Вопросы доверия

- А знаешь, я никогда тебе не доверял, - небрежно бросает Рен, так, что весь его вид выдает неприкрытую провокацию. Они оба знают: теперь, после окончания Турнира, не обязательно продолжать носить маски дружелюбия во имя благой цели. Они оба вообще не вполне понимают, что делать и как вести себя теперь. Лайсерг выбирает камушек пальцами и легко отправляет его в море, затем кивает и чуть заметно улыбается: - Я тебе тоже. Они напуганы больше остальных. Рен – потому что не знает жизни вне сражений, не умеет жить в мире с окружающими и уже не уверен, что сможет научиться. Лайсерг – потому что он не знает, как вернуться в Британию с осознанием, что единственная цель жизни утрачена, и возможно остаток своих дней придется прожить по инерции. Сначала он будет лелеять мечту о профессии, возможно, преуспеет, но по ночам все равно неизменно будет метаться на мокрых простынях, потому что можно обмануть окружающих и себя – подсознание не обманешь. - Такое гадкое чувство. - Что именно? – непонимающе смотрит на Рена Лайсерг. - Как будто бы самая интересная часть жизни уже позади, - тихо, с нескрываемым раздражением признается Тао. - Впереди еще может быть что-то… - даузер осекается на полуслове. Ему непонятна реакция Рена, в отличие от него, ему хотя бы есть к кому возвращаться. - Что? – Рен сгребает несколько камней в ладонь, с силой сжимая их, прислушиваясь к тому, как протестующе скрипит под пальцами морская галька. – Что ты-то будешь делать? Вернешься домой, снова начнешь ходить в школу… девушку заведешь? Лайсерг улыбается и прикрывает глаза, но улыбка эта выражает столько горечи, что Рену на секунду становится не по себе. - Ага, - кивает он и поднимается с места, давая понять, что разговор окончен. Рен еще долго мысленно ругает себя за то, что позволил себе нарушить чужое личное пространство чуть больше чем обычно, но к друзьям он возвращается, напустив на себя флер пьяной веселости, столь же бессмысленный сколь и заразительный. Они пьют. Пьют много, как это принято у обычных людей, когда те хотят подчеркнуть торжество жизни или смириться с торжеством смерти. Алкоголь становится жирной точкой, закрывающей гештальт, разделяющей все события на «до» и «после». Рен сбегает с вечеринки по случаю окончания Турнира первым, устав смеяться над глупыми шутками Чоколава и перекидываться двусмысленными взглядами с Жанной. В итоге, это оказалось не самой удачной идеей, потому что не так уж просто заснуть в звенящей тишине маленькой комнаты, когда изнутри тебя разбирает липкое чувство тревоги и сомнений, которое ты не можешь ни то, что усмирить, даже объяснить. Понимает, что уснуть все-таки удалось, Рен только когда его будят. И делают это самым незамысловатым и грубым образом – на него падают. От возмущения парень готов подпрыгнуть на месте и, в идеале, немедленно отыскать оружие, но тень наглеца как-то очень знакомо ойкает и делает неловкую попытку подняться, заметив очевидное: место занято. - Прости, - Лайсерг снова падает лицом куда-то возле шеи Рена, шумно выдыхает и, к возмущению Тао, тихо смеется то ли над ситуацией, то ли над самим Реном. - Тебе что, совсем жить надоело? – сдавленно ворчит Рен и принимается ерзать на постели. Остатки сна слетают моментально, хотя тяжести Лайсерга он уже совсем не чувствует. - А что если так? - Ч-чего? Рен распахивает глаза. Лайсерг навис над ним, опираясь одной рукой на изголовье кровати, но смотрит пристально. Глаза уже должны были привыкнуть к темноте, думает Рен, а значит, не иначе как даузер просто решил поиграть с ним в гляделки посреди ночи. - Слушай, каково это быть таким… законченным засранцем? – тихо