Пятница тринадцатого

— Ну разрешите мне поработать и в вечернюю смену, — проныл я, хвостиком следуя за хозяином кофейни, в которой работал. — Ульян, попросил бы ты меня об этом неделю назад, я бы с радостью согласился, но сегодня — нет. Вали домой, — качая головой и продолжая идти, ответил шеф, но наткнувшись на мой взгляд приостановился и настороженно произнёс: — Ты злишься на "Вали домой" или за то, что я тебя полным именем назвал? Ян? Да не злюсь я, лицо у меня такое, когда я думаю. Не виноват я в том, что когда сосредоточен, то лицо у меня, будто я готов разорвать человека. Хотя вроде все приближенные ко мне люди знают об этом, но у шефа не приживается тот факт, как я — омега — могу так смотреть. Надо расслабиться. — Я просто думаю, — отвернувшись буркнул я. — Как я сейчас домой в час пик поеду. — Так если проблема только в этом, я её решу, — запихивая мне в руку тысячу, радостно произносит шеф и подпихивает меня к раздевалке. — Давай, Ульян, езжай домой, а дня через четыре жду тебя на работе. Вот так всегда, чуть только течка, сразу домой, и пофигу, что время шесть вечера и в автобусах меня задавят и затискают. А в такси я не поеду, я жлоб, лучше на эту штуку себе что-нибудь вкусненького куплю, тем более в течки только чем-нибудь сладким и перебиваюсь. Ещё пару раз горестно вздохнув и попробовав кинуть обиженный взгляд на шефа, я поплелся в раздевалку. Лёгкая весенняя курточка, такая же шапочка, и я с понурым видом выхожу из кофейни, в которой работаю уже год. Взгляд перед собой, ну почему я такой невезунчик. Из бизнес центра выходит он. — Я посижу в подсобке, — разворачиваясь, чтобы опять же зайти на работу, мычу я. — Э, нет, шеф запретил впускать тебя обратно, — перекрывая мне вход, усмехается наш официант. — Садисты, не любите вы меня маленького, — обижено бурчу я и иду к остановке. Мало того, что я невысокого роста, так ещё и хрупкого телосложения, и рядом с высокими людьми я бываю еле заметен. Миниатюрен я, одним словом, и к моей миниатюрности прибавляется миловидное личико, иногда с непонятным выражением лица. Нельзя мне думать, сразу серьёзным становлюсь. Именно с этими мыслями я подошёл на остановку, и, как по обычаю, уткнулся в спину этого бугая. Вот странный, честное слово, альфа, костюм у него брендовый, а на автобусе только так разъезжает, хотя, может он такой же экономный, как и я, а ещё он все время пытается задеть меня. — Хм, ты... — попробовал начать он, но замолк, как только я на него посмотрел. Да что за херня-то такая, даже этот моего взгляда не выдерживает. — Еще раз так посмотришь, положу в карман и унесу, — разворачиваясь ко мне корпусом и склоняясь над моим лицом, предупреждающе произносит он. — Вот каких слов я от тебя не ожидал, так только не этих, идиот двухметровый, пройти дай, наш автобус подъехал, — буркнул я, огибая его, чтобы попытался заползти, залезть, втиснуться, телепортироваться в подошедший автобус. Не судьба: раздавят и не заметят. — Хотя нет, подожду следующий. Разворот на сто восемьдесят градусов, скрип отъезжающего автобуса, и первая капля дождя падает мне на нос, и в голове стреляет мысль, надо было на крышу забираться. За два месяца, что я езжу с этим бугаем в автобусе, я ещё ни разу не видел его таким злым. — Залезай, пока сам не запихнул, — распахивая свой плащ, приказывает он. — Куда, в карман? — Под плащ, дождь начался, сейчас ливанет, а следующий автобус будет только через двадцать минут. Неужели он думает, что я послушаюсь и залезу? Правильно думает, я не гордый, я в весенней лёгкой куртке, а он вон какой: большой и тёплый, я всю зиму об него в автобусе грелся. Тепло, хорошо, лёгкий запах его парфюма, смешанный с его естественным, так и хочется прижаться ещё ближе... Хотя почему бы и нет, я в автобусе, когда на улице было минус двадцать девять, в прошлом месяце и не так к нему прижимался, ничего ему и сейчас от моих обнимашек не будет. Обняв его за талию, все же не сдержался, прижался и потерся щекой об его грудь, со стороны, наверно, смотрится мило и смешно. Меня же даже не видно, он всего меня закрыл, интересно, он наверно тоже мерзнет. — Шапку надень, — снимая с себя шапку и поднимая руку верх, прошу я. — Все, не