Ты боишься, vhenan?

Ветер здесь был теплее, чем в холодном Скайхолде. Он заставлял травы кланяться уставшим путникам, приносил с собой до боли знакомый запах. Засыпать в Долах было приятно, легко. Ночь подкралась быстро, набросилась на небо, словно изголодавшийся хищник. Бык мирно похрапывал, лежа на правом боку. Широкая грудь его то вздымалась, закрывая собой звезды, то вновь опадала, возвращаясь на место. Эллана видела, как по массивным рогам тал-васгота ползают неприятные ей букашки. Они перебирают тоненькими лапками, выискивая что-то. «Интересно, Бык их чувствует?» – подумала эльфийка, улыбнувшись. – Галлы воняют, – пробубнила Сэра, шевельнувшись в своей палатке. – Я не могу так спать! Эллана же не видела в запахе галл ничего плохого. Ей то и дело чудился скрип аравелей, мерный топот десятков копыт. Казалось, что эльфийка вновь вернулась к родному клану, снова окунулась в мир, полный движения и свободы. Сэра же не разделяла восторгов леди Инквизитора, обрушив на соратников дождь из упреков. Эллана была вынуждена делить с ней одну палатку, но не слушать непрекращающееся нытье… – У меня ноги промокли! Это все ты, Бычара, со своим драконом, – причитала плоскоухая. – Почему только эта тварь не сожрала всех тех тварей, что поменьше? Не успела? Галлы воняют хуже кунари. Или это опять ты, Бык? – Эй! – возмутился Железный Бык, скидывая остатки сна. – Это мужской запах, Сэра. Хочешь цветочных ароматов, спроси Вив. Сквозь шум потрескивающих в огне веток, Эллана услышала смешок, сорвавшийся с губ Соласа. Он, казалось, тоже был рад побывать на Священной Равнине, пройтись по разоренному нагорью. Глаза мага поблескивали, в них отражались блики разгоравшегося костра… Удивительная картина. Эльфийка не слышала, чтобы птицы запели. На почерневшей земле копошились тысячи мелких жучков. Они исподтишка набрасывались друг на друга, пожирая поверженного противника. Губы Элланы искривились в грустной усмешке. Эта земля выдержала слишком много смертей… Демоны, рвущиеся через завесу, должно быть, чувствуют себя замечательно, касаясь ее. Шумный разговор Сэры и Быка перерос в не менее шумную перепалку. Интендант, худощавая девушка лет двадцати, хотела бы что-то сказать, но все не решалась. Краем глаза Эллана видела, как иногда сжимаются и разжимаются ее красивые полные губы, словно в попытке произнести вертевшиеся на языке слова. – На твои крики слетятся все местные демоны гнева, – проворчал кунари, шумно переворачиваясь на другой бок. Сэра на секунду притихла, словно раздумывая, не обманывает ли ее Бык. Шаткое молчание походило на стекло, готовое треснуть в любой момент. Эллана бесшумно поднялась с земли и пошла вперед, не желая оглядываться. Вскоре она снова услышала до боли знакомый голос, причитающий по поводу неприятной атмосферы. Эльфийка не злилась на вспыльчивую подругу. Ей даже нравилось наблюдать за тем, как в ее смешных лягушачьих глазах роятся искорки интереса. Сэра не хотела признавать, но ей нравилось смотреть за тем, как гордые долийские охотники шастают по равнине в поисках добычи. Ветер крепчал. Теперь Эллана и сама различала неприятный запах, что несли с собой его легкие порывы. Тела убитых разлагались под жарким солнцем, гнили под проливным дождем, радуя местных волков. Эльфийка на секунду вспомнила их ярко-красные глаза, поблескивающие в ночной тьме, и дернулась, словно от неожиданного удара. Долийка слышала, что где-то неподалеку кряхтит старый виверн. Шаги ее были тихими, осторожными… Перед Элланой возникла небольшая поляна, заросшая высокой травой. Осколок скалы нависал сверху, прикрывая край темнеющего неба. Девушка улыбнулась, подняв глаза вверх. Звезды улыбались ей в ответ, напоминая о пережитых странствиях. Как часто ее Хранительница рассказывала детям старинные сказки о созвездиях, ждущих