Дважды Мертвые

Уворачиваясь на бегу от цепких, то мертвых и скрюченных, то ядовито зеленных, пышущих молодостью и листьями ветвей деревьев, Богдан все глубже вламывался в чащу. Он бежал так долго, что совершенно потерял счет времени. Так долго, что в крови закончился адреналин, а измученные кислородным голоданием мышцы начали гореть в молочной кислоте. Хрипя пересохшей глоткой, он рухнул на четвереньки и загребая дрожащими руками сухую листву, упрямо пополз вперед. Но даже так его безумных усилий хватило лишь на короткое время, после чего уставшее тело взбунтовалось окончательно и ему ни осталось ничего другого, как привалиться взмокшей спиной к шершавому стволу одного из кленов, в изобилии раскоряченных вокруг. Жадно глотая терпкий, пропахший гниющими листьями воздух, беглец запрокинул голову назад, подставляя мокрое от слез и пота лицо редким лучам заходящего солнца. Кровь бешеными толчками колотила в виски, будто пытаясь вырваться наружу, освежив желто-коричневый слой листвы авангардистскими алыми разводами. Сердце тоже намеревалось покинуть грудную клетку. Машинально прижав ладони к груди, Богдан был почти уверен, что даже этот синий красавец бронежилет вряд ли будет сколько-нибудь серьезным препятствием для трехсотграммового снаряда из плоти и кипящей крови. Он провел ладонью по лицу, отирая едкий пот, и не удержавшись облизал грязную руку. Жутко хотелось пить. Если соленная влага и не утолила жажду, то, по крайней мере чуть приглушила кислый вкус рвоты. Богдан несколько раз кашлянул, прочищая горло и тут же дерево задрожало под серией тяжелых ударов. Где-то за его спиной раздался оглушительный грохот выстрелов. Кажется кто-то крикнул, но он не слушал, усиленно вжимаясь в дерево, боясь даже пошевелиться. Выстрелы раздались снова, на этот раз значительно ближе. Пули противно чвакнули в землю в нескольких сантиметрах от правого бедра. Комья земли, щепки и листья разлетались в разные стороны, что-то царапнуло его по щеке. Он зажмурился до боли в глазах. Как в детстве, когда в темной спальне ему виделись привидения и чудовища. Если ты не видишь Зло - возможно и оно тебя не заметит. Правда в этом случае проверенный способ не сработал, что подтвердил хриплый бас стрелявшего. - Вылазь блядь, и без глупостей! - как приговор прозвучало за его спиной. Богдан пытался сказать хоть слово, но челюсти сжало так, что даже зубы начали скрипеть и крошиться. - Чё оглох? Руки в стороны растащи, чтоб я видел! С руками Богдану повезло не больше, они категорически отказались слушаться. А через несколько секунд ему в шею уперся горячий ствол автомата. Он инстинктивно хотел отдернуться, но вовремя включил здравый смысл, продолжая врастать в дерево. "Может быть поэтому все мышцы одеревенели", - скакнула в голове отстраненная мысль , правда веселья это не добавило. Незнакомец зашипел ему прямо в ухо, выдохнув тяжелый смрад перегара и гнилых зубов: - Руки. Блядь. В стороны. По слогам, безжалостно внятно и будто бы минуты три, а то и все пять. На автомат злобно надавили, будто пытаясь проткнуть шею. Видимо ствол разъединил закоротившие нервы, потому что к Богдану разом вернулся контроль над плененным телом. - Нне..не надо. - прохрипел он со второй попытки, послушно вытягивая трясущиеся руки, как и было сказано, в стороны. - Не надо. - добавил он еще на всякий случай и просто от того, что возможность говорить так вовремя появилась. - Так, заебись. - Довольно хмыкнул незнакомец. - Я сейчас ствол уберу, но ты не рыпайся на радостях. Усёк? - Да. Я понял. - для верности Богдан несколько раз кивнул, решив, что эти движения к категории "рыпанья" не относятся. Автомат наконец отлепился от его шеи. Руки так и тянулись потереть ожог, но Богдан ограничился несколькими глубокими вдохами. Стрелок грубо схватил его за запястья, проворно накидывая на них веревку. Спустя пару десятков секунд, звуков тяжелого дыхания и нецензурного шипения, Богдана накрепко привязали к дереву. Он попробовал сесть поудобней, но чуть не сломал себе конечности, перетянутые не хуже праздничной ветчины. - Не рыпайся, сказал. - незнакомец устало, но смачно сплюнул, обходя дерево. - Без рук останешься, ебанат. - Слишком туго затянуто. - пожаловался Богдан. - Они уже неметь начали. - Не ссы. - от него отмахнулись как от надоедливого насекомого. Стрелок бабахнул