могу больше, держись крепче, — с последними словами меня подхватывают под попу и несут прочь с остановки. ПРОГРЕСС, я смогу рассмотреть его шею, а вот если немного приподниму голову, смогу рассмотреть и лицо. Шея как шея, двумя руками наверно обхватить её у меня получится, а лицо очень симпатичное. Высокий лоб, морщинка между бровями, чуть прищуренные карие глаза и прямой нос, губы, на них смотреть нельзя, сразу появляются только пошлые мысли. Будем рассматривать вечернюю щетину. — А куда ты меня несешь? — смотря на него, интересуюсь я, краем взгляда замечая, что мы проходим мою работу и идём по направлению к его. — Куда надо. Вот такой короткий ответ. — Вениамин Павлович, вы все же решили на своём транспорте? — голос охранника был ожидаем, после того как мы зашли на стоянку. — Да. — Смотри-ка, не мне одному с именем не повезло, — усмехнулся я, как только меня загрузили в огромный джип. — Ульян — хорошее имя, — располагаясь на водительском кресле, серьёзно отвечает он и пристегивает меня ремнем безопасности. — Винни-Пух тоже. Ян, просто Ян и никаких Ульян, — сверля его взглядом, ответил я. — Хорошо, Ян, тогда будь добр, никаких приставок "пух", можно просто Винни и то, когда мы наедине. На людях только Вениамин. — На людях? — Музыку включи, пожалуйста, — выруливая с парковки, безэмоционально просит он и уходит в себя. Уходит в себя он на добрые двадцать минут. Главное, что я вижу, что едет он домой, поэтому и не переживаю так сильно. Единственное, перед перекрестком я начинаю сомневаться, что подвозит он меня к моему дому. Да ладно, я не гордый, мне перейти дорогу и добраться до своей четырёхэтажки несложно. — Винни, а о чем ты думаешь? — все же решаюсь поинтересоваться я. — Вспоминаю, какая спальня у меня запирается на ключ, есть ли в доме еда или придётся заказывать. И думаю о том, что ты до сих пор не интересуешься, почему я всю зиму проездил в автобусе, если у меня есть машина. — У каждого свои фетиши, не мне лезть в твою жизнь, — пожимая плечами, спокойно отвечаю я, примерно начиная понимать, почему выйдя однажды из дома и увидев этого двухметрового кадра, он поплелся за мной. — Кто ж виноват, что у тебя фетиш на маленьких. — Это не фетиш, это, может, любовь с первого взгляда, — останавливая машину и вылезая из нее, бурчит он и, обойдя машину, вытаскивает меня из неё. — Даже так? — удивлено поинтересовался я, смотря на свою ладонь, что компактно уместилась в его лапище. — А куда мы направляемся? — Ко мне домой, эту течку ты проведешь со мной. — Губозакатыватель тебе в помощь, — пытаясь вырвать свою руку из его, возмущенно проговорил я и, не прекращая своих попыток, продолжил. — С какого ты вообще решил, что я буду с тобой спать? — Потому что я свихнусь, если буду знать, что ты в соседнем доме лежишь и сам себя удовлетворяешь, — прошипел он сквозь зубы и завел меня в подошедший лифт. — Или ещё хуже, спишь под подавителями. — А вдруг?.. — смотря на горящую кнопку тринадцатого этажа начал я, но меня прервали. — У тебя никого нет. — Ааа? — Запах у тебя не меняется, прошу, проходи, считай, что домой пришел, — вежливо проговорил он, открывая дверь и заводя меня в квартиру. — А может я лучше к себе домой? Ты страшный, то есть пойми, нет, ты очень красивый, и запах у тебя обалденный, и я даже пару раз, — вот здесь меня не прервали, а заткнулся я сам, незачем ему знать, что я не раз и не два представлял его в своей кровати. — Хорошо, хочешь честно, не отрицаю, ты меня тоже привлекаешь, я не дурак и видел, что иногда ты ждал меня на остановке, но сможешь ты мне гарантировать, что это не на один раз и ты просто не попользуешься и не бросишь меня после течки. — Не брошу, — сказал, как отрезал и, закрыв дверь на ключ, ушёл на кухню. Так-с, тринадцатый этаж, дверь железная, обстановка дорогая, мебель подобрана со вкусом, но омеги здесь не наблюдается, квартира просто пропахла Винни. И от этого мне, кстати, не легче. Живот, что днём только тянул, теперь отзывался тупой болью. Во всем виноват тринадцатый этаж, или тринадцатое февраля, или потому, что сегодня пятница ТРИНАДЦАТОЕ. Нет, сто процентов, это числа сговорились против меня. — Ян, иди в душ, — около меня материализовался