную стену. — Ну что ж, — произнес Слагхорн, поигрывая ленточкой, украшавшей крышку коробки с засахаренными ананасами, — разумеется, если я предоставлю Вам сведения общего характера, — вреда никому не будет. Словом «крестраж» обозначается предмет, в который человек прячет часть своей души. — Но я не совсем понимаю, как это можно сделать, сэр, — сказал Риддл, подойдя ближе к Слагхорну. — Вы расщепляете душу, — сказал профессор, — и прячете часть ее в предмет, находящийся вне вашего тела. После этого, если даже кто-то уничтожит ваше тело, вы все равно умереть не можете. Спрятанная часть души продолжает жить, оставаясь неповрежденной. Правда, существовать в подобной форме… — поморщился Слагхорн. — Немногие согласились бы на это, Том, очень немногие. К изумлению зельевара, Риддл развернулся и, держа по-прежнему руки за спиной, подошел к камину. — Как же расщепляется душа, сэр? — спросил юноша. От волнения его глаза стали настолько большими, что в них, казалось, читалась одержимость. — Думаю, Вы и сами знаете, Том, — ответил, поежившись, Слагхорн. — Душа мыслится как нечто неповрежденное, целостное. Расщепить ее — совершить противное природе насилие. — Но как его совершить? — почти искренне удивился парень. — Посредством высшего злого деяния: убийства. Убийство разрывает душу. Волшебник, задумавший создать крестраж, использует это увечье к собственной выгоде: он заключает оторванную часть души… — Заключает? Но как? — Для этого существует заклинание, только не спрашивайте меня о нем, я его не знаю! — зельевар встряхнул головой. — Разве я похож на человека, который опробовал его? На убийцу? — Нет, сэр, разумеется, нет, — поспешно сказал Риддл. — Простите, я не хотел вас обидеть. — Что Вы, какие обиды, — хмуро откликнулся Слагхорн. — Для волшебников определенного калибра эта сторона магии всегда была притягательной. — Да, сэр, — сказал Риддл. — Мне просто любопытно, много ли проку от единственного крестража? — При этих словах он начал поправлять кольцо Гонтов. — Не лучше ли, чтобы обрести побольше силы, расщепить душу на несколько частей? Ну, например, разве семь, — бросил он, вспомнив почему-то сервиз для сакэ в магазине мистера Барнетта, — не самое могучее магическое число? — Семь? Мерлинова борода, Том! — воскликнул Слагхорн разбитым голосом. — Ведь даже мысль об убийстве одного человека чудовищна. Но Вы же это гипотетически, Том? — Спросил он почти с мольбой. — Научный интерес? — Да, сэр, конечно, — Риддл резко развернулся от камина. — И все-таки, Том, сохраните сказанное мной в тайне. То, что мы поболтали немного о крестражах, вряд ли кому понравится. Понимаете, в Хогвартсе эта тема под запретом. Особенно лютует на сей счет Дамблдор. — Никому ни единого слова, сэр. Пусть это будет наша тайна, — улыбнулся Риддл и, посмотрев еще раз на перстень, вышел из кабинета. Примечания: * Лаэрт — персонаж пьесы У. Шекспира «Гамлет». Сын канцлера Полония и враг Гамлета, нежно любивший сестру Офелию. ** Далее в переработанной форме следует фрагмент книги Дж. Роулинг «Гарри Поттер и Принц-Полукровка».