Мадонна в скалах

Он никогда особо не любил живопись. Она совершенно странным образом ассоциировалась в его сознании с тяжёлым физическим трудом и одновременно, вполне логично, противопоставлялась последнему. Энцо своеобразно относился к художникам, считая, что они мало того, что не приносят никакой пользы обществу, так ещё и нагло висят на его шее. Поэтому в музеях молодого человека встретить было почти невозможно. Но сегодняшний день стал исключением: экскурсовод их группы был полностью убежден в том, что нельзя посетить Париж, не побывав в Лувре. Энцо всеми правдами и неправдами пытался отвязаться от столь нерадужной перспективы, но гид был неумолим. Именно поэтому сейчас он медленно плёлся по богато украшенным залам, полным произведениями искусства и шедеврами живописи. Он шёл, слегка позади своей группы, изредка смотря по сторонам. В его наушниках тихо играла музыка, на которой он и концентрировал своё внимание. Нельзя сказать, что Энцо был полностью лишён чувства прекрасного. Представительниц прекрасного пола и некоторых прекрасных представителей пола сильного он всегда мог оценить по достоинству. Собственно, ради этого он и предпринял поездку в Париж, вдохновлённый всем тем, что про него рассказывали, как про самый романтичный город. Но парижанки оказались совсем не такими красивыми, как он себе представлял, что уж и говорить о парижанах, которые его разочаровали ещё сильнее. То, как они реагировали на его флирт, он вообще бы назвал настоящим издевательством: перед его обольстительной улыбкой и красной розой в виде «подношения прекрасной даме» ни одна итальянка бы не устояла. А тут! Эх… Его группа останавливалась почти возле каждой картины. Экскурсовод что-то увлечённо рассказывал, туристы слушали, чуть ли не раскрыв рты, и активно фотографировали, если это было разрешено. А Энцо уже проклинал себя за то, что решил воспользоваться услугами туристического агентства, а не поехал собственным ходом. С самого начала экскурсии молодой человек ждал её окончания, но залы, как ему казалось, заканчиваться и не собирались. Энцо сделал музыку громче. Они вошли в один из залов, количество туристов в нём было необычно большим. Энцо удивлённо оглянулся, и благодаря высокому росту, приметил над головами людей, картину, которую даже он прекрасно знал. «Мона Лиза» улыбалась со стены всем тем, кто так хотел её увидеть. Молодой человек пожал плечами, совершенно не впечатленный увиденным, и быстро прошёл мимо этого шедевра, чтобы спокойно дождаться свою группу. Он прислонился к одному из косяков, всё с тем же скучающим видом оглядывая и туристов, и картины вокруг, качая головой в такт музыке. Но тут он словно перестал слышать музыку. Мелодия вместе с сотнями других звуков: голосами, щелчками фотоаппаратов, шарканьем шагов, будто начала звучать из-за стеклянной стены, стала глухой и еле различимой. Энцо не мог оторвать взгляда от картины. Она находилась довольно далеко от него, и он мало что различал на ней, но перестать смотреть в её сторону он не мог. Медленно оторвавшись от косяка, он нетвёрдым шагом направился к ней. Не видя никого на своём пути и иногда наступая на ноги обычным туристам, он уверенно двигался в направлении картины. С каждым шагом он всё лучше различал то, что было на ней изображено. Энцо остановился в шаге от неё. Леонардо Да Винчи. «Мадонна в скалах». 1483-1486 гг. – гласила подпись под ней. Молодой человек едва ли удостоил её беглым взглядом. На картине была изображена стоящая на коленях Дева Мария. Два младенца и ангел, прекрасный юноша, поддерживающий одного из них. Именно он и привлёк больше остального внимание итальянца. Он стоял, не в силах пошевелиться. Вдруг перед его внутренним взором вспыхнула картина: он увидел себя, сидящего именно в той же позе, что и ангел на картине. Почти физически ощутил боль от затёкшей спины и ног: он находился в одном и том же положении невыносимо долго. Он услышал, как обращается к кому-то: «Ты еще не закончил?», и также явственно услышал мягкий смутно знакомый голос: «Потерпи, ещё совсем немного». Энцо почему-то знал, что это не правда, потому что обладатель голоса всегда так говорил, когда работы был ещё непочатый край. Но он продолжил сидеть, лишь мягко улыбаясь. Итальянец, не помня себя, сделал шаг к картине и потянулся рукой к лицу юноши, будто пытался нащупать сходства между ним и собой. Громкий голос вывел Энцо из транса. Он удивлённо обернулся к