Винни, впихивая мне в руки полотенце. — Зачем? Блин, Винни, ну неужели ты серьезно? — Абсолютно, — ответил он, склоняясь и зажимая меня между собой и стеной, в которую я уперся. Ой, да невозможно это терпеть. Я не омега лёгкого поведения, да у меня за двадцать лет было всего два альфы, но сейчас я просто хотел этого идиота, что два месяца таскался за мной. Поэтому я сделал самое очевидное, что можно было сделать, я просто приподнялся на носочках и поцеловал его в губы. Он не ответил, просто продолжал стоять столбом с чуть расширенными глазами и смотреть на меня. Секунда, две, все, мне стало стыдно. Еще с полсекунды, чтобы оторваться от него и опустить голову. Стыдно просто ужас, я полез целоваться первым. — Прости, я вообще себя так не веду, ты просто встал так, удачно, ну, то есть, я подумал. Нда, нелепые отмазки и вообще это ты виноват! Ты так пахнешь, что мой организ... Ммм? Легкий поцелуй, почти невесомый, нежное прикосновение губ, он чуть поворачивает голову, приподнимает мой подбородок пальцами и давит на него, заставляя приоткрыть рот. Мгновение, и его язык легким прикосновением касается моей нижней губы. Еще миг, и он скользит им по зубам, задевает мой язык и все — взрыв, фейерверк эмоций. Его руки опускаются по бокам от меня, и вновь он делает это — подхватывает меня под попу и сажает на свои бедра. Теперь куда удобней, я могу обнять его и зарыться пальцами в его волосы. Папочка, какие же они мягкие. — Ян, стой, надо заказать еду, а ты уже через часа два будешь не в том состоянии, чтобы готовить, — прерывая поцелуй пробормотал Винни. — Иди в душ. — А что ты заказывать будешь? — поинтересовался я, слезая с него, как с дерева, почему-то именно это сравнение пришло в голову. Мартышка на дереве.- Я в душ на работе сходил, хотел время потянуть. Так что заказываешь? — Суши и пиццу, наверно, — будто спрашивая, произносит он. — А нормальную еду? Ладно, день-полтора мы на этом продержимся, а потом? — задаю я вполне закономерный вопрос. — А давай, я пока заказываю еду на сейчас, а ты роешься на кухне и решаешь, что взять из обычных продуктов, пишешь список, а я потом съезжу или попрошу своего секретаря, и он все привезет. На том и порешили, я отправился инспектировать кухню, он же ушёл куда-то вглубь квартиры. Трёхминутные поиски еды, и я понял, что крыс в его холодильнике, по имени Боря, давно застрелился. Здесь даже на хлебе была плесень. Никаких круп и прочего, интересно, чем он питается? В мусорке нашёлся ответ: суши и пицца, китайская лапша, кожура от сарделек. Не айс, полезем в шкафы, ну хоть чай и кофе есть. — Выбери два-три вида, — раздается шепот на ухо, и перед моим носом появляется планшет, а на плечо ложится его подбородок. — А филадельфию взял? — точно также шепотом поинтересовался я, поворачивая голову и утыкаясь губами в его щеку. И тут, меньше чем за секунду, я осознал. Я хочу вот так стоять на кухне, готовить ему и ощущать тяжесть его головы, когда он подходил бы и спрашивал, как у меня прошёл день, и что я готовлю. Я бы хотел каждый день чувствовать его запах и встречать его с работы. Я бы хотел этого. — Я хочу, чтобы было вот так, всегда, — невольно вырывается у меня. — Сделайте, пожалуйста, заказ на своё усмотрение и доставьте часа через два, адрес, как обычно. Сотовый и планшет летят на разделочный стол, а меня подхватывают под талию и усаживают туда же. И опять поцелуй, но уже более страстный, более чувственный. Теперь он торопится, и под напором его губ мой рот открывается, и языки сплетаются. Не столь красиво, но божественно по ощущениям. — Уверен? Ты можешь просто переждать течку в соседней спальне, я обещаю, что сдержусь. Уверен? Точно? — глупые, слишком глупые вопросы, я сам не сдержусь. Один мой вздох и мой свитер с майкой летят в сторону. Один полустон, и я лежу спиной на столе, а моё тело покрывают поцелуями. Выгибаюсь, когда его губы целуют впадинку пупка, и вновь стоны, когда он положил свою большую ладонь на мои джинсы. Щелчок ремня, звук расстегиваемой ширинки, и с меня стягиваются джинсы вместе с нижним бельем. Теперь мои пятки упираются в стол, а ноги призывно разведены. Взгляд в глаза альфы, глубокий вдох, у меня просто голова кружится от