наверху? В тишине не проходило ни единой ночи… Звезды были лучшей темой для разговора. Конечно, исключая те дни, что эльфы посвящали рассказам о знаменитой Героине Ферелдена, самой известной ныне долийке. Эльфийка облокотилась о холодный камень, вдруг ощутив под рукой отполированную поверхность. Она обернулась и встретила каменный взгляд огромного волка. Он лежал, опираясь на могучие лапы, невидящими глазами глядел прямо перед собой. Эллана осторожно дернулась назад, стараясь уверить себя в том, что он ненастоящий… «Этих статуй здесь слишком много», – подумала девушка, закусив губу. «Надо бы, наверное, сделать одной из них подношение, прежде чем отправиться в Скайхолд». Холодный ветер ударил эльфийку по щекам, заставив смуглую кожу покрыться мурашками. Травы шумели, гнулись ей навстречу, напоминая волны Недремлющего Моря. Эллана вдруг вспомнила задумчивые слова Варрика… «А где-то там Киркволл». Он тоскует по дому, громко вздыхает, пока пишет бесконечные письма. Эльфийка и сама тосковала по родным. «Дом там, где есть ты», – говорила как-то Хранительница, но сейчас Эллана сомневалась в ее словах. Девушка опустила глаза к земле, недовольно поглядев на потрепанные мыски сапог. Кожа начинает стираться, местами кажется чуть светлее, чем есть. Эллана осторожно села, опираясь на каменного волка. Застежки на сапогах громко щелкнули, отпуская друг друга. Эльфийка освободила ноги от пут, нарочито медленно касаясь сырой земли. Ступни ее так давно не притрагивались к холодному камню… Все вокруг твердили, что глава Инквизиции не должна быть похожа на дикую эльфийку… Но что если Эллана была дикой? Разве можно скрыть это, нацепив на нее модные ботинки? В крови эльфийки гулял вольный ветер. Запах костра, сена и галльей шерсти въелся в кожу, не желая оставлять ее даже в шумном шемленском городе. Ладонь долийки вдруг заныла, как бывало раньше. Нарастающая боль вывела Эллану из сладостного забытья. Девушка открыла глаза, прижав руку к телу. Якорь не давал ей покоя. Будил посреди ночи, вытаскивая из самых сладостных снов, заставлял девушку ронять оружие в бою, тихо поскуливать от острой боли. Вот и сейчас проклятая метка не позволяла эльфийке беззаботно предаваться мечтам… Охотничьи инстинкты притупились. Если раньше девушка могла услышать добычу в самом шумном лесу, сейчас на тихой холодной равнине, она не замечала ничего. Несколько галл паслись неподалеку, топая, точно целое стадо. Они не могли причинить долийке вреда… А он мог. Отступник притаился в тени огромного камня. Солас молча наблюдал за тем, как сжимаются и разжимаются пальцы Элланы, как зеленое пламя расползается по ее изящной ладони, причиняя девушке боль. Он винил в этом себя. Каждый раз, когда губы эльфийки болезненно смыкались, надеясь не издать ни звука, Солас чувствовал, как сжимается его сердце. Эллана осторожно откинулась назад, плотнее вжимаясь в каменного волка. Она закусила нижнюю губу, устремив взгляд к звездному небу. «Сейчас пройдет, сейчас кончится», – уверяла себя эльфийка, плотнее прижимая ладонь к груди. Зеленое пламя тускнело, бледнело и успокаивалось, забирая с собой боль… Так происходило всегда. – Не спится? – спросил Солас, оказавшись рядом с эльфийкой. Лавеллан дернулась от испуга, подпрыгнув на месте. Зеленые, словно завесный огонь, глаза эльфийки обратились к отступнику. Эллана выдавила из себя улыбку, не желая показывать боль. Даже сейчас, будучи загнанной в угол добычей, она желала казаться сильной. Девушка почувствовала, что кончики ее ушей начинают краснеть от смущения. Когда он смотрит на нее вот так, сверху вниз… – Как ты нашел меня? – спросила эльфийка, торопливо вскакивая с земли. – Шел на запах изящества, – улыбнулся Солас. Эльфийка поспешила отвернуться, пряча руки за спину. Ей не хотелось, чтобы маг беспокоился