Not In Blood, But In Bond

— Во имя нашего с вами здоровья, Холмс! Перестаньте столько курить! В нашей квартире больше дыма, чем на улицах Лондона! — Джон возмущенно перевернул страницу Таймс, сверкнув глазами на друга поверх газеты. — Вы хотели сказать, моей, Ватсон? — Холмс усмехнулся, сползая в кресле все ниже, и с безразличием наблюдал, как в окне напротив молодая девица расшнуровывала корсет, не заботясь задернуть шторы. — Но, в общем, вы правы. А этот вечер кажется бесконечным… И, поскольку я не вижу иного более полезного занятия сейчас, то могу создавать видимость деятельности, пуская кольца дыма, — Холмс смахнул пепел, и Ватсон все же оторвался от газеты, в которой штудировал колонки с объявлениями. — Безусловно, более забавное времяпровождение удовлетворило бы меня лучше, но мой доктор против него… Ватсон вновь спрятался за газетой, давая понять, что не слышит ни самого Холмса, ни какого бы то ни было возможного подтекста в его словах. В конце концов, Холмс всегда любил его смущать, почему это правило должно меняться именно сейчас? — Не хотите ли сыграть что-нибудь? — резонно заметил Ватсон, откладывая Таймс, и почесал развалившегося на коврике перед камином Глэдстоуна за ухом. — Как обычно, мой друг? Что-нибудь из Мендельсона, которого вы так любите? Как в старые времена. Сожалею, я не в настроении, — Холмс печально вздохнул, когда девица все же зашторила окна, и развернул свое кресло, вытягивая ноги к камину. Конечно, не на прием такого Холмса рассчитывал Джон, когда явился с утра на Бэйкер-стрит, намереваясь пожить пару дней со своим другом во время отъезда Мэри к своей тетке. И больше всего Джона раздражало то, что хоть Холмс и продолжал огрызаться, охваченному меланхолией детективу невозможно было ответить тем же на язвительные, а порой и ядовитые реплики. — Вы не заметили, как горит эта сигарета, Ватсон? — Холмс снова ударился в полемику, и на этот раз Джон закурил уже сам. — Сколько жизней сегодня вечером оборвется в Лондоне, сколько преступлений будет совершено, пока одна-единственная сигарета проживает свой короткий век! Тщеславие существования! — драматично воскликнул Холмс, взмахнув руками, словно он играл Гамлета на сцене, и Глэдстоун недовольно открыл один глаз. — Мне кажется, — осторожно начал Ватсон, словно прощупывал почву на болоте. — Что табак внушает вам сегодня крайне мрачные мысли, Холмс. Пойдемте спать? Может, завтра у вас будет более… — Ватсон долго подбирал эпитет, какое же у Холмса будет завтра настроение, что даже сам Холмс удивленно поднял брови, ожидая искрометного продолжения речи. Но Джон, заметив насмешливое выражение лица друга, насколько смутился от прожигающего насквозь взгляда и замолчал, протягивая руку к Таймс, словно ожидал найти подходящий конец предложения в какой-нибудь статье. — По-моему, и, правда, лучше в кровать, — согласился Холмс, будто не заметил замешательство друга, поднялся, бросив окурок в пепельницу, и ушел в свою комнату, оставив Ватсона наедине с Глэдстоуном и своими тяжелыми мыслями. Джон понимающе посмотрел на пса, которого Холмс все же умудрился разбудить, и, словно отвечая на немой вопрос в честных глазах собаки, заметил: — Да, я тоже надеюсь, что это безделье не будет длиться вечно. Утром Джон проснулся от душераздирающих звуков и, быстро одевшись, вышел в гостиную. Завтрак уже был на столе; Холмс даже не обратил внимания на появление друга и продолжал терзать струны, извлекая немыслимые вопли из несчастной скрипки. Он сидел в кресле, укутавшись в халат перед камином, и Глэдстоун недовольно скулил подле него. — Вы довели даже собаку своим асоциальным поведением, — Ватсон недовольно подскочил к Холмсу, пытаясь отобрать у него скрипку, но тот вцепился в нее, словно клещ, так что Джону пришлось довольствоваться смычком. — Что, черт побери, с вами происходит? — Ватсон, вы же вчера сами хотели, чтобы я вам сыграл, — обиделся Холмс, перебирая пальцами струны скрипки, которую чудом удалось отстоять, несмотря