Немного о девственницах и мудаках

Неприязнь Мадары к Тобираме была взаимной. И не сказать, что ненависть Мадары к Тобираме была обоснованной. Одна из причин, конечно же, была смерть Изуны, но Сенджу начала раздражать гораздо раньше, чем тогда. С самых первых разговоров Хаширамы о своих младших братьях и любимой младшей сестре. Мадара уже недолюбливал эту девочку, сам не зная почему. Он скрипел зубами, когда Хаширама говорил, что обязательно защитит свою сестру, когда погибли двое его братьев. Потом она начала раздражать ещё сильней, и Мадара примерно прикинул, почему. Будучи ещё совсем молодой, да ещё и девочкой, она весьма хорошо обладала мечом, и давала Изуне отпор. Да такой отпор, что тот потом половину вечера потом кровоточил, хотя и ей тоже от него доставалось. Мадару бесило всё, что связано с ней. Его бесил синий цвет, шиноби обладающие водными техниками, альбиносы, да даже люди с простым светлым оттенком волос. Только Хаширама не бесил. Хотя не всегда. Мадару раздражало то, как порой Хаширама подбегает к сестре и обеспокоенно её оглядывает, когда она получает ранение, когда он прикрывает её собой, или начинает лечить. И все злые взгляды, брошенные Мадарой на Тобираму, встречали не менее злые и раздражённые взгляды Тобирамы. Наверное, не будь они на улице, в помещении с несколькими Каге или Хаширамой – эти двое сцепились бы. Хотя потом их стычки стали переходить и в драки. Тогда разделять их осмеливался только Хаширама, откидывая Мадару и Тобираму подальше друг от друга. В те моменты он был непривычно серьёзен, и это были те самые редкие моменты, когда он начинается злиться и даже кричать на младшую сестру, чего никогда не делал отродясь. — Вы уже достали меня со своими драками и стычками! – Кричал Хаширама, в очередной раз разделив лучшего друга и сестру. Мадара сплюнул кровь на землю, злобно сверля взглядом утирающую кровь с разбитой губы Тобираму. – Знаете, не очень приятно постоянно наблюдать драки двух близких мне людей! – Хаширама чуть ли не рычал, что было весьма странно для его поведения. Тобирама, которая обычно имеет авторитет в глазах Хаширамы и контролирует его, лишь опускает взгляд в землю. – Раньше я надеялся, что то были обычные стычки, которые скоро пройдут, но нет! Чёрт возьми, мне уже надоело лечить ваши переломы и вывихи! Вы хоть представляете себе, как глупо себя ведёте?! Верхушка шиноби, а дерутся прямо на улице у всех на виду! Мадара бы улыбнулся, увидев, как Тобирама смущённо отводит взгляд, если бы у него не болела вся правая часть лица, по которой Сенджу до этого отчаянно била кулаком. Где-то в районе скулы начал темнеть синяк. — В общем так, - Хаширама тяжело вздохнул. – Либо вы миритесь или хотя бы перестаёте драться, либо мне придётся вас женить. Удивлённые взгляды, которые Мадара и Тобирама метнули в Хашираму, не остались проигнорированными. Тот пожал плечами. — Я давно думал о браке между Учихой и Сенджу, чтоб наверняка скрепить союз. Вот вы своим поведением позорите кланы, а потом сыграете свадьбу, и всё время вам придётся вести себя прилично, притворяться любящей парой, жить в одном доме и спать в одной постели. И детей, кстати, тоже надо будет заводить. При упоминании о детях Тобираму передёрнуло. Не любила она детей и желанием их заводить не горела. А мысль о том, что ей придётся заводить ребёнка с Учихой, которого она ненавидит всем сердцем, душой, телом, и немножечко армией Сенджу, заставила её скривиться. Мадара бы и сам скривился, не будь так больно. — Уяснили? Оба молча кивнули. — Вот и хорошо. А теперь лечиться. Оба. Тобираму пришлось тащить на себе, хоть она и хромала на всего лишь одну ногу. Хаширама был братом заботливым и очень любящим, поэтому никогда не упускал возможности позаботиться о сестре как когда-то в детстве. Мадара шёл рядом, придерживая