о ней. Эллана чувствовала, что слишком уж много от нее проблем, чтобы позволить себе создать хоть на одну больше. Солас осторожно посмотрел на эльфийку, понимая, что она не желает причинять ему неудобств. Долийка никогда прежде не жаловалась на боль, хотя подозревала, что если кто-то и сможет помочь в этом вопросе, так только он… Отступник шагнул чуть ближе, его губы невесомо коснулись щеки Лавеллан, заставив ее улыбнуться, поджав потрескавшиеся от ветра губы. Солас хотел бы взять ее за руку, но боялся, боялся, что лишь испугает, усилит боль. Глаза его метнулись к небу, которое темным ковром лежало над ними. Звезды мерцали вдали, наблюдая за миром… Эльф устало выдохнул, обращаясь к далеким светилам. – Там Фенрир, – шепнул он, указывая на небо. – Белый волк, убегающий от охотников. – Мы всегда называли его Фен'Харелем, – осторожно произнесла девушка. – Его долгое время называли именно так, – почти с грустью произнес отступник. – Но Тевинтер решил, что магистры лучше знают, как именовать не ими открытые созвездия. Легкий ветер колыхнул темные волосы Элланы. Она подняла глаза к небу, проследив за взглядом Соласа. Девушка не увидела на небосводе волка… Лишь далекие белые точки, смотрящие на нее, точно тысячи глаз. Будучи маленькой и несмышленой, эльфийка любила беззаботно лежать на траве, слушая истории Хранительницы. Она рассказывала о созвездиях с таким же упоением, как и Солас. Ее сухие руки тянули по небу невидимую нить, соединяя звезды в причудливые картинки. Эллана видела драконов и рыцарей, бесстрашных охотников и древних богов… Сейчас же воображение ее дремало в глубине, покинуло эльфийку за ненадобностью. – Хорошо, что долийцы помнят хоть что-то, – задумчиво произнес отступник. Эллана цокнула языком, нахмурив брови. Ей до безумия не нравилось, что спутник так сильно любит задевать ее народ. Да, возможно, что долийцы многое поняли неверно, но… Они пытаются поймать нить прошлого, удержать его, не давая кануть в небытие. Эльфийка покосилась на самодовольного эльфа, заметив на его лице легкую улыбку. Солас не отводил от нее взгляда, ожидая ответной реакции. – Долийцы и не такое умеют, – ответила девушка, улыбнувшись в ответ. – Мы даже несколько слов запомнили. – Похвально, но ожиданий не оправдывает, – прошептал отступник. Бесконечное море трав бурлило, перешептывалось, танцуя на ветру. Виверн, бродивший где-то неподалеку, ушел. Эльфийка не слышала его шипения и успокоилась, наслаждаясь видом. Небесная тьма густела, а звезд становилось все больше и больше… Далекими фонариками они загорались на небосводе, разгоняя ночную тьму. Солас осторожно вздохнул, словно боясь спугнуть эльфийку, отогнать ее прочь. Отступник слышал биение ее сердца, различал его в шорохе сухих трав. – А чего ты ожидал, Солас? – так же тихо спросила Лавеллан. – Нас бросили… Мы сироты. Все, что Творцы оставили: развалины старых миров и легенды, передаваемые из поколения в поколение. Конечно же, она была права. И на этот раз больно стало Соласу. Он слишком долго корил себя за беды измученного народа, обвинял гордого молодого эльфа, что совершил жестокую ошибку. Где-то вдали завыл волк. Вой его походил на плач, пропитанный болью утраты. По пути к лагерю солдаты инквизиции вырезали целую стаю… Должно быть, забыли кого-то. Отступник открыл было рот, собираясь что-то сказать, но замер, щуря серо-голубые глаза. Страх Элланы оказался ощутим даже в темноте. Теплый покров ночи не мог скрыть ее сверкающих глаз. Руки, до этого спрятанные за спиной, оказались перед ней. Тонкие пальцы эльфийки чуть подрагивали, а губы сжались в тонкую нить. Эллана смотрела куда-то вдаль, ожидая, что с минуты на минуту за эльфом возникнет черная тень… Волк кинется на них, раздирая загнанную добычу… Ладонь девушки невольно дернулась ко лбу, прикрывая