Sleeping Beauty

Matenrou Opera - Honshitsu e to Tadoru Ai

      Когда первые солнечные лучи крадутся по смятым простыням к его лицу, мне хочется улыбаться и вечно смотреть на ореол из алых волос, разметавшийся по подушкам в лёгком завораживающем хаосе. Пара прядок спадает и на лицо, они вьются тонкими змейками, ластятся к бархатной коже так, как позволено лишь мне. Не удерживаюсь, подхожу ближе и ревностно убираю их, едва заметными штрихами оставляя прикосновения на коже. Он мой. Прекрасный маленький принц, чьё хрупкое тело окутано сном и моей любовью в равной мере.       Закрываю шторки бесшумно – ещё рано, пусть спит, позволяя мне полюбоваться своей красотой ещё какое-то время. Сам же, с последним вдохом наслаждаясь картинкой беззащитного сгустка нежности в человеческом обличии, спешу на кухню. Заваренный чай с мелиссой уже источает свой притягательный и, вместе с тем, успокаивающий аромат, смешиваясь с ароматом свежей выпечки, он наполняет всю квартиру атмосферой сказки и таинственного умиротворения. Как раз под стать моему маленькому гостю.       Пока осторожно разливаю горячий напиток по изящным чашкам, как раз припасённым для такого случая, задумываюсь: сколько мы уже знакомы с Аяме? Год? Два? Или же, наша встреча произошла впервые только вчера? Память отчаянно вырываясь из моих рук, ускользала, унося вместе с собой и правду. Никому не нужную, по сути. Неважно было, как мы познакомились, куда важнее становились его слова, доверчивый взгляд и лёгкая полуулыбка наивного ангела, за которой крылось столько добра, что можно было уберечь его на многие годы вперёд, даже не встречаясь больше с ним никогда.       Даже сейчас, с трепетной аккуратностью раскладывая всё необходимое для утренней трапезы, на светлом подносе, я чувствовал, как улыбка Аяме греет меня, словно бы окутывая невидимым пледом.       Пара капель сладкого чая сорвалась на белое кружево салфетки. Растекаясь едва заметно, отвлекая от мечтаний, и возвращая в реальность, где меня уже должно быть ждали.       Но когда я подсаживаюсь в кресло у кровати, оставляя завтрак на низком столике неподалёку, Аяме ещё спит. И так притягательно выглядит его бледная кожа, так очаровывающее холодна её гладкость, что я не удерживаюсь от очередного ласкового прикосновения к скуле. Уже от неё, нежно скользя ниже по шее к ключицам, замираю лишь ненадолго, чтобы в следующий миг с трепетом откинуть мягкость белоснежного одеяла с груди и ещё раз полюбоваться распускающейся алостью диких цветов – свежих ран, в которых под ритм пульсирующей колыбельной засыпают боль и красота некогда живой куклы. Моего ангела.       Касаюсь их, не удерживаясь от соблазна, заполняющего и тело, и мысли. Оставляю светло-багряные следы и на своих пальцах. Вырисовываю новые лепестки запретной красоты ещё недолгое время, а после кладу подушечки пальцев в рот, пробуя моего принца на вкус. Хоть так, но становясь ещё раз чуть ближе. Он прекрасен в своей холодности. Та крохотная льдинка несовершенства, что крылась в его ненужной доброте, теперь была убита мной. Он был идеален, о чём я и поспешил ему сообщить, целуя обескровленные покорные губы, а после отстранился, чтобы ещё раз насладиться вкусом чая и спящей красотой, принадлежащей теперь мне всецело.       – О чём задумался? – он сонно смотрит на меня, улыбается – тепло и наивно, потягивается в объятиях предрассветных сумерек и покорно ждёт ответа.       – О твоём совершенстве, – честно отвечаю я, улыбаясь и касаясь ещё тёплой щеки тыльной стороной ладони. – Спи, ещё слишком рано. Я пока успею приготовить завтрак.       Он согласно кивает и закрывает глаза, пряча смущение за пушной завесой тёмных ресниц. Покорный. Наивный. Прекрасный маленький принц, которому нужно лишь дождаться моего возвращения из кухни и принять в подарок идеальный рисунок распускающихся цветов на юной груди.