руку, которую Тобирама смогла ему вывихнуть. Он до сих пор не понимал, как можно было вывихнуть руку от того, чтобы врезаться спиной об стену, но, видимо, можно. Когда Хаширама их лечил, он был на редкость молчалив. Даже не возмущался, не пытался шутить, не ругался. Зато ругались Тобирама с Мадарой. Тихо так, буквально бубня себе под нос оскорбления в адрес друг другу. — И ещё раз повторю: ещё одна ваша драка – и вы муж и жена, ясно? Мадара и Тобирама промолчали, глядя на пол. Хаширама расценил это как согласие, развернулся и ушёл, оставив этих двоих одних. — Видимо, тебе придётся срочно искать муженька, химе, чтоб за меня замуж не выходила, - заговорил Мадара, спустя минуту после ухода Хаширамы. — Не дождёшься. – Фыркнула она. – Я дала обещание брату, что больше не подерусь с тобой, и я его сдержу. Тем более, - она осмотрела его сверху вниз. – Не в моём вкусе ты. — Ты вообще кого-нибудь, кроме своего брата, уважаешь? – Мадара изгибает бровь, отчего-то раздражённо. Тобирама ничего не отвечает, встаёт с пола и уходит, гордо задрав голову. Учиха смотрел ей вслед хмурясь. Ему внезапно интересно стало: а хоть в какой-то обстановке она может вести себя как девушка, или всегда такой «всем мужикам мужик» и остаётся? На самом-то деле, Тобирама действительно не очень уважает мужчин, кроме своего старшего брата. В детстве она была окружена мужчинами, и лишь трое из них вели себя более или менее достойно. Двое младших братьев, которые были хоть и редкостными плаксами, зато мужественными и смелыми, Каварама и Итама, погибли страшной смертью от рук Учих. Тогда у неё остался только Хаширама, весьма эмоциональный и обидчивый старший брат, но всё такой же смелый. Тобирама даже отца не уважала, он был слишком резок с ними всеми. Он даже ни одной эмоции не продемонстрировал, когда умерли двое из его сыновей. У Тобирамы всегда звучал его голос в ушах «шиноби не плачут», когда по ночам Хаширама цеплялся за её плечи и говорил, насколько он жалеет о смерти братьев, и что обязательно защитит её. Тобирама и сама плакала после смерти Итамы, и очень злилась на отца, когда тот вновь поднял руку на Хашираму. Они тогда оба были с заплаканными глазами, а Бутсума наносил им удар за ударом, постоянно крича о том, что шиноби не плачут. И ведь никто его не остановил, некому. Ведь мать Тобирамы и Хаширамы давно погибла. От рук Учих конечно же. Тобирама ненавидела в тот момент отца всем сердцем, из-за того, что смогла узреть старшего брата забитым и испуганным. Приходилось лишь молчать, выбрать момент и отгородить отца от брата, ибо тогда Тобираме досталось бы ещё больше, а Хаширама бы себе этого не простил. На войне было много трусов и дезертиров, которые ловили любой момент, когда можно было бы сбежать или спрятаться. Тобирама ненавидела то, как они рассказывали разным девицам о своих подвигах на войне, когда их приходилось туда гнать под угрозой смерти от меча Тобирамы, и практически все подвиги принадлежали не им, а главе клана Сенджу. Она не лезла не в своё дело, но лишь зло сверлила их взглядом. Пусть их совесть мучает. Тобирама не уважала мужчин. Кроме своего старшего брата. Он – вечное исключение. Мадара фыркнул. Мысль о женитьбе на Тобираме ему тоже не грела душу, но как прекратить их стычки? Он слишком привык к тому, чтоб подкалывать и драться с ней, чтобы взять всё так и прекратить. А хотя… Хаширама же говорил только про драки, ведь так? Мадара улыбнулся своей мысли и, встав с полу, медленно зашагал в один из местных кабаков. Тобирама заподозрила неладное, когда на неё стали кидать странные взгляды мимо проходящие мужчины. Потом всё становилось ещё странней: девушки стали шептаться и кидать на неё презрительные взгляды, а мужчины тем временем окидывали её оценивающим взглядом, чему-то улыбаясь. Ближе к вечеру становилось ещё