Гордая и глупая

      Я помню всё, как сейчас. Всё это стоит перед моими глазами уже месяц. И приходит во снах, от которых просыпаюсь в холодном поту.       Они завели её как заложницу. Все мы были там заложниками. Но нож в его руках был предназначен для неё. Всё там было для неё и из-за неё. Она провинилась, и как ни странно знала это и безнадёжно признавала. Били её, а боль проходила через меня. Я чувствовал её насквозь, всегда. Они завели её уже в полумертвом состоянии, но она всё ещё стояла на ногах, не без помощи этого урода, что её держал. Резкий и сильный удар по лицу, она упала на колени в нескольких сантиметрах от меня. Я смотрел на неё и понимал, что я ничем не могу ей помочь. Совершенно ничем, господи, даже морально и то не мог. Кровь подступала к её горлу, и она начала кашлять. Она плевала кровью, как и на собственную жизнь. Размазывая кровь и сжимая руку в кулак, она подняла голову. Глаза в глаза. Я никогда не забуду её взгляд. Злой и пустой, одновременно. Мне казалось это сочетание нереальным, пока я не увидел его собственными глазами.       Я понял, что схожу с ума, когда увидел на её лице улыбку. До сих пор не верю в это, кажется, я просто тогда спятил. Она знала свою вину, знала каждую ошибку за которую тогда отвечала. Каждый удар она принимала и упрямо стояла. Гордая. Гордая и глупая. Недолго она смотрела на меня, очередной пинок прервал наш зрительный контакт. Пинок в её спину. Она рухнула, казалось замертво. Я услышал её вздох, он был очень тяжелый. Она девушка, и от такой силы просто давно должна была сдохнуть. А она лежала живая, и даже с попытками встать.       Я знал, что такие попытки уже были. Знал, что от ударов она уже падала. Но брала все силы в кулак и вставала. Гордая. Гордая и моя глупая. Я вовремя её не вытащил. Вовремя не сказал, что люблю её. Обоим нам казалось, что все это сопливо. Клянусь, тогда умирая, она всё ещё так и считала, а я понимал, что эти три слова могли спасти её никчёмную жизнь. Её характер был ужасен. Она нарывалась. Ударить её хотелось ровно так же как и изнасиловать. Она бесила и адски раздражала, но черт, она этим так цепляла. «Тебе такая не нужна». Я слышал это постоянно. Я знал, что она рассчитывает на наши отношения, я не отрицал их, но не давал ей повода на взаимность. Меня ничего от неё не отталкивало, но между нами была стенка. Стенка недоговорённости, мы много друг от друга скрывали. Скрывали то, что нужно было сказать.       Она связалась с какими-то уродами на стороне. С кем-то, кто смеялся над ней, когда она падала, у неё даже был секс. И я мог бы все это соитие представить, если бы ненавидел её на самом деле. Она выжила. Не я для неё, но сделал всё вовремя. Она выжила. Но жизнь для неё имела другое значение. И принимать она его похоже не хотела. Её глотала собственная свобода. Её поглощало моё «ты не в моём вкусе»...