Сладко-горький (Dolceamaro)

Это произошло почти случайно. Провидение, как известно, действует путями, таинственными даже для самого развитого человеческого ума. Шерлок не верил в тот бред, который самым кошмарным образом отсылал к тупой, невежественной концепции судьбы. Это не вязалось с его дальновидной, логичной натурой. Он предпочитал верить, что оказался перед корзиной грязного белья, предназначенного для прачечной, ведомый своим бессознательным, тем, что Фрейд в свое время назвал «ид». Так или иначе, если сейчас он стоял на коленях, одетый в чужой свитер, то это была вина его суперэго, ушедшего по своим делам. Засунув нос в стопку, Шерлок рылся в ней длинными пальцами в поисках плотной материи и тепла свитеров, какие из всех его знакомых носил только Джон. Погруженный в это занятие, он прижал нос к плечу, чтобы предотвратить смешение своего запаха с запахом владельца одежды в черно-белую полоску. Не зная точно причин, - не то чтобы он действительно хотел знать, - он любил ощущение, которое пробегало по всему его телу, собираясь теплом в низу живота. Несмотря на все его благие намерения, в голове начинали возникать чрезвычайно отчетливые картинки – Шерлок никогда бы не признался себе, что воображает их. Картинки, на которых Джон, его друг, не распылял свой неповторимый запах на одежду. Причем не по каким-то своим целям, а потому, что на нем ничего не было. Это новое условие приводило детектива в замешательство. Больше всего его удивляло и вносило сумятицу в его разум то, что он в душе знал, что сделал бы в подобной ситуации. Он бы не загружал мозг более чем парой простых процессов, прежде чем протянул бы руку и убедился бы в реальной плотности его кожи. Только тогда, уверенный, что это не сон, он уткнулся бы носом во впадинку на его шее и в полной мере насладился его ароматом. Удовольствие, в котором он находил главную соль, было бы принесено другим, заставляя его терять без остатка тормоза, всегда его защищавшие от мира, который его окружал и презирал. Возможно, подпустить к себе Джона не значит этого. Он подумал, прежде чем углубиться в эту мысль и спуститься вниз по телу отставного солдата, целуя и ощупывая каждый доступный сантиметр тела. Его целью – он точно знал – была бы область между ног, опушенная светлым волосом, где он страстно хотел потереться щекой и ощутить новый запах, которого прежде ни разу не имел возможности почувствовать. Это было бы просто, почти машинально – окружить губами его член и каталогизировать его неразличимый уникальный вкус. Было пыткой то, что оба Шерлока – который воображал и который (более удачливый) фигурировал в фантазиях первого, - жили в двух параллельных мирах. В настоящем мире всем, на что он мог рассчитывать, было представлять себе сладкий и одновременно горький вкус любви и сексуального удовольствия, в то время как другая планета повернулась в верном направлении и Шерлок мог наслаждаться вкусом своей страсти. Картинка прервалась, когда его пальцев коснулось что-то крайне мягкое и успокаивающее. Шерлок с торжествующей улыбкой вытянул его наружу и с интересом осмотрел. Это был свитер цвета сливок, объемной вязки, тот самый, в котором был Джон, когда переехал на Бейкер Стрит. Детектив зарылся в него лицом и позволил ноздрям наполниться запахом, который потихоньку затягивал его в пропасть. Шерлок знал, что он не выкарабкается, если не станет сопротивляться. В происходящем не было логики. То, что его завораживало, было не чем иным, как запахом мужчины, не женщины. Хоть это и не влияло на его интерес, он никогда не пробовал физических отношений с представителем своего пола. Это не получалось ни понять, ни сдержать; так все становилось еще более тяжелым и неприемлемым. Он привык так поступать со своим эмоциональным безумием: не то что не давать себе шанса не быть одному – даже не замечать. - Какого черта ты творишь, Шерлок? Голос Джона разорвал тишину так внезапно, что детектив-консультант вздрогнул и замер, застигнутый с поличным. - Эксперимент, Джон, - ответил Шерлок, надеясь, что звучит убедительно. Конечно, он не знал, что его зрачки сами собой расширились, подло и очевидно выдавая его. - Неужели? А не поведаешь, в чем состоит твой эксперимент? – недоверчиво возразил Джон, с сердитым видом скрещивая руки на груди. - Естественно, - начал Шерлок охрипшим голосом. – Каждый человек обладает собственным характерным запахом, который его отличает от остальных. На первый взгляд это может показаться несущественным, однако это не менее важно, чем различение и распознавание различных сортов табачного пепла. Что делала жертва, прежде чем умереть? Даже запах пота сужает круг: возможно, она куда-то бежала, возможно, была заключена в жарком месте без окон и так далее. К тому же используемый парфюм дает представление о состоятельности жертвы и ее отношении к гигиене. Поражаюсь, что люди игнорируют подобные детали. К счастью для него, отвлечение помогло ему сделать тон более спокойным и решительным. - Шерлок, ты натянул мой свитер, а у тебя в руках второй, - уточнил Джон. Во время объяснений детектива он пересек комнату и стоял явно слишком близко к куче одежды для стирки. - Да, и я только что объяснил тебе причину. - Не делай из меня дурака. Уверенность, с которой Джон распознал его ложь, вызвала у Шерлока тревогу – настолько сильную, что он не смог выдавить и слова в свою защиту. На самом деле, его мозг был слишком занят борьбой с растущим желанием не довольствоваться только лишь запахом одежды Джона. Он шумно сглотнул. Джон был чертовски близко, так близко, что он слышал его более глубокое, чем обычно, дыхание. - Что ты делал? – снова спросил друг. Шерлок позволил ткани соскользнуть с его пальцев и упасть в середину кучи, откуда она была взята. - Джон… - произнес он, не в силах скрыть своих затруднений. Он хотел раскрыть все, о чем он думал до этого момента, и освободиться от тяжести, давившей на него изнутри, но разуму вовремя удалось спасти его. Он виновато умолк. Джон опустился на корточки, ожидая. У Шерлока в ушах шумело и исступленно металось сердце. - Что будет, если сейчас я… приближусь? – спросил Джон. Казалось, эти вопросы были придуманы специально, чтобы поставить его в тупик. Не делай этого! мысленно крикнул Шерлок – произносить что-либо было бесполезно. В нем нарастало желание отодвинуться и убежать под любым предлогом, но даже его мышцы, одеревенелые и неподвижные, предали его. Очевидно, Джон принял его единственную реакцию за поощрение; через долю секунды Шерлок ощутил на своих губах губы Джона. Он вспыхнул, будто бумага от искры, и в приливе храбрости схватил Джона за плечи, опасно наклоняя его. Как и следовало предположить, Джон шумно упал на него, заставляя его затылок стукнуться о пол. - Извини, я потерял равновесие, - начал оправдываться Джон. Его щеки раскраснелись, а в синих глазах было написано явное сожаление. - Не извиняйся, - ответил Шерлок, испытывавший что угодно, только не огорчение. Как бы демонстрируя свое отношение к происходящему, он воспользовался возможностью – прижал нос к ближайшему обнаженному участку кожи и вдохнул. Он никогда не чувствовал себя счастливее.