на напористость доктора. — Если вы продолжите играть в том же духе, то мне кусок в горло не полезет, — Ватсон недовольно сложил руки на груди, поджав губы, но его друг успешно игнорировал возмущение Джона. — Не переживайте, друг мой, я могу сыграть вам и без смычка! — явно довольный собой, Холмс подмигнул Ватсону и прижал к груди скрипку, словно это была укулеле. Обреченно закатив глаза, Джон сел за стол, постелив на колени салфетку. Намазывая тост джемом под внезапно воцарившуюся тишину, он заметил на краю стола бутылку французского шампанского и рядом же карточку. Холмс, увидев, что Ватсон протянул руку к карточке, нахмурился и тут же предостерег: — Не спрашивайте. Но глаза Джона уже пробежали взглядом содержимое записки, и он не удержался от вопроса. — «… подарок от молодого поклонника». Подпись: Рэу д’Эндрези. Кто это, Холмс? Потянувшись за сигаретами, детектив сделал невинное лицо и подошел к окну: — Это была любопытная история на три трубки, пока вы были заняты своей молодой женой, но рассказывать ее – уйдет трубок шесть, так что давайте отложим это на другой раз, — Холмс неожиданно оживился, что заставило Ватсона тут же напрячься, ожидая очередного подвоха, но тот лишь ответил. — Инспектор Лейстрейд. — Простите? — переспросил Ватсон, не улавливая ход мыслей детектива, когда услышал за спиной довольный возглас. — Мистер Холмс! Обернувшись, Джон увидел инспектора, который нервно переминался с ноги на ногу, и поприветствовал его кивком головы. — Здравствуйте, Ватсон. Заметив жест Холмса, Лейстрейд сел в кресло и перевел взгляд с одного на другого. — Видите ли, господа… — неловко начал он, теребя пальцами котелок. — Я бы не стал беспокоить вас в такой ранний час, но инспектор Абберлайн настоял, чтобы я посетил вас как можно раньше… — Вы по поводу убийства проститутки в Уайтчепеле? — равнодушно спросил Холмс, и Ватсон нахмурил брови, никак не желая смиряться с тем, что всегда узнает все последним. — Откровенно говоря, да, — кивнул Лейстрейд, тяжело вздохнув и набрав в легкие воздуха для новой реплики, но Холмс его перебил. — Некая Мэри Энн «Полли» Николс, убита сегодня ночью, тело обнаружено в три сорок на Бакс Роу. — Совершенно верно, — неохотно согласился Лейстрейд, и Холмс учтиво кивнул ему головой, прося, чтобы он продолжал, невзирая на это лирическое отступление. — В отчете констебля Хамфри указано, что у нее были раны на лице и животе… — Отчет констебля я читал, — снова перебил Холмс, сев в кресло и закрыв глаза. — Что вы хотите конкретно от меня? — Я? Это больше инициатива Абберлайна, знаете ли, — оскорбился Лейстрейд. Компания хмурого доктора и равнодушного детектива его явно не радовала. — Увы, инспектор, сейчас я не могу вам ничем помочь, — Холмс закурил трубку, и это насторожило Ватсона, поскольку только трубка сейчас и выдавала заинтересованность детектива преступлением, однако в диалоге с Лейстрейдом он показывал обратное. — У меня слишком много дел. Но если мистер Абберлайн все же решится сам почтить нас с доктором своим присутствием, мы будем искренне ему рады. На мой взгляд, пока вы справитесь и сами. Лейстрейд печально вздохнул, понимая, что уходит ни с чем, но, заметив полное равнодушие хозяев квартиры, скомкано попрощался и удалился. — Вы прямо накликали беду вчера, когда рассуждали о коротком веке сигареты, — заметил Ватсон, покончив с завтраком и пересев в кресло с чашкой кофе. — Нет-нет, мой друг, — отмахнулся Холмс, задумчиво сложив кончики пальцев. — Преступления происходят постоянно. Вопрос в том, попробуем ли мы вмешаться в них в силу заинтересованности. — Но разве вам не кажется это странным? — изумленно воскликнул Ватсон. — Я прочитал отчет – совершенно нет никаких улик, свидетелей, только труп бедной девушки. — Если бы вы внимательно читали отчет, то поняли, что это далеко не девушка. Видимо, с той же внимательностью вы читали и все остальное, Ватсон, — пробормотал Холмс с трубкой во рту, приоткрыв один глаз. — Не напоминает ли это