его изумительного запаха. — Винни, пожалуйста, — подаваясь бедрами ему навстречу, фактически умоляю я. — Я последний раз спрашиваю, уверен? — произносит он и все же снимает с себя рубашку, а следом за ней и майку. — Абсолютно, уверен, уверен, уверен. Усмешка на его губах, он становится на колени, и я задыхаюсь в тот момент, когда его пальцы, очертив дорожку по внутренней стороне бедра, касаются головки члена, а язык начинает скользить по стволу. Весь воздух просто выбивается из лёгких, когда я опускаю голову и вижу картину того, как он улыбается, облизывает головку кончиком языка и вбирает её в свой рот. Меня просто пробивает током, стон срывается с губ, и спазм внизу живота, как и жар в промежности, сообщает о том, что течка началась. — Ручками подержи свои ножки, — попросил он, аккуратно меняя позу, так что теперь мои колени придерживал я сам, открываясь в полной мере. — Чёрт возьми, какой же ты милый, красивый, вкусный. Теперь я не дышу и вовсе, потому что с этими словами он в последний раз поцеловал моё бедро и, раздвинув ягодицы, лизнул мой анус. Ещё мгновение, и я чувствую, как его пальцы сильнее раздвигают меня, а язык скользит внутрь, вылизывает, чуть отдаляется, дожидается, пока тот немного сожмется и вновь облизывает. Пальцы поглаживают, чуть входят, а я просто не знаю, что делать, кроме как стонать и сжимать свои пальцы. Лёгкое надавливание, толчок, да что же он творит?! Пальцы, один, второй прокручивает, и, даже не давая осмыслить, вводит ещё один, разводит, скользит языком по промежности, яичкам. Четвёртый, чёрт возьми... — Да войди ты уже!!! — мой крик, и я выгибаюсь, когда он глубже заводит пальцы и встаёт, нависая надо мной. Течка делает своё дело, я соображаю с трудом, хочется большего, более твердого, плотного, и чтобы оно двигалось. — Ремень и джинсы расстегни, потому что это, — приказывает он и показывает, что "это", это его пальцы, которыми он начинает двигать во мне. — Я не выведу из тебя, пока не заменю членом. Кто бы знал, чего мне стоило отпустить свои ноги и дрожащими пальцами расстегнуть его ремень и приспустить его джинсы с бельем, оголяя его стоящий член. С пошлым, невыносимо пошлым хлюпаньем из-за обилия смазки, он выводит пальцы и заменяет их головкой своего члена. Он просто ввел головку и застыл. Убью его сейчас. Руками хватаюсь за его руки, что оперлись около моего лица и делаю толчок, вскрикиваю из-за обилия ощущений и, наверно, на секунду отключаюсь, потому что в следующую в меня заходят до основания и, склонившись, целуют. Кусаю его губы, толчок, обхватываю его шею и чувствую, как его руки оказываются под моими коленями, и он начинает двигаться, фактически выбивая из меня стоны. Спина горит от трения, но это все перебивается ощущением внутри. Глубокие толчки, целую его шею и что-то там говорю, толчок, и меня накрывает волной оргазма, теперь я кричу, царапая его спину и стараясь насадиться ещё глубже. Только не останавливайся. Последние спазмы, смотрю на него сквозь пелену захмелевших от удовольствия глаз и не знаю, что сказать. А он двигается медленно, давая закончить и в полной мере почувствовать конец оргазма. — Ты же не закончил, — стараясь проговорить как можно внятней. — Ещё не вечер, — выходя из меня, стаскивая со стола и сразу же подхватывая под коленки и спину, произносит он и несёт меня прочь из кухни, проходит в зал и опускает на белоснежный ковёр. — Купил его, как только увидел, и только дома, когда расстелил, понял зачем. Меня перевернули на живот и, чуть приподняв мои бедра, пристроились между разведенными ногами, склонились, повернули мою голову, поцеловали и вошли одним толчком, гася мой вскрик губами. Теперь это было похоже на гонку за удовольствием, я кончал, а он приостанавливался, целовал мою спину, ставил меня на колени и вновь начинал двигаться, ласкал своими руками и заставлял кричать. Толчок, ещё один, ещё, пожалуйста... И вновь смена позы, он подхватывает меня одной рукой под живот, ложится на бок вместе со мной, а я поворачиваюсь, закидываю ногу на него и, притянув за волосы, целую. Руками скольжу вниз, обхватываю его ствол двумя пальцами и подстраиваюсь под его ритм. Стон, рык, укус, боль в плече, и его рука, что