произносит Лайсерг и нервно облизывает пересохшие губы. Рен ловит себя на том, что хочет повторить за ним этот странный жест, но сдерживается. Мысли отчаянно путаются. Сама по себе ситуация кажется слишком уже откровенно смущающей – Рену не нравится чувствовать себя загнанным в угол, к тому же, застигнутым врасплох идиотским вопросом Лайсерга. - Можно подумать, ты не знаешь, - огрызается Тао. - Я не о том. Каково это, знать, что ты можешь быть собой, и это никак не повлияет на количество друзей и близких. Всегда останется кто-то, кто будет тебя ждать. Рен не выдерживает этого взгляда, хотя и ответа у него не находится, он только несильно толкает Дитела в грудь, заставляя отстраниться, и садится на постели. Краем опьяненного сознания он снова улавливает тихий сдержанный смех. Странно видеть Лайсерга таким, но Рен начинает поддаваться любопытству. Он даже не вздрагивает, когда чья-то ладонь по-собственнически забирается под футболку и чуть ползет вверх. По позвоночнику и до самого затылка пробегают мурашки, но Рен отчаянно старается отогнать это неприятное смущающее чувство. - С чего ты вообще взял, что можешь судить меня? – произносит он куда-то в темноту. – Что ты вообще обо мне знаешь? Он понимает, что смысла в сказанном куда больше, чем в действиях Лайсерга, перебравшего – он определяет, только приблизившись к его лицу вплотную, - вина и черт знает чего еще, сладковатого и терпкого. Они оба не знают друг о друге почти ничего. Но оба уже давно инстинктивно чувствуют это пугающее животное влечение. - Я только знаю, что мы похожи, - очень серьезно произносит Лайсерг и наклоняется к уху Рена. – А еще… Такие как мы. Должны держаться. Вместе. Зубы чуть сжимают хрящ уха, и Рен тихонько вздрагивает, отстраняясь и глядя на Лайсерга с немым укором. Он почти уверен, что утром друг пожалеет о содеянном, и дальше действует уже по инерции, оправдывая себя тем, что пытается разделить с Лайсергом это нелегкое бремя сожалений. Ему хочется стереть, смазать эту неприличную улыбочку с лица Дитела, но сила ничего бы не дала. Хотя поцелуй не лучше – дарит только ощущение туманных сомнений. Рен рассеянно думает, что целуется впервые, но это даже приятно, хотя он никогда и не помышлял о том, чтобы сделать такое с кем-то из своих друзей. Ему уже не кажется странной мысль обо всем том, что он еще собирается сделать. Руки Лайсерга задирают его футболку до самой шеи и Рену приходится ненадолго отстраниться, чтобы избавиться от ненужной одежды. Воспользовавшись паузой, Лайсерг ложится на кровать и принимается медленно расстегивать пуговицы на собственной рубашке – опрометчиво, потому что когда за дело берется Рен, две или три из них все равно с характерным треском отрываются и улетают куда-то в темноту. - Это… странно, - признается Рен, медленно наклоняясь для очередного поцелуя. Лайсерг не отвечает, только приоткрывает губы и чуть выгибается, в нетерпении ерзая бедрами. Жест этот Рен распознает без ошибки, хотя ему и стоит больших усилий сдержать растерянность: он понимает, что на поцелуях сходство мальчиков и девочек заканчивается и дальше действовать придется по наитию. Он уже даже забывает о том, кто именно стонет и ерзает под ним столь откровенно, вызывая каждым жестом только очередную волну жажды блядского обладания, никак не вяжущуюся с дрожащими пальцами, не справляющимися с проклятой ширинкой. Но глупо сдаваться перед оковами лишней одежды, когда накануне ты спас целый мир. Джинсы, белье – все летит на пол за ненадобностью. В конце на Лайсерге остается одна лишь распахнутая рубашка, на Рене – ничего. И чувствует он себя откровенно глупо, думая, что