Ненастоящая любовь

<center>      Леди Риниэль не ошиблась: через два дня Тауриэль поправилась и приступила к исполнению обязанностей во дворцовой страже. Рана на бедре ещё болела, но опасности не представляла. Элрос нарочно назначил ей самую лёгкую службу. Он жалел боевую подругу.       В то же время, командир стражи, честно сказать, был совсем не прочь отдать ей свою должность. Да, место, на которое поставили Элроса, безусловно, приносило власть, а также многие свободы и привилегии. Однако, и ответственность на плечах главного стражника лежала нешуточная. Ответственность эта весьма мешала Элросу предаваться двум своим любимым увлечениям: игре на флейте и распиванию вина из королевских подвалов на пару со своим закадычным другом Гэлионом, главным дворецким.       Второе увлечение, кстати, во многом стало причиной успешного побега из эльфийской тюрьмы гномьего отряда и хоббита Бильбо. Проворный хоббит вытащил ключи у захмелевшего Элроса, исполняющего в те времена обязанности хранителя ключей. За подобную небрежность, казалось, неизбежно суровое королевское наказание. Однако, владыка Трандуил только высказал Элросу лично всё, что думает об этом случае и его, Элроса, поведении, но не более того. Мог бы и казнить, ведь сбежали ценные пленники. Однако король не проявил жестокости к слабости Элроса, которой страдал и сам. Он знал, что превосходное вино из Дорвиниона своим вкусом и ароматом способно соблазнить и великих. Не то, что какого-то лесного эльфа Элроса. Бывший хранитель ключей от души был благодарен ему за подобное понимание.       Повелитель Лихолесья, действительно, любил вино. Часто полная чаша становилась его единственной ночной собеседницей. Иные говорили, что он топит в вине своё горе, ведь рана в душе, нанесённая когда-то гибелью его супруги, так до конца и не зажила. Другие утверждали, что его величество просто большой лакомка до изысканных и дорогих напитков. Так оно было или не нет, но дворцовые подвалы никогда не стояли пустыми.       Что же касается Тауриэль, то вина она почти не пила. Даже теперь, когда переживала свою беду. Службу эльфийка справляла со всей старательностью, но всё же постоянно выглядела грустной, словно опустошённой изнутри. С момента возвращения прошло уже три месяца, но никто из эльфов так и не увидел её улыбки.       Единственное, что находило в Тауриэль живой эмоциональный отклик, было то необычное происшествие, что случилось во время нахождения в лечебнице.       Выпив зелье, эльфийка крепко заснула. Ей снился возлюбленный, гном Кили. Он улыбался ей, сверкая белозубой улыбкой. Вокруг кружились звёзды. «Я же не умер, любимая моя Тауриэль», - говорил Кили. - «Откройся мне, и мы вечно будем вместе!». Он ласкал её грудь, аккуратно обводя пальцем соски, вызывая в ней трепет, какого девушка никогда до этого не чувствовала. Сильными руками любимый развёл её бёдра. Она ощутила прикосновение к своему тайному женскому месту, а после — входящий в её тело его горячий мужской орган. Тауриэль чувствовала, что истекает возбуждением, как берёза, в стволе которой проделали дырочку, по весне истекает берёзовым соком. Завершение накрыло эльфийку внезапно, будто могучая волна. После она ничего не помнила. Когда проснулась, был день, она лежала в постели в своей комнате. Одна. Оглядевшись, она не нашла следов присутствия Кили и тут вспомнила, что он погиб. Слёзы брызнули из глаз, но в этот момент вошла леди-травница, принялась тепло успокаивать девушку.       Тауриэль часто вспоминала своё наваждение, принималась гладить и щекотать себя, но всякий раз останавливалась, осознавая, что совершает нечто греховное. Перед глазами вставал умерший Кили. Эльфийка со всей безысходностью понимала, что то, что пригрезилось ей с ним, никогда не случится в реальности. Никогда. Никогда, никогда... Из её прекрасных глаз катились слёзы, и мысль о плотских играх в постели отпадала сама собой.       