хуже. Они начали смело подходить, но потом останавливались на половине пути. Тобирама хмурилась, стоя за спиной своего брата, которому вдруг пришло в голову погулять по Конохе, но ничего об этом не говорила. — Эй, чего это они так на тебя засматриваются? – Спросил как-то Хаширама, кивнув в знак приветствия одной женщине. — Да сама не знаю. – Она пожала плечами. – Может Мадара что-то натворил? — Опять Мадара. У тебя вообще когда-нибудь кто-то бывает виноватым, кроме него? — Ты бываешь виноват, когда я нахожу горы документов на столе, но не нахожу тебя. Хаширама неловко почесал затылок и нервно засмеялся, надеясь на то, что Тобираме вдруг не придёт в голову загнать его обратно за стол. Слава Ками, она решила дать ему отдохнуть. Зато сама полночи моталась по Конохе, ища объяснение тому, что вдруг стало происходить вокруг неё. И естественно, она сразу же направилась к Мадаре. Да не дошла. — Эй, ты ведь Тобирама Сенджу, да? – Из-за угла вышел мужчина, оглядываясь по сторонам. Тобирама сузила глаза, но кивнула. – Ты это… сегодня ведь свободна, да? — Чего? – Тобирама начала примерно подозревать, что конкретное имеет в виду мужчина. — Ну… Это… - Он вновь начал нервно оглядываться по сторонам. – Ну ты же вроде деньги… ну за это… не берёшь, да? — За это? – Тобирама вскинула брови, после чего нахмурилась. – О Ками, Мадара! – Сенджу резко повернулась и быстро зашагала по направлению к поместью Учиха. — А, так ты занята? – Спросил мужчина, но получив в ответ страшный взгляд, застыл на месте. Тобирама сорвалась на бег, по пути сбив с ног ещё несколько особей мужского пола, которые также хотели ей что-то сказать. Ну и пару, как ни странно, девушек. По пути к Учихам Тобирама начала проклинать Мадару и за это. Пусть она и не уважала мужчин, но это не значит, что она увлекалась девушками. Разве что совсем немного. Ночь была прохладной, но Тобирама этого совершенно не чувствовала. Она бежала по Конохе, поднимая в воздух пыль, из-за чего люди жмурились и стали отмахиваться. При этом у самой Сенджу на лице было такое выражение злости, которого не было, наверное, с тех пор, когда отец избил Хашираму за то, что тот заплакал из-за смерти брата. Она сжимала кулаки, и если бы её ногти были бы длиннее, как, например, у обычных девушек Конохи, то по её ладони давно бы текла кровь. — Мадара, тебя кастрировать или просто выпустить кишки?! – Тобирама спокойно ворвалась в поместье Учих. Какой-то мальчик с растрёпанными волосами испуганно вскрикнул и спрятался за ногами одной из женщин, стоящих в том помещении. Мадара, сидящий на полу, устало вздохнул. — Ну вот зачем так внезапно врываться и кричать такое при детях? Тобирама, думай хоть иногда, перед тем как сделать. — А какого чёрта ты, Учиха, - она подошла к нему, схватив за ворот. – Пускаешь слухи обо мне?! Мадара для начала вскинул брови, после чего улыбнулся снисходительно. Стоящие в комнате люди стали перешёптываться. — Какие слухи, химе? Как я могу пускать слухи о тебе? Как ты можешь только подумать обо мне такое? – Он изобразил удивление, но потом хитро улыбнулся. Тобирама стиснула зубы. — Да как ты… - Прошипела она, после чего сделала тяжёлый вздох. – Выйдем. Сенджу потащила его за ворот прочь, а тот мальчик, что ранее испугался её, проводил её восхищённым взглядом. Мало кто осмеливался так себя вести с Учихой Мадарой. — Кагами, тебе пора спать, - сказала женщина, за которой он прятался, погладив мальчика по голове. Тобирама вывела его за пределы поместья Учих, захлопнув за собой сёдзе. Сначала она хотела ударить Мадару по привычке, но остановила кулак прямо перед его улыбчивым лицом. — Объясняй! – Крикнула она, опуская руку. Мадара хмыкнул. — Что объяснять? — Всё! – Она вновь схватила его за ворот, крепко стискивая ткань в обеих руках. — Что рассказывать? Я не понимаю, о