старый шрам. Неглубокий, но яркий порез белой полосой выделялся на смуглой коже. Эллана постаралась отвлечься, думая о приятном ей собеседнике, но не могла. В памяти вновь мелькнули два красных глаза, острые зубы волка вцепились в эльфийку… Как в детстве… На самой первой своей охоте… – Ты боишься, vhenan? – скрывая улыбку, спросил Солас. Эллана почувствовала, что румянец ее готов поглотить валласлин на лице. Она мгновенно отвернулась к каменному волку, закрыв уставшие глаза. Девушка не любила показывать слабость и меньше всего на свете хотела, чтобы Солас знал о ее позорном страхе. Тонкие губы задвигались в попытке хоть как-то оправдаться, но ничего не вышло. Эллана не придумала внятного объяснения… – Беспокоит? – спросил эльф, опустив взгляд. Ладонь девушки вновь кольнуло острой болью, расползающейся до самого локтя. Эльфийка опустила глаза и поняла, что метка снова начала гореть, озаряя все вокруг этим противным зеленоватым светом… Волчья песня оборвалась на самой высокой ноте, обрушив на плечи эльфийки давящую тишину. Отступник смотрел на нее, заставляя смуглую кожу покрываться мурашками. Девушка поспешила убрать больную руку, но не успела. Тонкие пальцы эльфа осторожно, но в то же время властно сжали тонкое запястье. Эльфийка не решилась дернуть руку к себе, боясь обидеть собеседника. Она лишь подняла глаза к нему, словно умоляя. «Отпусти, Солас», – шептал недовольный взгляд, но маг не слушал. Он разглядывал метку, что причиняла долийке боль. Лицо отступника оставалось приятным даже в этом гадком зеленом свете… – Не надо, Солас, со мной все хорошо, – прошептала Лавеллан, краснея. Она пыталась убрать руку, но больше всего на свете хотела, чтобы отступник никогда не отпускал ее. Резкий порыв ветра заставил долийку поднять глаза и встретить тяжелый взгляд Соласа. На лице его не было улыбки. Оно выражало обеспокоенность, напряжение и… стыд? На секунду, всего на секунду эльфийке показалось, будто она увидела, как уголки его губ дрогнули от досады. – Помолчи, vhenan, и послушай меня, – почти раздраженно произнес эльф. «Я одно огромное ухо, Солас», – подумала девушка, закусывая губу. Она и хотела бы отвести глаза, но не могла. Взгляд отступника – словно цепи… Он сковывал эльфийку, притягивая все ближе и ближе. Пальцы эльфа чуть сжались, заставив девушку болезненно фыркнуть. Холод вдруг показался Эллане таким мерзким, до жути колючим… А Солас был теплым… – Ты не можешь просто ждать, что все пройдет само, – шепнул Солас. – Жаль, – улыбнувшись, шепнула эльфийка. – Это мой единственный план. Маг отвернулся, словно собираясь с мыслями. Он не знал заклинания, способного успокоить ее боль. Отступник понимал, что держит руку эльфийки слишком долго. Тепло чужого тела манило его, заставляло желать большего… Солас пытался заставить себя отпустить запястье девушки, но не мог. Пальцы не слушались. Он хотел помочь, но не знал, как отвлечь ее. Зеленые глаза эльфийки пылали, точно пламя, искрились в темноте. В черных волосах виднелись светло-зеленые блики. Эльф вновь посмотрел на долийку, улыбнувшись, словно ничего и не случилось. Взгляд его пробежал по ее щекам, считая яркие веснушки. Отступник не мог понять, что заставило его проявить столь непозволительную нежность… Солас осторожно поднес руку Лавеллан к лицу. Его теплые губы коснулись ее ладони, заставив девушку дернуться от неожиданности. Она смотрела на эльфа, не зная, почему он вдруг поступил именно так. Боль не стала слабее, она словно отошла на второй план, сменившись чем-то новым. Румянец вновь захватил щеки девушки, добравшись и до кончиков острых ушей. Эльфийка отвела взгляд, не отнимая руки. – Так делали древние эльфы? – спросила она. – Никто еще с этим не сталкивался, – улыбнувшись, произнес эльф. – Я знаю, что тебе страшно, Эллана, но… Эльф