подбежавшему к нему смотрителю музея, не понимая, что он такого сделал. Молодой человек вытащил из уха наушник. Мужчина что-то крайне эмоционально говорил ему на французском. Энцо моргал, не понимая ни слова. Он начал догадываться, что его отчитывают за то, что он попытался прикоснуться к картине. -Простите, - только и смог ответить итальянец. Это слово – одно из немногих, которое он успел выучить, перед тем, как приехать во Францию. Смотритель ещё что-то сказал ему, но, осознав, что его не понимают, махнул на итальянца рукой и удалился на своё место, пристально следя за молодым человеком. Энцо пару раз в недоумении моргнул и снова обратил свой взгляд к картине. Она влекла его не своей красотой, не дымкою очертаний, нет, только лишь удивительное ощущение, говорившее ему, что он непосредственно связан с этой картиной, привлекало его к ней. Он смотрел на нее, не отрываясь, один из наушников безжизненно болтался на проводе. -Прекрасная картина, не находите? Энцо повернул голову. Справа от него стоял молодой человек, также внимательно вглядывающийся в картину, как и он сам. Пшеничного цвета волосы незнакомца, были небрежно забраны в хвост, глаза его ярко сияли, а на лице красовалась мечтательная улыбка. Он говорил на итальянском, поэтому Энцо его отлично понимал, но всё равно переспросил: -Что, простите? Молодой человек обернулся к нему, и улыбка его будто стала ярче. -Я говорю, что как и вы, нахожу картину прекрасной, - ответил он.- Все всегда восхищаются Джакондой, но вы первый, кто с таким восторгом смотрит на "Мадонну в скалах". Да, я не могу спорить, Мона Лиза прекрасна, но я лично всегда считал, что истинное очарование творчества Да Винчи в таких картинах: неизвестных, незаконченных, лишь слегка отличающихся от набросков. Энцо смотрел на парня, не понимая, что в нем такого особенного, но что-то определенно было. Он был как эта картина, что-то в нем было смутно, очень смутно знакомым для итальянца. Не обращая внимания на рассуждения незнакомца и почти не находя в них смысла, Энцо снова задал вопрос: -Как вы поняли, что я итальянец? Молодой человек тихо рассмеялся. -О, это просто! Только итальянцы могут с таким скучающим видом ходить по французским музеям. Потому что большая часть выставленных здесь мастеров – итальянцы, а в самой Италии этих шедевров больше, чем во всех музеях Франции. Энцо понял, как сам расплывается в улыбке. -Действительно, - ответил он. - А вы - француз? Он не мог до конца понять, какой национальности был незнакомец: его итальянский был безупречен, но бледная кожа и светлые волосы смущали Энцо. А еще он показался юноше слишком симпатичным для француза. -По мне не скажешь наверняка, но я тоже итальянец, - он протянул руку молодому человеку. - Леонардо. Лео, если будет угодно. Я художник. -Энцо, - ответил юноша. Он кивнул в сторону картины, - Тебя в честь него назвали? Лео усмехнулся. -Если бы! Родители на премьере "Титаника" познакомились, поэтому и Леонардо. Энцо рассмеялся, и в этот же момент понял, что узнал голос юноши. Это был тот самый голос, что просили его потерпеть еще немного. Энцо был удивлен и растерян и, чтобы Лео не увидел этого, быстро отвернулся к картине. Он легко потрепал рукой свои короткие и без того взъерошенные волосы. -В ней действительно есть что-то необычное. -Говорят, для этой картины Да Винчи позировал его близкий друг, - при этих словах Энцо вздрогнул и решил перевести тему. Он бросил быстрый взгляд на Лео. -Так ты художник? - боковым зрением итальянец разглядел кивок головы. -Тоже выставляешься здесь? -Да, конечно, метров триста от выхода. Нас там много, - отшучивался Лео. -А что ты делаешь во Франции? -Учусь. На художника-реставратора, как ни странно. -И часто посещаешь музеи? - Энцо хотелось как-либо отвлечься от мыслей, что сейчас роем копошились в его голове. Ощущения, говорившие ему, что он прекрасно знает этого человека, никак не проходили. Итальянцу казалось, что он общается с ним вот уже в сотый раз. -Время от времени. А ты с экскурсией приехал? - уточнил Леонардо. -Экскурсия! - Энцо слегка театрально прикрыл лицо ладонью. - Я совершенно про них забыл. Они, должно быть, уже ушли. Как по-твоему, - обратился он к Лео, - будет трудно их здесь найти? -Ну, - он задумался на секунду, - если они остановятся, и не двинуться никуда в течение часов восьми, то ты с большой вероятностью сможешь их отыскать. -Дьявол! - выругался Энцо, а потом махнул