чём ты говоришь, химе, - Мадара повернул голову, демонстративно зевнув. Тобирама нахмурилась, но не отпускала Учиху. Он вновь повернул к ней голову, и они долго смотрели друг другу в глаза, тем самым устроив битву взглядами. К сожалению, Мадара первый моргнул, поэтому, устало вздохнув, он убрал от себя руки Сенджу. — Ну, пустил я небольшой слушок, будет тебе. — Настолько небольшой, что на меня стали нездорово смотреть и подходить даже, чтобы предложить… Чёрт, Мадара, я всегда догадывалась, что ты редкостный мудак! – Она запустила руку в волосы, начав ходить из стороны в сторону. — Ну что такого страшного могло случиться за это время из-за этого слуха? Это всего лишь мой способ пошутить, только и всего, - он пожал плечами. — Твои шутки обходятся мне плохой репутацией, - прошипела она, уперев руки в бока. Тобирама тяжело вздохнула, после чего замотала головой. — Господи, да увидит народ, что ты никому не даёшься, и перестанет верить в эту чушь. Так говоришь, будто девственница. – Тобирама промолчала, а Мадара поднял удивлённый взгляд. – Или ты правда?.. — Сейчас не об этом. – Она оборвала его. – Клянусь, ещё какой-то слушок, который ты пустишь обо мне, и я не посмотрю на Хашираму – убью. И выходить замуж не надо будет. — Силёнок то хватит? — Ночью задушу. Они смотрели друг на друга долго. Когда большое облако на небе позволила луне осветить улицы Конохи, Тобирама и Мадара фыркнули, отвернувшись друг от друга. Они разошлись в разные стороны, успев кинуть друг на друга презрительные взгляды через плечо. Последующие два дня для Тобирамы были борьбой с навязчивыми мужиками, которые слишком осмелели и даже зажимали её в углу. Слава Ками, рукопашным боем она владела хорошо, но даже навыков не надо было, чтобы заехать им в пах, а потом уйти, гордо задрав голову. На третий день она решила, что ей уже это надоело, поэтому весь день провела с братом, помогая ему с документами. Правда, нервов потратила не меньше, постоянно заставляя Хашираму работать, не отвлекаться, и не начинать говорить на душевные темы. От них у него начинается депрессия. Недолгая, но этого достаточно, чтобы разозлить Тобираму и дать подзатыльник брату. А вот на следующий день она решила прогуляться по Конохе, дабы проверить, не стихли ли разговорчики. К её же счастью, все перестали подходить к ней, лишь иногда перешёптывались. Тем не менее, Тобирама оставалась настороже. Мало ли что ещё сможет случиться? День выдался жаркий, поэтому Сенджу быстро стало слишком жарко, частично из-за того, какую одежду она носила. Решив сократить путь к своему дому, она пошла через переулок между двумя домами, и её прежняя мысль была верна: всё-таки не отстанут от неё так просто. Вслед за Тобирамой кто-то шёл, и ей стало не по себе. Слишком уж тихо вёл себя этот человек, чтобы следовать за ней с благими намерениями. Она шла дальше, пока не почувствовала, что человек почти настиг её позади, поэтому резко развернулась и нанесла удар кулаком. Как оказалось – прямо в лицо. Как оказалось – зря. — Мадара?! – Она удивлённо наблюдала за тем, как Учиха, взявшись за нос, медленно сползал по стене, что-то мыча. – Ты ещё какого чёрта здесь делаешь?! — Дура! Зачем же так бить, ёб твою мать?! Больно же! – Шипел Мадара, держась за нос. Он уже сидел на земле, продолжая что-то невнятно мычать и шипеть. Тобирама подошла, и, присев на корточки, пыталась разглядеть хоть какие-то повреждения на его лице, но ничего, кроме как прикрытого руками носа, она не заметила. – Идиотка, ты мне нос сломала! – От химе к идиотке всего за один шаг, да я гениальна. – Фыркнула она, прищурившись. – Дай посмотреть, что у тебя там. – Мадара замотал головой. – Я сказала дай посмотреть. — Да отстань ты! — А ну не веди себя как ребёнок! Сейчас же показал! – Тобирама вцепилась в запястья Мадары, и, после