даже в темноте даузер сможет разглядеть румянец на его лице, возникший пока Тао откровенно и без стеснения разглядывает красивое тело под собой. Теперь Лайсерг кажется даже более худым, чем обычно. По-девчачьи бледным, хрупким и гибким, но все-таки парнем, что, однако полностью перестает смущать. Рен снова склоняется над ним и, за неимением альтернатив, облизывает указательный палец. Лайсерг не выдает и стона, только закусывает губу, заметно смутившись, но не моргающим взглядом глядя на Рена, смотрящего на него все так же выжидающе. Если Дител передумает и решит отступить – сейчас самое время. «Все это очень странно», - повторяет про себя Рен, прислушиваясь к ощущениям, запуская в Лайсерга еще один палец и чуть двинув бедрами, чтобы коснуться напряженным членом плоти даузера и, возможно, помочь ему чуть расслабиться. Это не помогает, тихий сдержанный стон Рену приходится грубо заткнуть поцелуем, преодолев желание выругаться. Если их кто-то услышит, то не найдется на свете оправданий, способных выставить эту ситуацию в не столь дурном свете. Терпение Тао на исходе. Не выдерживая длительных пауз, помогающих Лайсергу привыкнуть к этой странной мучительной пытке, он начинает двигать запястьем – сначала медленно, затем осторожно ускоряя темп, растягивая друга уже чуть быстрее, но наверняка принося ему чуть больше боли. Хотя лицо Лайсерга выражает скорее обиду, когда Рен резко вытаскивает из него пальцы. - А вот сейчас… придется… - он осторожно подтягивает парня к себе, чуть приподнимая его за бедра, - немного потерпеть. Кажется, когда Рен входит, Лайсерг кусает его за плечо чтобы сдержать стон. Тао уже ничего не способен понять и контролировать, голова кружится, он даже чуть приспускается над телом друга на подкосившихся руках, утыкается носом во влажные волосы над ухом и старается сдержать собственное желание возвестить всю вселенную о собственных эмоциях. Слишком быстро. Он понимает это только спустя несколько секунд, когда привыкнув к новым ощущениям, поддается назад, а затем снова, уже медленнее и осторожнее, вперед, впрочем, получив в ответ почти тот же эффект, что и в первый раз. Он опускает свою ладонь на член Лайсерга только спустя минуту, когда они оба входят в единый ритм и даузер вполне осознанно начинает поддаваться вперед бедрами, встречая этими движениями каждый новый толчок. Рен невольно любуется каждым сантиметром кожи Лайсерга. Вчерашнего друга, выглядящего теперь столь незнакомо, от проступивших на тонкой шее капель пота, взмокших волос, подрагивающих ресниц и пальцев, скользящих по груди и шее Рена в хаотичном порядке. Это возбуждает еще сильнее, заставляет Тао двигаться быстрее и жестче, делая каждый новый толчок чуть болезненней и быстрее. Но кончает он на несколько секунд позже Лайсерга, как будто не выдержав ощущения теплого липкого семени, растекающегося по его собственному животу. Двигаться не хочется вовсе. И Рен думает, что мог бы пролежать так еще вечность. Даже чуть подрагивающий Лайсерг, утыкающийся лицом ему где-то между ключиц, совсем не раздражает. - Я не знаю, должен ли что-то говорить… - начинает Рен негромко, но Лайсерг быстро его перебивает. - Ты и не должен. - Но я хочу, – произносит Тао и, чуть подумав, находится что сказать. – Не думай что ты один. Даже теперь, после Турнира. Он чувствует, как Лайсерг тихо вздрагивает и замирает, но молчит, так и не подобрав нужных слов, чтобы поспорить со сказанным. Молчаливое «спасибо» он демонстрирует только делая крепче объятия, теперь утыкаясь губами в кадык Рена и, совершенно не встретив сопротивления, прикрывает глаза. Иные вещи словами передать просто невозможно.