осекся, с печалью в глазах посмотрев на спутницу. Ее тонкие губы выгнулись в смущенной улыбке, а хитрые зеленые глаза блестели в темноте, ярче, чем самые близкие звезды. Как бы Солас хотел сказать: «Но я всегда буду рядом». Вот только не мог. Он лгал достаточно, лгал слишком долго, чтобы продолжить. – Солас, прошу тебя… Не сейчас, – прошептала эльфийка, отворачиваясь. Ветер вновь разгулялся по полю, колыша высохшую под солнцем траву. Одиноко бродящая галла вышла из укрытия, оглядываясь по сторонам. Ее белую шерсть серебрил лунный свет. Он мягко касался земли, делая ее чуточку живее, приятнее. Животное увидело эльфов, таившихся в тени каменного волка, и развернулось, убегая прочь. Там ее и найдет волк, отбившийся от стаи. Солас вновь поцеловал ладонь эльфийки, словно извиняясь за сказанное. Он знал, что девушка не любит говорить о собственных слабостях. Видел в тени ее прошлое, прогуливался по тропам вместе с кланом юной Лавеллан. Во снах отступник видел все ту же девчонку, тот же норов, задумчивость в ее хитрых глазах… Интересно, а Солас сам был похож на молодого себя? Он нечасто задумывался об этом… – Он ушел, как думаешь? – спросила Эллана, наклонившись к эльфу. – Кто ушел, vhenan? – Волк, – чуть помолчав, ответила девушка. Улыбка вновь украсила лицо отступника. Ему нравилось видеть в эльфийке ребенка, напуганного темнотой ночи. Солас осторожно отпустил ее ладонь, погладив долийку по волосам. Так тепло было находиться рядом с ней… Не нужно никакой Тени. Объятья реальности стали отступнику слаще. Как давно этого не случалось? Два века, три, десять? Солас не мог вспомнить. Он притянул Эллану к себе, поцеловав эльфийку в висок. Жесткие губы оставили на смуглой коже мокрый след. Девушка прижалась к отступнику, стараясь ярче ощутить тепло его тела. Мех воротника щекотал лицо долийки, но она не отстранялась. Сейчас ей было не до мелких недочетов... Долийке нравилось ласковое одеяло темноты, тихий треск сухой травы, музыка спящей равнины, ведущая за собою. Отступник осторожно погладил Эллану по волосам, заглядывая ей в глаза. – Не нужно бояться волков, – успокаивающе произнес он. Вот только давний страх нельзя излечить одной лишь фразой. Эллана чувствовала, как быстро бьется ее сердце от нахлынувших воспоминаний. Всего секунда, и зверь, прятавшийся в тени дерева, оказывается у небольшого отряда охотников. Его желтоватые зубы остры, волк худ до ужаса… Будь он сытым, не подобрался бы к эльфам так близко… Углядев хрупкую маленькую девчушку, зверь вцепился в ее руку, длинной лапой задев Эллану по голове. Зверь убит, но воспоминания живы. Шрамы – вечная картина, напоминающая долийке о жестокости изголодавшегося существа. Ветер словно заставил ее, толкнул еще ближе к магу. Эллана не могла понять, как же так случилось. Она почувствовала острую необходимость в Соласе, в его ласках, его губах… Долийка поцеловала отступника. Так нежно, как только могла. О, она вовсе не была жрицей храма наслаждений, но эльф улыбался сквозь поцелуй. Ему нравилась невинность возлюбленной, дрожь в тонких израненных пальцах… Кожу Лавеллан всюду покрывали мелкие царапинки и порезы. На все у нее была своя маленькая история… Эту получила, неправильно запустив стрелу, другой наградила Хранительница, ударив невнимательную ученицу посохом. Каждая ссадина имела прошлое, которое ее гордая носительница помнила и рассказывала всем интересующимся. Лишь одну историю Соласу пришлось узнавать самому, копаясь в Тени. «Как иронично», – подумал он, впервые узнав о страхе Элланы. Долийка до дрожи в коленках боялась волков. Как-то раз, помогая жителям Внутренних Земель, девушка согласилась узнать, почему волки стали столь озлобленными. Тогда Солас впервые увидел, как Эллана замерла посреди боя, взглядом цепляясь за враждебно настроенных