рукой. - Всё равно ничего интересного с ними ожидать было нельзя. Потом вернусь в отель. Он снова бросил взгляд на картину, возвращаясь мыслями к тому чувству, которое она пробудила в нем. Потом он, как зачарованный, перевел взгляд на улыбающегося Леонардо. Художник будто только и ждал этого взгляда. -Все эти экскурсоводы ужасно скучные! - с энтузиазмом воскликнул он. – Хочешь, я сам тебе здесь всё покажу? Энцо пожал плечами. -Почему бы и нет? Я теперь всё равно уже никуда не спешу. Но только потом мы вернемся к этой картине. Я хочу взглянуть на нее еще раз. -Как пожелаешь, друг мой, - весело сказал Лео. Итальянца будто поразила молния. Это обращение будто что-то перевернуло в нем. Самым удивительным было то, что оно не показалось ему странным или необычным. Было ощущение, как будто этот художник всегда так обращался к нему, и это было более чем нормально. Лео подал молодому человеку руку. -Пошли? Энцо усмехнулся, взял руку художника и последовал за ним. День пролетел незаметно. К "Мадонне в скалах" молодые люди вернулись буквально за 20 минут до закрытия музея. Все это время они ходили по многочисленным залам, смотрели картины, скульптуры и даже мебель. Что удивительно, Энцо совершенно не было скучно. А у Леонардо почти для всего находилась своя интересная история, которой он тут же делился с новым знакомым. Многие фамилии итальянец слышал впервые, когда же Лео заговаривал о художественных направлениях, то Энцо совершенно переставал его понимать. Но он продолжал улыбаться и с интересом слушать художника. Видя это, Леонардо загорался все новым и новым энтузиазмом. Энцо нравилось общаться с художником, нравилась смотреть, как он, увлекаясь все сильнее и сильнее, погружается в рассуждения и истории, не замечая буквально ничего вокруг. Периодически Энцо приходилось приобнимать его за плечи, чтобы чуть оттащить от надвигающейся толпы туристов или предотвратить его столкновение с очередной скульптурой. А потом почему-то совершенно не хотелось отпускать, поэтому часто он так и шел, чуть прижимая Лео к себе, пока тот что-то рассказывал, споря с самим собой. Но вот они вернулись к картине у которой встретились, и она вновь приковала к себе взгляд юноши. -Энцо, - тихо позвал его Лео. - Нам нужно идти, музей вот-вот закроется. -Да-да, - не глядя отмахнулся итальянец, - еще чуть-чуть. Он в каком-то порыве нащупал руку Леонардо и крепко её сжал. Скорее всего, он не осознавал этого, но именно в этот момент картина, его необычное ощущение участия в ней и этот молодой художник объединились в одно. Энцо обернулся к Лео, и будто бы увидел в нем эту картину, увидел себя бравым юношей эпохи Возрождения, что позирует известнейшему художнику всех времен, когда тот еще только начинал становиться знаменитым. -Пойдем, - сказал итальянец, мягко улыбнувшись. Молодые люди медленно шли по набережной Тюильри. Вокруг зажигались фонари, отчего ночь становилась светлее и даже романтичнее. Энцо так и держал Лео за руку, будто не замечая этого. В скором времени они дошли до метро, где им надо было разойтись почти в противоположные стороны. -Что ж, спасибо за экскурсию, - слегка смущаясь, поблагодарил Энцо. - Первый раз в моей жизни она была действительно интересной. -Энцо, я хотел сказать, что подошел к тебе тогда не только из-за картины, - неуверенно начал Лео. - Картина была просто предлогом заговорить. Как только я увидел тебя, то понял... Что очень хочу тебя нарисовать. Глаза итальянца слегка округлились от неожиданности. -Нарисовать?- переспросил он. -Именно, - кивнул художник. - У тебя очень красивые черты лица, да и фигура...- тут он слегка замялся. - В общем, когда ты улетаешь обратно? -Через два дня. -Может, мы могли бы встретиться? Завтра? Вот здесь, в саду Тюильри. Я буду ждать тебя в одиннадцать, у входа. Ты придешь? - художник говорил сбивчиво и быстро, итальянец еле успевал понимать его. -Я... Эм... Да, Лео, я приду. -Это замечательно! - Энцо показалось, что Леонардо чуть ли не подпрыгнул от радости. - Что ж, тогда до завтра. У входа в сад, в одиннадцать, - напомнил он. - Я буду ждать тебя. -Я обязательно приду. До свидания, Лео. -До встречи, друг мой, - попрощался Леонардо и быстро убежал в незнакомом итальянцу направлении. "Вот ведь необыкновенный парень. Даже номера не оставил. Получится ли у нас встретиться?" - подумал Энцо, и какой-то голос в его голове ответил "Если получилось через столько лет, то и завтра получится".