вам убийства, которые совершил лорд Блэквуд? Ватсон всеми силами стремился заинтересовать Холмса расследованием этого убийства, чтобы хоть как-то расшевелить его, но попытки оказывались безуспешными. — Ритуальные убийства и убийство проститутки? Вы намекаете мне на Мориарти, Ватсон? — Холмс усмехнулся, вновь берясь за скрипку, но Джон крепко вцепился в гриф и выдернул инструмент из его рук. — Мы едем в Уайтчепел, — безапелляционно заявил Ватсон, сощурившись. — Прекрасно! — Холмс равнодушно взмахнул руками, уже не желая больше отпираться. — Но мы поедем ночью. — Почему не сейчас? — Сейчас там полно полицейским и зевак, невозможно будет проводить расследование должным образом. — Глядите-ка, Ватсон, а Бакс Роу по ночам просто рынок плотской любви, — заметил Холмс вполголоса, смотря поверх круглых темных очков на несколько обжимающихся парочек. — Вы собрались в следующую ночь наведаться сюда, но уже не в качестве сыщика? — съязвил Ватсон, подходя к оцепленному дому. — Вам бы в детективы идти, мой друг, — в тон ему ответил Холмс. — Ваша дедукция не знает границ! Однако Ватсон не успел продолжить эту душевную беседу, поскольку Холмс сел на корточки с жестом попросил его помолчать. — На земле есть небольшая лужа крови… однако на стене крови нет, хотя мисс Николс была обнаружена совсем рядом с домом, — Холмс внимательно осмотрел землю, недовольно сощурившись, снял очки и повернулся к Ватсону, стоящему за его спиной. — Здесь очень темно. Всего один фонарь, а и тот черти где… Земля влажная, а следов на земле не осталось. Полли Николс не тащили, но крови на стене нет. Что это значит, Ватсон? Увидев легкое замешательство друга, Холмс поднялся, расправив плечи, и серьезно взглянул на Ватсона. — Нам надо сделать реконструкцию убийства, Ватсон, чтобы понять, как все произошло. — Каким образом? — нахмурился доктор, не ожидая от этой затеи ничего хорошего. — Все очень просто, вы будете за жертву, я за убийцу. И мы попробуем рассмотреть все возможные варианты… — Это просто смешно, Холмс!.. — Ватсон обреченно сунул руки в карманы и опустил голову. — Нет же, это сильно нам поможет, — лукаво заметил Холмс, и на секунду Ватсону показалось, что детектив имеет ввиду вовсе не расследование убийства. — Я имел возможность сегодня осмотреть труп, совершенно конфиденциально, разумеется, — деловито продолжал Холмс, расхаживая из стороны в сторону. — У жертвы обнаружен на челюсти справа синяк, а горло было перерезано от уха до уха, — при этих словах, даже хладнокровный до разговоров о крови и расчленении тел, доктор поморщился. — Но, опять-таки заметьте, крови на стене нет. Еще у жертвы был вздут язык – ее душили. Нам необходимо понять, где и как... — Итак, — встав напротив недовольного доктора, Холмс внимательно посмотрел на свои руки, развернув их ладонями вверх, затем на Ватсона. — Я подозреваю, что убийца и жертва стояли лицом друг к другу… — воспользовавшись дезориентированностью внимательно слушающего рассуждения Ватсона, Холмс схватил его правой рукой за горло, а левой закрыл рот. Опомнившись, Ватсон постарался оттолкнуть Холмса, но тот еще крепче зажал ему рот, и Джон постарался лягнуть его. Резко отпустив сопротивляющегося доктора, Холмс торжествующе посмотрел на схватившегося за горло Ватсона. — Вы спятили… — просипел он, приходя в себя. — Вы могли меня задушить!.. — Это я и пытался сделать. Кстати, из вас получилась замечательная Полли, Ватсон, — невинно заявил Холмс, складывая руки на груди, не смутившись гневного взгляда доктора. — Зато теперь мы знаем, что убийца душил свою жертву правой рукой. Отсюда и появился кровоподтек. — Ну, знаете, Холмс… — набычился Ватсон, потирая скулу. — Теперь кровоподтек будет не только у мисс Николс. — Так, теперь раны… — не обращая на Ватсона никакого внимания, Холмс разглядывал землю. — Ватсон, вам придется лечь на землю. — Что?! Может, вы еще и зарезать меня попытаетесь? — огрызнулся Джон, злобно сверкнув глазами. — Да я бы попытался… — разочарованно