зверей. Она даже не подошла к их трупам… Когда Варрик спросил о том, что делать со шкурами, долийка лишь промолчала, в очередной раз заставив себя улыбнуться. Губы эльфийки были удивительно мягкими. Хоть они и потрескались от холода, высохли от ветра, Солас знал, что они прекрасны. Поцелуи Лавеллан всегда были нежными, осторожными и сладкими. Такая дикая и свирепая в схватке и такая ласковая, неуверенная в любви… Когда сердце в груди томительно екнуло, эльф понял, что больше он не выдержит. Отступник хотел ее всю, без остатка. Хотел закрепить их любовь, углубить ее… Но не мог. Он уже позволил себе слишком много. – Мы не должны, – произнес Солас, отстраняясь. – Отступник в любовниках… Тебе не нужны разговоры за спиной. – Мне нужен только ты, vhenan, – краснея, ответила эльфийка. Сейчас ей казалось именно так. Укрывшись в темноте, запутавшись, отдалившись от родного клана, эльфийка нашла родственную душу. В маге, что смотрел на нее с такой нежностью, девушка видела свое будущее. Ей все представлялось, как Солас берет ее за руку, возвращаясь с ней к родным. Как он рассказывает Хранительнице клана Лавеллан о тайнах, что выведал в Тени, как он ведет свой народ к былому величию, медленно возрождая забытую культуру. – Это не так просто, Эллана. Ты – надежда всего Тедаса. У тебя есть обязательства перед союзниками, – причитал отступник, все отходя. – Ma'arlath, – шепнула Эллана, отводя взгляд. Звезды на небе улыбались, глядя на растерянных эльфов. Осколок скалы скрывал Эллану от лунного света, прятал девушку в тени. Но Солас видел, как дрогнули ее тонкие губы, как забилась синяя жилка на смуглой шее. Отступнику до дрожи нравилось, когда девушка говорила с ним на эльфийском. Это признание стало ему слаще самой нежной песни, приятнее прогулки по неизведанной части Тени. Эльф обнял девушку, крепко прижав ее к себе. – Ma emma lath, – ответил Солас, целуя ее. Пусть небо рухнет им на головы, пусть оно разорвется на тысячу частей, населив мир демонами. Ничто не заставит Эллану отстраниться, разорвать такой желанный поцелуй. Пальцы отступника легонько коснулись подбородка эльфийки, осторожно спустились к острой ключице. Всего мгновенье, и девушка оказалась прижата к каменному волку. Его невидящие глаза внимательно смотрели за парой, считающей, что они нашли укромное местечко. Эллана чувствовала, что щеки ее пылают ярким пламенем, но не стеснялась. Раньше она стыдливо отворачивалась, стараясь избежать чужих взглядов… Сейчас ей нужно было лишь видеть. Видеть отступника в мягком лунном свете, чувствовать, как по телу бродят его бледные руки, ощущать, как он касается ее кожи, принося с собой невиданное прежде наслаждение. Тело отзывалось на ласки. Даже сквозь кожаный доспех эльфийка ощущала тепло его рук. Пальцы отступника расстегивали застежки плаща Лавеллан. Он больше не шептал ей, что не может, не должен так поступать. Желание заполнило его душу, точно демон сладострастия. Солас пытался избегать подобных соблазнов, но, столкнувшись с ними, не смог устоять. Эльфийка, стоявшая перед ним, вжимающаяся в холодный камень – сломала его волю. Отступник чувствовал, что не может больше притворяться. Плащик соскользнул с девушки, с губ ее слетел почти жалобный писк. Эльф лишь улыбнулся, услышав его. Пальцы его были контрастно теплыми, ветер больше не беспокоил Эллану. Когда Солас отстранился, чтобы расправиться с оставшейся на ней одеждой, долийка с ужасом решила, что ласки его кончились. Она вновь притянула мага к себе, целуя его щеки, лоб, закрытые веки. А Солас продолжал улыбаться, хватая ее за тонкие руки. – Ты так красива, vhenan… – шептал отступник, улыбаясь. – С тебя должны писать картины… Луна глядела с небес, спускаясь все ниже и ниже. Скоро она совсем пропадет, канет за горизонт, уступив место солнцу. Но эльфов