Ты будешь моей валентинкой?

Остановись, мгновенье, ты прекрасно!

- Здравствуй, Гвен. Кажется, мы не виделись целую вечность. Машины, проезжающие мимо меня, разметали по воздуху крошечные обрывки наших с тобой жизней, оставив мне лишь лоскут твоего шелкового шарфа. Я спрятал его так далеко в шкаф, что уже и не помню, какого цвета он был. Я спрятал все, что было тогда, но, что нагоняет тоску, - я все еще помню об этом. Я принес тебе цветы. Ты сказала бы сейчас, что они прекрасны, неохотно бы забрала букет из моих рук, обязательно касаясь пальцами моей кожи, а потом поспешила бы поставить их в воду. Ты смотрела бы мне в глаза и улыбалась так нежно, что я впился бы ногтями в сочные стебли, лишь бы продлить это мгновение. Я положу их сюда, хорошо? Я присел, чувствуя, как сильно трясутся мои ноги. Букет упал, шлепнул целлофановой оберткой о холодный мрамор надгробия, я упал на колени, на мокрую от росы траву, упираясь в землю ладонями. Я посмотрел на надпись, высеченную на камне, и все существо во мне забилось бесконечным перегоном крови в сонной артерии. Мне стало холодно. - Я каждый день просыпаюсь рано утром, часов в 5, и долго лежу, глядя в потолок. Потом завтракаю и ухожу. Я брожу по всему городу, я ищу… Глаза пробегают по толпе, в автобусе я кручусь каждую остановку и ищу… Знаешь, Гвен, я устал от этого. Я каждый раз задаюсь вопросом о том, что сказала бы мне ты на каждое мое действие, мысль. Когда я надеваю костюм Человека-Паука, я чувствую, как мое тело покрывает не прочный материал, а остывшая кровь. И я стою, долго не решаясь спасти человека, потому что я уже не уверен в том, спасу ли я его. Помоги мне, Гвен. Я так запутался. Словно весь мир возненавидел меня, словно каждый прохожий бросает на меня презрительный взгляд, потому что я убил тебя… Я убил тебя. И как бы не утешала меня тетя Мэй, я не могу простить себе этого. И никогда не прощу. Твой отец предупреждал меня. А я не слушал. Я был таким самоуверенным, был таким эгоистичным и безответственным, что эти мои качества стали причиной моего одиночества, - я стоял на коленях перед немой могилой и плакал от бессилия. Джинсы пропитались влагой и зеленью травы, тело продрогло до костей, а я все сидел, сверля мутным взглядом камень. - Гвен… Гвен, не молчи… - бормотал я, захлебываясь собственными словами, - Ты так нужна мне, Гвен. Я все понял, я осознал свои ошибки, так что вернись ко мне, не наказывай меня… Я всхлипнул, прижимая мокрый рукав к глазам, чтобы эти чертовы слезы перестали литься градом. - Если бы ты знала, как я сожалею, - уже шепотом повторил я, приложив ладонь к мраморной доске, - Я так сожалею… Только не смотри на меня таким взглядом со всех фотографий на моей стене, прошу. Не презирай меня, я ведь не хотел. Я так любил тебя, я бы никогда не позволил тебе умереть… Капли опять потекли по щекам, я уткнулся лбом в надгробие и разрешил себе выплеснуть все, что скопилось за все эти месяцы. Поток извинений лился из моего рта так же быстро, как и слезы. Я не соображал, что несу. - Мне надо идти, Гвен. Тетя Мэй скоро хватится меня, я не хочу ссориться с ней… - я поднялся с колен, вытирая заплаканное лицо, и в последний раз посмотрел на мраморный камень, - Гвен Стейси, 1993-2014, ты будешь моей валентинкой? Тишина, как и всегда. Только звук машин, чужая жизнь. Я выдохнул, тело еще пронизала мелкая дрожь. Я переложил букет поближе к надгробию и ушел. - Надеюсь, она сказала бы мне «да».