Леди Макбет

      Демона стонет от боли и голову откидывает обессиленно. Прижатая к стене, цепями опутанная, она представляла собой жалкое зрелище. Человеческое тело, слабое, надломленное, к жестоким пыткам было не готово, а ночь вступать в свои права не торопилась: солнечные лучи, словно издеваясь, проникали сквозь пробитые окна, игриво путаясь в волосах, отскакивая от тиары и спускаясь к медленно вздымающейся груди.       Отдалённо Демона слышит, как сквозь щели каменных стен просачивается вода. Капля за каплей, с каждым ударом ослабляя её волю. В беспамятстве меняя форму, гаргулья уже не помнит, как оказалась здесь и зачем приходила, не чувствует ничего, кроме желания прекратить эту пытку. Изрезанные крылья ослабленно свисают с подрагивающих плеч бесформенно тряпкой, исколотый хвост — плетью.       Макбет забирается внутрь замка и спускается вниз по лестнице вглубь подвала уже тёмной ночью. Ловко обходя и охрану, и уснувшего чудаковатого старца-изобретателя, он проходит мимо пойманной Демоны, но возвращается, не сразу приметив её, сгорбленную, раненную, потерявшую сознание и весь человеческий вид.       Мужчина останавливается, удивлённый донельзя и сбитый с толку. Едва ли он рассчитывал найти здесь ненавистную гаргулью, да ещё и в таком состоянии. Хотя, если совсем уж честно, чужая боль предательски отдавалась в его теле достаточно сильно, чтобы он обезопасил себя необходимым количеством оружия и отметил все пути отхода на случай непредвиденных ситуаций, таких как эта. Он мог бы догадаться, зная, что чужое на него влияние усиливается при приближении. Пожалуй, желание заполучить заветные чертежи знатно затуманило ему разум. Удивительно, как он мимо Демоны не прошёл, поглощённый раздумьями.       Гаргулья под его внимательным взором не шевелится и звуков привычных не издаёт: ни тебе разгневанного шипения, ни ругательств, коих Макбету за свою долгую жизнью и слышать-то не доводилось. Она, как однажды заметила Анжела, выглядит невинно и кротко, пока не приходит в себя. Макбет как никто другой должен радоваться подобным минутам тишины в своей бессмертной душе.       Он, озадаченный и ошеломлённый, подходит вплотную и осторожно приподнимает чужую голову.       — Что же ты… позволила себя поймать? — шепчет он, осторожно поглаживая огрубевшую кожу на щеках и шее. Демона открывает глаза, готовясь к новому удару, но, завидев Макбета, пытается выдавить из себя что-то членораздельное.       Молит ли она его о помощи или проклинает, Макбету неизвестно, однако благородство истинного рыцаря не даёт ему проигнорировать беспомощность измученного врага. В конце концов, лишь он сам способен довести Демону до смертного одра, а подобные истязания в первую очередь вредят именно ему. Макбет логичен в своих суждениях и, конечно же, совсем не слушает сердце.       Посчитав, что наработки безумного гения от него не убегут и он сможет позаимствовать их в следующий раз, мужчина отстёгивает Демону и спешно устремляется к выходу, параллельно расчищая себе путь от сбежавшей на громкие вопли хозяина замка многочисленной охраны.       Кто-то из более метких стрелков оставляет ему пару неглубоких царапин, когда под действием их с Демоной связи нагрузка на организм увеличивается и он даёт слабину, подставляя спину, выбирая жизнь гаргульи, а не свои желания. Однако даже это не может заставить его замедлиться или бросить тяжёлую ношу. Упрямством Макбет мог потягаться с той же Демоной, что на протяжении тысячелетия пёрла к своей цели как танк.       В доме Макбета никто не ждёт, и он позволяет себе ввалиться в спальню как есть: испачканный в чужой крови и грязный как чёрт. Гаргулью он укладывает на кровать, предварительно отмыв и обработав её раны. Скрепя душой и от сердца отрывая каждый потраченный на неё бинт. Демона ведёт себя поистине неблагодарно по отношению к доброте Макбета и в чувства не приходит, так и обращается спящей.       Макбет знает, что умереть у неё, к сожалению, не получится, однако беспокойство не отпускает его до самого пробуждения рыжеволосой ведьмы. Он знает, что его волновать не должно, что Демона делала там, где он её нашёл, знает, но противиться страху не может и не смыкает глаз в ожидании.       То, как Демона распахивает в ужасе глаза, дезориентированная и открытая, он считает забавным.       — Что я здесь делаю? — вскакивает с кровати, едва на ногах держится, но уже в бой рвётся, желая Макбета сбить с ног. — Зачем ты притащил меня сюда?       — О, тебе бы больше пришлось по душе, если бы я оставил тебя в замке того безумца? — даже будучи поваленным на спину, Макбет не теряет своего ехидства. — Ну, тогда в следующий раз так и поступлю.       — Следующего раза не будет, — отпихивает от себя Макбета, встаёт, хмурится, обхватив себя руками. Опускает взгляд вниз — ненавистное человеческое тело дрожит от холода. — Сколько я спала?       — С прошлой ночи.       — Не может этого быть.       — Сама убедись и, будь так добра, покинь мой дом. Я не собираюсь долго держать неблагодарных гостей.       Демона дрожит от холода, её раны не дадут ей уйти далеко, и последнее, что Макбета должно волновать, так это как она доберётся до безопасного место. А зная Демону столько, сколько он знает её сам, ей не составит труда заползти в ближайшую нору и выждать подходящее время для нового нападения. Не отдавая себе отчёта, решительно пуская всё на самотёк, он накидывает на плечи Демоны плед, и та рычит было, но в мягкую шерсть кутается, сохраняя крупицы тепла. Взгляда Макбета избегает старательно. "Что это?" — удивляется мужчина. — "Происки совести? А она у неё есть?"       — Стоит только проявить немного благодарности за помощь.       — Я о ней не просила.       — Может быть, мне тогда вернуть тебя обратному? О, уверен, ты отлично справлялась там, повиснув на цепях, как кусок замороженного мяса.       Демона свирепеет в миг, глазами сверкает красными, становясь привычно разгневанной и родной. Не мешкая, она запрыгивает на мужчину, желая утолить свою жажду. Макбет не остаётся в стороне, ему и самому есть чем поделиться.       В пылу драки он стягивает с Демоны и плед, и часть её верхней одежды и обращает на это внимание лишь тогда, когда сам нависает над разозлённой женщиной. Красивая грудь часто вздымается от яростного дыхания. Кожа под огрубевшими пальцами приятная на ощупь, словно и не было всех этих изнурительных пыток, словно магия предусмотрительного Пака позволяла Демоне исцеляться и без каменного сна, просто меняя форму. Макбету же остаётся просто наслаждаться открывшимся видом. Что-то меняется. Демона почему-то понимает первой.       — Ты этого не… — речь обрывается на полуслове, когда Макбет накрывает её губы своими, вжимаясь всем телом. Магия, что столь ненавистно отражала чужую боль, теперь щедро делится чужим возбуждением, выдавая за своё. Подлая человеческая натура, слабая, откликается быстро, и Демона теряется, позволяя забрать ведущую роль, а потом животное пламя охватывает и её тоже, заставляя ноги сцепить на чужой спине и прижаться сильнее.       Демона не понимает, зверь она или не зверь, когда рычит, когда кусается жадно, вцепляясь в плечи, разрывая рубашку, когтями царапая. Не вырваться пытается — отдачи больше получить.       Она стонет под его умелыми губами и извивается. Возбуждение Макбета подстёгивает её собственное, приумножает в десятикратном размере, лишая воли, заставляя действовать в угоду животной страсти.       — Да, да, не останавливайся…       Бессмертие позволяет им не ведать усталости в поисках достижения удовольствия. Поглощённые друг другом, они теряют времени счёт, и Демона обращается в гаргулью на грани боли и наслаждения. Она успевает соскользнуть, заваливается на Макбета, но не даёт ему передышки, ведя бёдрами, сжимая грудь, пропуская сквозь когти возбуждённые соски. Макбет наблюдает за ней, не смея пошевелиться.       — Хочешь меня такой? — она накланяется, охает, когда Макбет подаётся на встречу, сцеловывает интерес, удивление и ещё ворох незапланированных эмоций и чувств, теряя остатки контроля, впиваясь в гаргулью с новой силой, забирая своё и утоляя голод.       Демона засыпает в кровати Макбета гаргульей, а к утру исчезает человеком. Раздосадованный Макбет не знает, на кого держит обиду сильнее и кто причина его злости: он сам или его извечный враг. Наивно было полагать, что Демона захочет разделить с ним утренний поцелуй. Макбет бесконечно стар, но всё ещё верит в сказки.       По ощущениям проходит целый год, хотя на самом деле лишь пара недель. Макбет не забывает о своих желаниях и целях. Макбет снова выходит на охоту, ищет древние артефакты, вступает в конфликт с Ксанатосом, поддерживает гаргулий, теряет доверие и снова его находит. С Демоной его пути не пересекаются долгое время, пока однажды они не оказываются запертыми на складе закрытого цеха. На верхних этажах Файлог отстаивает свои взгляды, поочередно стреляя то в Дэвида, то в Голиафа, но до них звуки добираются приглушёнными и оттого обесцененными.       Демона, чья задача состоит в том, чтобы просто убрать всех препятствующих с дороги, мешкает. Это стоит ей выбитого оружия, но она платит Макбету тем же: ударяет его в солнечное сплетение и сама отскакивает от удара. Дурацкий сценарий, который они проигрывали сотни, а то и тысячи раз, даёт сбой, когда Демона вновь начинает чувствовать.       