не волновало ни время, ни обстановка. Оба забыли о том, как близок к ним лагерь, не думали о пугающей тишине нагорья, о слухах, которые расползутся по всему Тедасу. Умы их волновали лишь портреты друг друга, сладостная близость любимого человека. Рука Соласа скользнула под одежду Лавеллан. Будь место более подходящим, он мог бы показать ей, что такое настоящая близость… Но здесь, укрывшись от всего мира, Солас мог лишь попробовать. Грудь эльфийки была небольшой, даже меньше, чем у некоторых ее сородичей. Но эльф не замечал в ней ни единого недостатка. Каждый шрам он боготворил, обожал каждую веснушку на смуглом лице. Девушка выгнулась назад, плотнее прижимаясь к камню. Никто и никогда не трогал ее так, как он… Тепло разлилось под кожей, грея саму душу. Эллана сжимала губы, стараясь не стонать от удовольствия. Солас был так близко, ласкал ее томительно медленно, растягивая секунды наслаждения. Он целовал ее шею, играя с соском Лавеллан. Колено его уперлось девушке между ног, чуть приподняв ее… Пусть у них останется всего одна ночь, Эллана все равно будет самой счастливой на свете. Она шептала его имя, выгибаясь под ласками мага. Закусывала губу, боясь закричать. Мир вокруг словно исчез, перестал иметь для нее значение. Если сейчас над головой откроется брешь, девушка не узнает. Отступник занимает все ее мысли. Его же теперь стали грязны и порочны. Солас целовал ее шею с неистовой жадностью. Горячие губы терзали плоть, эльф ловил каждый вздох, каждый вскрик Лавеллан. Девушка не знала, что должна делать. Она лишь цеплялась за спину мага, все краснея, наслаждаясь… Эллана почувствовала, что Солас развязывает пояс ее штанов. Она не пыталась отпихнуть его, лишь следила за каждым действием, ожидая дальнейшего… Как давно он не знал женского тела? Тосковал ли по радостям ушедших дней? Сейчас это не важно. Солас чувствовал тепло Элланы и радовался тому, что она любит его… Отступник был нежен, осторожен, пока мог. То и дело его поцелуи сменялись легкими укусами, а затем и поглаживаниями. Долийка чувствовала, как горит ее кожа, требует продолжения. – Если ты не хочешь, только скажи, – прошептал отступник. – Всего одно слово, и я уйду. – Замолчи, Солас, прошу тебя… – шепнула Эллана, прижимаясь к его шее. – Помолчи хотя бы сейчас. О, эту просьбу он готов исполнить с радостью. Губы мага вновь растянулись в легкой улыбке. Он чувствовал аромат волос Лавеллан, легкий запах пота, сожженной на солнце кожи. Эльфийка забыла о боли в руке, о спутниках, что ждут ее в лагере. Перед ней был Он, и этого хватало. Солас в одно мгновенье преобразился. Он больше не был тем славным и отрешенным эльфом, что одиноко бродил по Убежищу. Сейчас он походил на древнего бога, готового силой взять то, что не положили на его алтарь добровольно. В серо-голубых глазах зажглись искры страсти. Если бы только тьма рассеялась на краткий миг, одно мгновенье… Эллана могла бы испугаться. – Фен'Харел тебя побери, – шепнула эльфийка, царапнувшись о холодный камень. Улыбка пропала с лица мага. Он не любил, когда эльфы произносили его имя. Но сейчас, в устах Элланы, оно звучало ярче, чем сама Тень. Ткань скользнула вниз, обнажая худые ноги эльфийки. В них нет никакой изящности… Мышцы и порезы. Глубокие и мелкие, искрились они на грациозных ногах… Вот только отступник не считал их ужасными. Были среди них и ярко-красные, обрамленные синяками. Схватка с драконом оставила после себя память. Солас решил, что он обязательно поможет Эллане с ними… Но потом. Первое движение принесло боль. Легкую, но неприятную. Она волной растеклась под кожей, заставив Эллану вскрикнуть. С губ ее готово было слететь новое ругательство, но Солас зажал ее рот рукой. Глаза девушки распахнулись… Она смотрела на мага, освещенного яркой белесой луной. Было в нем что-то не