рюкзаком в землю и плюхнулся рядом, вытянув ноги в неимоверно грязных военных ботинках. Теперь, оказавшись лицом к лицу с этим сумасшедшим, Богдан смог получше его рассмотреть. Увиденное позитива ему не подкинуло. Сквозь густую темную щетину явно просвечивали опасность и агрессия. И в Богдана, в свою очередь ткнулся тяжелый взгляд. Мутноватые слезящиеся глаза незнакомца оттягивали вниз здоровенные мешки. Признак недосыпа, наркотиков или пьянства. Уточнять почему-то не тянуло. Выдержать этот безумный взгляд было нелегко. Богдан опустил голову, разглядывая одежду своего тюремщика. Видавший виды камуфляж пестрел заплатками всех форм и размеров, а явная косорукость того, кто их нашивал, лишь подчеркивала каждый неровный шов. Даже сквозь пятна грязи было заметно что верх и низ "камка" принадлежали ранее как минимум двум владельцам. Дополняли картину множество самодельных карманов, как попало пришитых и непонятно чем набитых. Богдан вспомнил дядю Пашу, их местного дурачка. Тот точно так же щеголял россыпью заплаток и карманов, сутками шатаясь по улицам и выклянчивая у прохожих мелочь. Вот только дядя Паша не привязывал людей к деревьям и не угрожал им автоматом. - Ну че, добегался? - сумасшедший злобно ощерился, поглаживая автомат. - Думали так легко меня поймаете? - Я не понимаю о чем вы говорите. - Богдан снова поерзал, проверяя насколько онемели руки. - Все ты понимаешь. - Слушайте. Я здесь всего несколько часов. Вы меня точно с кем-то перепутали. (Нужно с ним разговаривать. Может этот псих меня отпустит. По крайней мере нужно потянуть время.) - Развяжите меня и пойдем каждый своей дорогой. Я не тот, кто вам нужен. Стрелок рассмеялся, по звуку это больше походило на глохнувший двигатель. Взгляд на секунду прояснился, а затем проблески разума вновь помутнели в слезящихся глазных впадинах. Пальцы продолжали ласкать автомат, прыгая по полоскам грязной изоленты. - Остальные где? - Остальные? Я здесь один. Мы разбились на вертолете. Наверное никто не выжил. Не знаю. - На вертолете. - псих посмотрел наверх, будто ожидая увидеть этот вертолет прямо над их головами. - Да. Ми-8 кажется. Мы просто репортеры. - Официально еще нет, но про это Богдан решил умолчать. - Я правду говорю. Развяжите, а. Это какое-то недоразумение. Забудем и все. - Забудем? - собеседник склонил голову набок, пытаясь сфокусировать взгляд. Небритое лицо вновь разрезала злобная ухмылка. - Конечно. - Богдан усиленно закивал. - Я против вас ничего не имею. Просто отпустите. Зачем я вам? - Забудем. - не обращая внимания пробормотал псих и вдруг резко вскинул голову, вслушиваясь в это слово. - Забудемзабудемзабудемзаб... Забудем?! Богдан дернулся от этого внезапного крика, стараясь отодвинуться подальше или хотя бы убрать в сторону ноги.Псих вскочил так, будто подорвался на гранате; ощерившись гнилыми зубами, он направил автомат в грудь Богдана. Ствол плясал и плавал в трясущихся руках. - За дурачка меня держите?! - завизжал сумасшедший, проворно передергивая затвор. Тускло блеснув в сгущающейся атмосфере скорой смерти, патрон ударился об колено Богдана и зарылся в листву. - Я тебя завалю сейчас! Остальные где?! - Я не понимаю! - Богдан заорал, стараясь перекричать безумие. - Я первый раз вас вижу! - Ты мне все расскажешь. - псих вдруг улыбнулся, склонившись над своей жертвой. - Все все. Он аккуратно положил оружие на землю, придвинувшись еще ближе к Богдану, давая ему возможность разглядеть ужасающих размеров охотничий нож. Грязное, в каких-то бурых пятнах лезвие медленно приближалось к его лицу. Руки и психа мгновенно перестали дрожать, взгляд прояснился. Богдан смотрел как завороженный. Как кролик на удава. Его страх перескочил шкалу всех максимально допустимых норм. Осознание того, что его вот так запросто убивают милосердно отключило мозг от грязной и безумной реальности происходящего. "Только бы сразу, чтобы без боли." - отключаясь, успел подумать Богдан, когда острие коснулось его зажмуренного глаза. Раскатистый выстрел вырвал его из цепких объятий отрешенности. В лицо брызнули какие-то теплые ошметки и тяжесть мертвого тела придавила ноги. А затем сверху вдруг рухнула тишина, безграничная и всеобъемлющая, такая густая, что ее можно было осязать. Густая и глубокая. Тогда Богдан отдался ее власти и просто утонул в этом беззвучии.