Мы вернемся.

Ногти слабо прошлись по лопаткам Фарлана. Горячее дыхание обжигало ключицу, а бедра болели от резких движений. Шел дождь, лошади были привязаны к столбу под старым, гнилым козырьком. Рядом был заброшенный сарай. Две комнаты были до одури грязными, старая, пыльная мебель, запотевшие окна, крыша была чуть продырявлена, на пол капали маленькие капельки дождя, прорываясь сквозь щели в крыше. Было сыро и холодно, одежда насквозь промокла, заставляя тела трепетать от холода. Казалось бы, нет варианта согреться, кроме как, прижаться друг к другу, что в данной ситуации было уместнее. Старая, коричневая тумбочка, на четырех ножках слабо покачивалась в такт движениям Фарлана. Ноги Ривая были закинуты на сгибы рук, мокрая рубашка сползла на руки возле сгиба, оголяя красивую, белоснежную кожу, изящные плечи и острые ключицы, а белые штаны вместе с сапогами были скинуты куда-то вдаль комнаты. Шум дождя перемешивался вместе со слабыми стонами и ахами Ривая, рваным дыханием Фарлана, скрипу тумбочки, и пошлым звукам. Фарлан входил грубо, резко, заставляя Леви теряться с каждым толчком, хвататься за плечи, за рубашку, комкать ее в своих изящных ладонях, прикусывать губу, и утыкаться лицом в тело Фарлана, чтобы тот не слышал громких стонов. Он из-за всех сил старался их сдержать, но член любовника задел слабое местечко внутри брюнета, заставляя того выгнуться дуной, и гортанно застонать, возбуждая сильнее. Он полностью выходит и резко входит, заставляя Леви вскрикнуть и сжаться. Фарлан хрипит. В Леви безумно тесно, и до безумия хорошо. Он двигается рвано, грубо, сильно, входит до конца, задевает внутри любовника все его слабые точки, места. Леви ведет. Эти ощущения чужды ему, он редко их испытывал. Особенно сейчас, когда они под тщательным и ежедневным присмотром Развед.отряда, когда Изабель рядом. Шансы остаться наедине равны нулю. А уж, о занятие любовью наедине, и речи не шло. Он давно позабыл какого это... сходить с ума, стонать, чувствовать каждой клеточкой в себе чужого. Леви был на конце обрыва, его вело, тело трепетало, с губ срывался давно уже не тихий скулеж, а полноценные стоны, которые еще как-то могли заглушиться кусанием алых, чуть сочащихся кровью, губ. Казалось, Фарлан задвигался быстрее. Разве можно еще быстрее? Его бедра ударялись о бедра Ривая, тот уже не понимал всей обстановки, не понимал, где он, его ладони все также комкали рубашку Фарлана, ноги все также закинуты, лишь струйка вязкой слюны проводила дорожку, возле левого уголка рта. Внутри было так горячо, словно раскаленное железо. Это чувство будоражило, сводило с ума, словно Ривай позабыл все чувства секса, словно никогда его не пробовал. "Как хорошо! Как хорошо! " - мысль пулей пронеслась в голове Ривая, и тут же вылетела, когда Фарлан, сделал последний глубокий толчок, выдохнул имя брюнета в его ухо и замер, изливаясь в него. Стало еще горячее. Смесь чувств и дикого удовольствия окончательно свели с ума, пропасть оборвалась, заставляя Леви упасть в пучину забытости. Пальцы на ногах поджались, маленькие ладони сжались до хруста где-то в суставах фаланг, ногти больно врезались в ладонь, а тело задрожало, Ривай прикусил край рубашки Фарлана, и сильно сжал его между зубов, пытаясь заглушить громкий стон, который все-таки сорвался с губ, отдаваясь не слишком громким, но слышным ахом. Он долго приходил в себя. Все еще нежился на руках у Фарлана. Его голова слегка кружилась, тело дрожало после сильного, давно забытого оргазма. Ривай разлепил глаза, которые покрылись густой пеленой. Хотелось спать. Дождь уже утих. Лишь маленькие капли оставшегося дождя на листьях деревьев, падали на землю. Ривай бы хотел жить в этом месте. Вдали от всей этой суеты, Титанов, трижды проклятого Ирвина, гребанного Лобова и его документов. Жить спокойной жизнью. Наслаждаться друг другом, забыться в этом райском месте. Можно было бы обустроить этот сарай и жить в нем. Леви бы убил ради этого. - О чем думаешь? - спросил Фарлан, застегивая последнюю пуговку любовнику, пока тот застегивал ремни на штанах. - Как прекрасно было бы жить здесь. Починить этот сарай, завести мебель, любоваться этой природой, жить в тишине и спокойствие. - Ривай вздохнул, застегнул последний ремешок и поднял взгляд на Фарлана. - А Изабель? - Думаю, она найдет себе хорошего мужа и уедет к нему. Она не сможет жить вечно под нашим крылом, рано или поздно ей придется уехать, все-таки у нее должна быть своя личная жизнь. Да и у нас, кстати, тоже. - Ривай поправил воротник рубашки Фарлану, и слабо улыбнувшись, шагнул к выходу, - Идем, Ирвин и Изабель, наверное, уже с собаками нас ищут. - Я хочу вернуться сюда, - шепчет Фарлан, приближаясь к брюнету, утыкается в его макушку и продолжает,- Я хочу забыться с тобой. Здесь. - Мы вернемся, - Леви заводит руку за шею Фарлана и притягивает его к себе, легонько касается губами, затем полноценно целует, закусив напоследок губу. - Но уже навсегда. Я обещаю. Ах, если бы он смог предвидеть... Ту боль... Боль убитой мечты, боль убитой любви, боль потери. Всю боль в один миг, и лишь воспоминание в голове... служило опорой, служило поддержкой. Улыбка Фарлана, звонкий смех Изабель, все стало прошлым. Воспоминанием. И лишь горькие слезы по ночам, обжигали щеки Ривая, заставляя его ненавидеть выбор, ненавидеть жизнь. Уже такую ненужную жизнь.