до этого медленно двигалась на моём члене, теперь сжимается и наконец-то даёт закончить. Слишком много впечатлений, и больно, и приятно, и вот она вновь — волна... *** Сознание возвращалось урывками, волна возбуждения уже немного схлынула, и только сейчас я смог осознать, что, во-первых, на мне поставили свою метку, а во-вторых, узел, который только что начал спадать, это не к добру. — Ульян, ты очнулся? — раздалось позади меня. — Да, и когда я и вовсе оклемаюсь, я знаю, где у тебя лежат ножи, — понимая, что мы все также лежим на полу, прохрипел я. — Блин, голос сорвал, черт, а это же только первый день. — Зачем ножи? — Убивать тебя буду, метку зачем поставил? — прорычал я, поворачивая голову и натыкаясь на его взгляд. — Ты мой, ответ ясен? — Угу, а нахрена узел? — поинтересовался я, чуть двигая бедрами и понимая, что еще минута, и он пройдет. — Винни-Пух ты фигов, я за двадцать лет ни разу подавители и противозачаточные не принимал. А еще я не курю, не пью и ни разу сексом без презерватива не занимался, а ты, блин, как афродизиак. — Ты себя или меня хвалишь? — усмехнулся он, выскальзывая из меня, а через секунду и вовсе нависая надо мной. — А разве не ясно, чего я добивался? — Ты, медведь, не нависай так надо мной, мне автоматически страшно становится, вдруг у тебя руки соскользнут, ты грохнешься на меня. Раздавишь же, — упираясь ладошками в его грудь, проговорил я. — И дай уже встать, мне в душ надо. — Да ты что? — садясь в позу лотоса смеется этот, этот, я даже не представляю, как его обозвать. — Ой, давай без сарказма, я попу расслабить боюсь, а он ржет, — притворно возмущаюсь я, и, встав, гуськом поплелся в ванную. Звонок входной двери настиг меня, когда я уже заходил в нее, я просто не мог не крикнуть: — Дверь открой. Приятно, черт возьми, а главное до меня дошло, что никуда он не собирается меня отпускать и уходить, чего я, в принципе, не хочу. Надо, наверно, признаться ему, что я уже давно влюблен в него. Пятиминутный душ, несколько недобрых выражений, и я все же выхожу с ванны, обернувшись полотенцем, и застаю лишь тишину. Всегда мечтал побыть сыщиком. На кухне стоят коробки с пиццей и суши, но альфа отсутствует, значит идем дальше. Первая комната — пусто, вторая тоже, зал, да где же он прячется. Последняя комната и челюсть медленно ищет пристанища на полу, желательно под стулом. Просто громадная детская, нет, не так, громадная-прегромадная, и куклы везде. Сделана детская в стиле для альф и омег. И что пугает, так это то, что посередине комнаты стоит стол, и мой альфа сидит за ним голый и что-то сосредоточенно рисует, а перед ним лежит кукла альфы лет пяти. Надо сваливать, не нравится мне это, шаг назад, хруст. Я наступил на какую-то игрушку и с испугом посмотрел на злое лицо альфы, что вскинул голову и увидел меня, уже через секунду его лицо меняется на доброе и ласковое. — Ян, иди сюда, посмотри, ты из комнаты выходил, а у меня вдохновение пришло, пока я на тебя смотрел, иди, иди сюда, — подзывая меня кивком головы, попросил альфа. Опасливо подойдя к столу, чуть не заржал, нет, ну честно, напридумывал такого, что просто жуть, а оказалось... — Ты дизайнером работаешь? — просмеялся я, рассматривая комплект белья для сна. — А эта комната для вдохновения? — Ну да. А ты о чем подумал? Только давай договоримся, тебе и моему секретарю есть вход в эту комнату, но больше никому, даже моим родителям. Я не люблю, когда здесь лишние. Хорошо? — спросил он, очень внимательно посмотрев на меня. — Значит, я не лишний? — с опаской произнес я. — Нет конечно, — как нечто обыденное ответил он и кивнул на кресло. — Ты давай, садись, на кресле планшет, я уже там сайт ювелирных салонов открыл, подбери обручальные кольца: мне небольшое, чтобы в работе не мешалось, и без камней, а себе на свое усмотрение. — Вот так просто? — шокированно произнес я. — А ты уверен, что я за тебя пойду? — А ты уже на все согласился, — вставая со своего места и медленно подходя ко мне, ответил он и, приподняв меня, сам сел в кресло и усадил к себе на бедра. — Соседи подтвердят, ты кричал, что согласен и выйдешь за меня. И очень-очень много раз признавался мне в любви. — Это было... — Я тоже тебя люблю.