Меня бесит этот праздник!

Знаете, мне всегда говорили, что самое сложное в нашей жизни, это пройти все данные ею испытания. И только сейчас я убеждаюсь в этом лучше всего. Но вот что мне делать с этим «испытанием», под видом назойливого парня, что вечно не отстает от меня? Ведь что ни сделай, а он всегда будет ходить рядом, помашет рукой знакомым, но не подойдет к ним, чтобы не оставлять меня одну, и всегда начнет болтать о чем-нибудь своем. А еще его эти книги, которыми он старается поучать… Бесит. И вот сейчас также: идет рядом, не обращая внимания на смотрящих умиленно людей, которые, по-видимому, в день Святого Валентина считают, что если идет парень с девушкой вместе, значит, они обязательно встречаются. Но этого парня, как я вижу, вообще ничего не смущает. И это меня бесит. Он вообще всегда меня бесит. – Тебе никто никогда не говорил, что молчание знак невежества? Я хмыкнула и засунула руки в карманы кожаной куртки. Тоже мне, интеллигент нашелся. – Ты неизменима, – он оскалился в своей противной улыбке и замолчал, все также не отходя от меня. Вдали слышался гогот людей и одушевленные разговоры, из которых можно было улавливать счастливые поздравления и надежды на хорошие отношения, от чего мне казалось, что я слышу мысли людей, а не их голоса. Все мило улыбались, делали парные фотографии везде, где только не лень, покупали мороженное на двоих, ломали пополам и ели, сидели на лавочках и обнимались… Но это все мне кажется таким глупым, ведь это обычная ничем непримечательная дата, а ведут себя они так, будто бы это нечто невероятное. Почему в этот день они так рады дарить подарки, а в обычные дни говорят «зачем»? А ведь я слышала, что для подарков не должно быть причин. Поэтому и этот праздник меня тоже бесит. Рядом раздавалась музыка, и лишь только по толпе народа можно было понять, что там проходит концерт. – Эй, Лизи, давай посмотрим представление! – не дожидаясь моего ответа, Марк схватил меня за руку и потащил к сцене, где толпился народ, что-то радостно выкрикивая, будто бы все играли в игру «кто кого лучше перекричит». – Бесишь! Я же просила меня так не называть! – кричала я, стараясь сделать это как можно громче, чтобы он меня услышал, но видимо моя попытка была тщетной. – О, смотри! – он указал на группу, что стояла на сцене и пела. – Классная группа. Не знал, что они сегодня будут выступать. Вот повезло же! Я уже хотела сказать, что мне не нравится здесь стоять, но увидела, как он счастливо улыбается, и ничего не смогла с собой поделать. Я молчала все это время. Но эти два часа, что мы стояли возле сцены, были ужасы: люди все время терлись, толкали, чуть ли не били в бока своими руками, видимо, принимая меня за боксерскую грушу, и все время орали на ухо, будто бы видели в нем микрофон. И, когда все это закончилось, толпа начала рассасываться, и я, не дожидаясь Марка, направилась к выходу из этого дурдома. – Эй, Лизи, ты куда? – Марк, спохватившись, побежал за мной. Как всегда. – Домой, – лишь прошипеть смогла я. Кажется, еще чуть-чуть и я заставлю весь мир склониться передо мной и говорить «Простите, Господин, не ссылайте нас в Ад». – Но почему? – Да потому что мне надоело это терпеть! Вечные толкания, возгласы, смазливые фразочки, да и вообще… Меня бесит этот праздник! – Я чувствовала, как внутри все закипает. – Да и ты меня тоже бе… – О, смотри какие игрушки! – Он схватил меня за руку и снова потащил сквозь толпу, чем и не дал мне договорить. Меня удивило то, как он легко протискивался сквозь толпу, словно ее вовсе не было. И только когда мы вылезли к этой лавке, я увидела, как его и без того непослушные волосы, растрепались еще сильнее, и теперь это было похоже на щупальца Кракена, только черные. Я подавила в себе смешок. Марк же, напротив, не заметил этого и, лишь со всей присущей себе по-детски счастливой улыбкой, взял ружье в тире и сразу же начал стрелять в деревянные таблички, стараясь попасть во все, и это у него, к моему удивлению, получалось просто отлично. – Боже, убей меня и роди снова. У меня просто не хватало слов. Да что же с этим миром не так? Марк вздохнул, выпрямился и положил оружие на стойку. Мужчина видимо тоже все еще отходил от такого представления, раз не сразу отдал ему его приз. Люди же нашли в этом что-то забавное и восхищенно переговаривались, и я даже уловить ничьи слова не могла – настолько сильно мое удивление. Марку наконец-то вручили приз, а им был большой медведь, и он сразу же посмотрел на меня, поправляя одной рукой свои черные волосы и приглаживая их. По лицу от виска скатилась капелька пота. Видно он старался заполучить этого медведя. – Я смотрю, твоему удивлению нет придела, – нашел время язвить он, да еще и улыбнулся. Вот всегда так, стоит мне дать слабину, как он начинает язвить. Тварь. – Я сейчас тебе кишки изо рта вытащу! – пригрозила я ему и даже постаралась пнуть его в ногу, но он перехватил ее. Ненавижу! Он рассмеялся и придвинул медведя ко мне. – Держи! – Я не маленькая, чтобы принимать игрушки, – я дернула ногой, и он отпустил ее, – особенно от тебя. На лице у него выразилось удивление. – Но куда мне его деть тогда? Не выбрасывать же. – Да хоть в рот засунь и съешь, мне все равно, – я развернулась и направилась домой. Теперь я точно могу вернуться к себе и забросить все дела, сесть за приставку и играть весь вечер. О, да, божественное будет время. А самое главное я не буду видеть этого назойливого напыщенного и… Тут чья-то рука меня схватила и прижала к чему-то теплому. И только сейчас я перед глазами увидела медведя, что пристально, казалось бы, всматривался мне в глаза своими бусинами, словно что-то понимал. – Дура, для тебя старался выиграть, – звучал над ухом голос Марка, обжигая мне его своим горячим дыханием и все также прижимая меня к себе, – прими его, как мой подарок на этот праздник. Сердце бешено забилось, не давая мне возможности мыслить нормально. Казалось, что весь мир стучал в такт с моим сердцем, не давая даже слышать, что происходит вокруг, а про «видеть» так я вообще молчу. Единственное что я видела это медведь, а слышала – биение сердца и дыхание Марка. – Идиот, – я склонила голову и резко выхватила медведя у него из рук, – ненавижу этот праздник… – Знаю, – лишь сказал он и, как мне кажется, улыбнулся.