из этого мира, что-то неправильное и отталкивающее. Эллана всегда любила брать то, что нельзя… Отступник двигался медленно, точно пробуя выдержку Элланы. Она кусала его пальцы, словно прося эльфа позволить ей кричать. О, как бы он хотел услышать ее стоны, как бы хотел искупаться в них, забыть о сотворенном зле… Не сейчас, нет. Может, потом, может... Пальцы девушки впились в спину эльфа. Отступник целовал шею девушки, успокаивая ее. Он чувствовал под ладонью легкую дрожь ее тела, ощущал, как растет жар, растекается по синим венам. Поцелуи Соласа вновь стали укусами. Он приподнял лицо Лавеллан, открывая ее смуглую изящную шею. Соленая кожа казалась сладкой на вкус. Движения отступника стали быстрее, глубже. Он больше не был осторожен с эльфийкой. Но Эллана все не замечала в нем зверя… Она закрыла глаза, наслаждаясь невиданными ранее чувствами. Яростно сжимала эльфа в объятьях. – Emm'asha… Emm'asha… – шептал отступник, отрываясь от ее шеи. Ночь казалась Эллане бесконечной. Она не должна была закончиться, уступив место дню. Эльфийка чувствовала, что внутри нее поселился заветный огонь. С каждым новым движением он разгорался все ярче и ярче. Прикосновение тела к телу лишь усиливало жар. Пламя становилось сильнее, соединялось с душой, превращая ее в нечто темное и вязкое. Солас смотрел Эллане в глаза, продолжая увеличивать темп. Но он не желал видеть… Эллана чувствовала немой диалог между ними, беседу двух душ. Лишь в глазах можно увидеть сущность человека. И долийка увидела. На секунду, всего секунду в серо-голубых очах мелькнула тень. Мурашки пробежали по загорелым рукам Лавеллан, тут же растворившись… Последнее движение было особенно резким. Эллана почувствовала, как что-то задрожало внутри нее, опалив низ живота. Ветерок, колыхнувший спутанные темные волосы, оказался до боли холодным. А дыхание у Соласа было такое теплое, такое родное… Эльф обессилено опустился на землю, придавив телом вещи, которые успел снять. Эллана опустилась рядом, устроившись на груди отступника. Звезды отражались в его бесконечных глазах, плескались в омутах неизведанной души. Бледные тонкие пальцы запутались в волосах долийки, перебирая прядь за прядью. Эллана вздрогнула, услышав волчий вой. Где-то далеко, должно быть, у воды… Зверь разгуливал по Долам, созывая родных. Только вот никто не придет на его голос. Отныне он один, лишен семьи. Как долго зверю удастся избегать проворных охотников? Как скоро он изголодается до такой степени, что осмелится напасть на первого попавшегося на пути человека? – Не бойся волка, vhenan, – успокаивающе произнес Солас. – Он не тронет тебя… Он просто потерял свою стаю. – Пока ты рядом, я не боюсь ничего. Эллане казалось, что отныне их души связаны. Долийка думала о том, что Солас никогда не покинет ее. Она не знала, что делать, вышла на свет, не понимая, что происходит вокруг… А потом появился он. Взяв ее за руку, отступник показал девушке, что следует делать. Нет, в ее мечтах Солас не может покинуть Эллану. Но есть ли в реальном мире место мечтам? Отступник притянул девушку ближе, наслаждаясь ее теплом. Он знал, что пора уже вернуться в лагерь, передохнуть перед предстоящим переходом. Только вот маг думал, что уже пережил лучший отдых в своей жизни. Эллана начинала засыпать. Завтра ей еще предстоит разобраться с просьбой Вивьен… Тьма не спадала. Ночное небо светилось обилием звезд, вызывая в памяти Соласа сладостные воспоминания. Когда-то он уже лежал вот так, вглядываясь в темные дали… – Смотри, vhenan, а там Фалон'Дин… – мечтательно протянул отступник. – Они все смотрят на нас с небес… А звезды, правда, смотрели на них. Эллана забыла сделать подношение Ужасному Волку, не положила на алтарь ничего. Эльфийка заснула в объятьях мага, надеясь, что сегодня Фен'Харел не найдет ее следов.