Тело гаргульи обдаёт жаром. Она отшатывается, пугаясь своей реакции, и спешно пытается прикрыться. Впервые ей становится неловко от того, как она выглядит. От того, какие чувства испытывает и к кому.       — Ты не посмеешь, — шепчет она почти с ужасом. Макбет и сам не понимает, что не так. Он делает шаг вперёд, желая ударить. Руки мужчины смыкаются на чужой шее и лицо, искажённое неподдельным страхом, оказывается напротив его собственного.       — Прекрати, — она сбито дышит, отвечая на поцелуй. — Остановись, — клыки несильно прикусывают нижнюю губу Макбета, когда он, подхватив гаргулью под бёдра, прижимает её к стене. — Нам нужно… нужно…       Поток речи становится несвязным, когти впиваются в металлическую обшивку стен, хвост обвивает ногу Макбета, а сама гаргулья с усердием стягивает с мужчины рубашку, желая ощутить тепло его кожи, обласкать каждый рубец и шрам. Пылающая в груди ярость находит выход, но находит в другом.       Превращение застаёт их, одурманенных чувствами и внутренними демонами. Став человеком, Демона не теряет пылкости, напротив, ластится сильнее. В пылу страсти она забывает и о Файлоге, с которым пришла сюда, и о Голиафе. Даже мысли о ненавистной Элизе Мазе вытесняют мысли другие, когда она опускается на колени перед Макбетом, не давая ему опомниться, отдышаться, в себя прийти. Не давая себе солгать, что не хотела, что заставили, что во всём виноваты люди.       Привычные маски налезут к утру, а до тех пор она не чувствует ничего, кроме метафорично окрыляющей свободы в своих действиях и чувствах.       — Сделаешь так ещё раз, и я превращу твою жизнь в Ад, — поднимаясь, удостаивает Макбета холодным взглядом. Но Макбет уже в Аду, и ему терять нечего. Он целует её вновь, не давая уйти, оставляя последнее слово за собой. Демона разрывает поцелуй, отшатывается, облизывает в беспомощности губы и по стене забирается прочь, в окно. Этот бой она проиграла, но победу в войне отдавать не намерена.       Макбет, опять же, знает, Макбет ждёт. Он не должен позволять себе надеяться. Он должен понимать, что проблема именно в нём, что её нужно решать, но осмелиться на это у него не хватит сил.       Мужчина редко приводит в свой дом любовниц. Его сексуальные связи достаточно редки сами по себе, а влюбиться после расставания с Груох он позволяет себе лишь единожды, когда затуманенный заклинанием разум выбирает в новую спутницу жизни человеческой облик рыжеволосой гаргульи, причине его страданий.       Макбет не из тех, кто утоляет боль в реках алкоголя и толпе расторопных девиц, но сегодня день выдаётся поистине паршивым, как и предыдущие недели, идущие друг за другом стройной чередой, поэтому миловидная миниатюрная брюнетка усаживается на широкую кровать в одном нижнем белье и призывно принимает одну из соблазнительных своих поз. Макбет устал, голоден и совершенно неразборчив. Макбет целует её, зная, уже не отрицая своего желания видеть на месте девушки другую. Однако его ночная спутница столь хороша в своём деле, что он приглашает её снова, а затем ещё раз и ещё.       На четвёртую их встречу Демона забирается в его дом бесцеремонно, игнорируя входные двери и выставленную у этих самых дверей охрану. Ломает для приличия дорогую мебель, мнёт металл, как бумагу, крошит стекло, а наделав прилично шуму и напугав юную любовницу Макбета до чёртиков, гонит её прочь, едва не за волосы оттаскивая от расслабленного мужчины.       — Что ты о себе возомнила? — разъярённый донельзя Макбет даже не думает о том, чтобы прикрыть свою наготу. Он нависает над гаргульей, но та, не желая терять преимущества, сама напирает, кладя когтистые руки на широкую грудь мужчины.       — А разве ты не этого хотел? — широко улыбается, покачивая бёдрами. Вывести на ревность, зная, что почувствует, зная, что поймёт. Стоит признать, Демона оказалась на редкость терпеливой, сгорая от желания в одиночестве, накапливая свою злость, чтобы теперь медленно смаковать её, сдирая с Макбета душу, слой за слоем.       — Чтобы ты врывалась в мой дом без приглашения? — рассерженно шипит Макбет, однако попыток оттолкнуть от себя Демону не делает.       — Я чувствую твоё возбуждение, Макбет. А ещё… — гаргулья придвигается ближе, её крылья мягко укрывают Макбета в тёплый кокон, отрезая его и Демону от всего внешнего мира. — Я знаю, что ты представлял меня. Каждую ночь, — когти гаргульи царапают мужскую грудь, скользят ниже. — Ты мог просто попросить.       Макбет завороженно наблюдает за тем, как она касается его рук, плавно ведёт их к своей груди, позволяя услышать стук бешено колотящегося сердца, а затем вниз, к животу и бёдрам.       — Давай же. Поцелуй меня.       И Макбет отвечает на её просьбу. И Демона целует в ответ.