протянул Холмс, вновь садясь на корточки. — Только вот не догадался для пущей убедительности взять нож. Впрочем, как и револьвер. — Вы меня обрадовали! — но угрожающие интонации в голосе Ватсона говорили о том, что сейчас он был бы очень не прочь поменяться с Холмсом местами и на этот раз воплотиться в роль того самого убийцы. — Тогда ложитесь, обещаю оставить вас в живых, — улыбнулся Холмс, заботливо постелив на землю старый плащ, в который он наряжался, изображая нищих. Тяжело вздохнув, Ватсон лег на плащ, ощущая спиной сырую холодную землю, и глубоко вздохнув. — Давайте попробуем так… — Холмс встал сбоку, махнув сначала левой, а потом правой рукой, словно лезвием ножа, но недовольно уставился на стену. — Думаю, убийца был лицом к жертве… Вы позволите? — и не дожидаясь ответа, Холмс сел верхом на Ватсона, с любопытством разглядывая его шею. — Холмс, какого черта вы себе позволяете?! — вскипел Ватсон, попытавшись сбросить с себя сыщика, но тот сильнее сжал колени, сидя на нем, и в итоге Ватсон оказался в ловушке, придавленный Холмсом к земле. — Вы сами хотели, чтобы я занялся этим делом, — безапелляционно заявил Холмс, возмущенно вскинув подбородок. — Не такой ценой, черт побери! — лицо Ватсона побагровело от возмущения, и все же он старался держать себя в руках до последнего, а не сбросить-таки неугомонного детектива с себя и уложить его на сырую землю на обе лопатки. — Успокойтесь и получайте удовольствие, дорогой доктор, вы же знаете, я владею приемами японской борьбы. Чем быстрее мы начнем, тем быстрее закончим. На секунду Ватсону показалось, что Холмс снова имеет ввиду что-то между строк, но тут же раздраженно постарался выкинуть из головы эту гипотезу. «Ему бы книжки писать, с такой-то манерой излагать свои мысли». Но язва так и не покинула пределы сознания доктора, оставшись не озвученной. Глубоко вздохнув, доктор закрыл глаза и прикинулся трупом. Воодушевившись покорностью Ватсона и стоя на коленях по бокам от него, Холмс пытался точно воспроизвести сцену убийства. Он водил ребром ладони (импровизированным ножом) по шее доктора, определяя, левшой или правшой был убийца. И при этом постоянно ерзал, чем доставлял Джону сильный дискомфорт. — Я понял! — довольно воскликнул Холмс, расслабленно сев на Ватсона, чем вызвал возмущенный стон доктора. — Горло было перерезано слева направо, — возбужденно заговорил он. — Когда мисс Николс уложили за землю, она была уже мертва. Горло перерезали, но кровь уже не била из раны сильно – поэтому и лужа была не такой большой. Кровоподтек остался после того, как «Полли» душили. Следовательно, убийца отличается неплохой физической силой. Вопрос в том, левша он или правша. Левше это провернуть было бы значительно проще… Ватсон?.. — Слезьте. С. Меня, — раздельно проговорил Ватсон, изловчившись, и сбросил с себя Холмса прямо на землю. — Простите, я несколько увлекся, — невозмутимо сказал Холмс, поднявшись и отряхивая брюки. — О да, я это заметил, — ядовито процедил Ватсон, встав с плаща вслед за сыщиком. — Когда я увлекаюсь работой, то всегда пребываю в некотором возбуждении… — невинно продолжил Холмс, сверкнув глазами на доктора. — Впрочем, эта любопытная особенность не обошла и вас. Сжав кулаки, Ватсон обреченно закатил глаза, собирая по крупицам терпение, и сказал ровным голосом: — В каком смысле? — О, в самом прямом, — весело ответил Холмс, игриво подмигнув, и поднял плащ с земли. — Я вас не понимаю, — последовал осторожный ответ, и Ватсон недоверчиво уставился на своего друга. — Прекрасно понимаете, — просиял Холмс, надев очки на нос, и хлопнул доктора по бедру. В опасной близости от того места, куда одни уважающие себя джентльмены не позволяют прикасаться другим, столь же уважаемым. Возмущение рвалось наружу. Ватсону хотелось врезать самонадеянному сыщику, накричать на него, поце… в общем, отомстить. — Да что вы вообще себе позволяете! — обессилено крикнул он вслед довольному собой Холмсу, шагающему прочь от места преступления.