За всё время она почти не видела короля Трандуила. Ей казалось, что его эльфийское величество, ум которого, по воле судьбы, принуждён был заниматься более важными вопросами, вовсе не занимала её скромная персона. Тауриэль глубоко ошибалась. Со времени памятного посещения лечебницы Трандуил лишился покоя. Он прекрасно помнил то возбуждение, что ощутил от созерцания её обнажённого тела, от прикосновения к ней. Былая неприязнь сошла на нет.       Хотя однажды Трандуил поступил с эльфийкой довольно жестоко. Стоял февраль. Северные ветры дули ещё более жестоко, принося снеговые тучи. Отряд воинов собирался выйти за пределы дворца с тем, чтобы уничтожить вновь появившихся пауков. Тауриэль, около месяца не показывавшаяся за порогом, увидела в открытые ворота заметённый, скованный судорогой холода лес, и попятилась. На её лице появилось выражение ужаса, хотя Тауриэль никогда не была трусихой. За месяц она немного пришла в себя и отогрелась, вот только воспоминания об испытаниях в зимней чаще, о боли и отчаянии никуда не ушли. Трандуил, провожавший отряд, заметил её замешательство. - Что случилось с нашей отважной воительницей? - со злой иронией спросил он. - Или бывший командир стражи боится испортить сапожки снегом? - Ваше величество, я... - попыталась оправдаться девушка. - Иди! - прервал её король, легко, но обидно толкнув в плечо. - Исполняй свой долг! - Идём, Тауриэль, - Элрос мягко отодвинул подчинённую от лесного владыки. - Да, - растерянно пробормотала она. - Мы отправляемся. Ждите от нас вестей, - Элрос поклонился Трандуилу и, получив в ответ повелительный кивок, дал команду на выход.       Тауриэль зря боялась: ничего ужасающего в тот день не произошло. Опытные охотники на гигантских пауков легко покончили со своими врагами и благополучно вернулись.       Узнав, что никто не пострадал, и пауки уничтожены, король Трандуил остался доволен. Он даже похвалил отряд, что было необычайно для его горделивого и вздорного нрава. Обходя воинов, Трандуил тронул плечо Тауриэль, словно желая загладить былое неприятное ощущение. Пожалуй, для лесной эльфийки этого было даже слишком много. Не извиняться же? Короли не извиняются! Ощутив почти ласковое прикосновение руки повелителя, Тауриэль с небывалым удивлением взглянула на него и даже почти улыбнулась.       С тех пор юная воительница окончательно запала в холодное сердце эльфийского владыки. Во дворце много потайных коридорчиков и дорожек, проложенных над бездной пещеры. Занятая своими переживаниями, эльфийка иногда бродила по ним. Трандуил, словно тень, следовал за ней. В глубине души желал встречи, но не показывался. Одни лишь витые переходы и мостики бывали свидетелями безмолвного слежения, окончательная цель которого оставалась неясной даже для самого выслеживающего.       Трандуил пытался понять, разбито ли ещё сердце девушки или, по какой-то чудесной случайности, рана на нём зажила. Зачем это ему так нужно, король и сам не очень понимал. Он несколько раз ловил себя на том, что очень хочет видеть улыбку Тауриэль. «Всё это чушь и бред!» - увещевал он мысленно самого себя. - «Зачем мне её улыбка? Какое дело королю может быть до улыбки стражницы? Да, девчонка привлекла моё внимание однажды. Это не имеет значения. Это просто слабость плоти, не более того».       Так он думал, но на деле получалось другое. После того случая на Битве Пяти Воинств, когда он понял, а поняв, сказал, что эльфийка любит по-настоящему, Тауриэль стала странно близка его сердцу. Они пережили одно горе. Они были связаны. Для короля невыносимым стало видеть её ежеминутное страдание — слишком ярко оно напоминало о его собственном страдании, которое он, казалось, оставил в прошлом.