долгого сопротивления, смогла убрать их от лица. – О, да, сломала немного. — Немного, блин… - Прошипел Учиха. – Отнеси меня к Хашираме. — Я тебе нос сломала, а не ноги, сам можешь дойти, – Тобирама фыркнула. Она вглядывалась в лицо Мадары, после чего потянула к нему руки. — Эй, ты чего удумала? – Мадара прищурился. — Сиди спокойно, больно не будет. Тобирама коснулась одной рукой искривлённого носа для начала осторожно, после чего более смело сжала между указательным и большим пальцем спинку носа. Мадара нахмурился, но когда Тобирама медленно потянула вниз, он зашипел. Сенджу нахмурилась, после чего быстрым движением потянула вбок, вправив нос на место. Раздался хруст, но Тобирама не услышала его из-за крика Мадары. — Твою мать, ты же говорила, что будет не больно! – Он вновь взялся за нос, начиная покачиваться вперёд и назад, шипя от боли. — Тоже мне, верхушка шиноби. – Фыркнула Тобирама. – Столько войн и травм пережил, а кричишь из-за вправленного носа. Тут надо было быстрее, чем медленнее, тем больнее. А ты орёшь. — Это, ебись оно кривой кобылой, больно! – Сенджу встала и скривилась. —Не сквернословь, вставай и пошли к Хашираме. Я могла и неправильно вправить. —Чего?! — Шучу, вставай. Она протянула руку Учихе, и тот, недоверчиво посмотрев на ладонь, взялся за неё. Тобирама потянула руку, помогая Мадаре встать на ноги. Он всю дорогу к дому Сенджу держался за нос, всё ещё шипя от боли, что-то про дур, носы и кобыл. Хашираму пришлось долго убеждать в том, что Тобирама ударила Мадару в целях самозащиты, а не из желания подраться. А потом убеждать его в том, что Мадара также не преследовал желания врезать Тобираме сзади, хотя бы потому, что это не в его стиле. Хаширама недоверчиво их оглядывал, но, отлучившись от дел Хокаге (с радостью, конечно же), отправился к себе домой с Мадарой и Тобирамой, дабы остатки боли сошли на нет. Благо, Мадара знатно матерился всю дорогу, что намекало на то, что стоит его всё-таки проверить ещё раз. Как оказалось, всё в порядке. Тобирама всё вправила нормально, осталось лишь немного подлечить. А в процессе у него на голове также нашли рану, которую он, наверное, получил, когда столкнулся со стеной, ударившись затылком. — Нет уж, братец, с этим уже я разберусь, - сказала тогда Тобирама, оттаскивая брата за волосы. — Но почему? Его же нужно лечить и… — Да как будто я не знаю, что ты хочешь просто увильнуть от работы. – Тобирама указала пальцем на выход. – Иди и работай. Хаширама поник, то ли от того, что ему приказывает младшая сестра, то ли от того, что приходиться возвращаться к скучной и монотонной работе, но он ушёл. Мадара и Тобирама предпочли молчать. Сенджу, стоя на коленях, обматывала голову Учихи бинтами. Поскольку температура в этот день резко подскочила вверх, им обоим ничего не оставалось, как переодеться в юкаты, которые им так удачно нашла прислуга. В такой день такая лёгкая одежда освежала намного больше, чем какой-либо напиток. Мадара сидел глядя на пол, иногда морщась, когда Тобирама случайно тянула за прядь волос. Привстав, она начала что-то высматривать у него на затылке, из чего Мадара сделал вывод, что Сенджу каким-то образом запуталась. А потом он поднял свой взгляд. — Знаешь, неплохой видок тут мне открылся. Голову Мадары внезапно сдавило бинтами. Он вцепился руками в запястья Тобирамы, оттаскивая от своей головы. — Успокойся! Уже и пошутить нельзя что ли? Да что у тебя можно там высматривать? На этот раз Мадара оказался на полу. Сверху на него уселась Сенджу, скрестив руки на груди, грозно осматривая Учиху. Её ломило от желания вцепиться ему в шею, и сдавливать в руках, сдавливать, сдавливать, пока он не задохнётся. Порыв был подавлен при воспоминании о старшем брате. — Ты им говоришь про хороший вид – они злятся, ты им говоришь, что нечего высматривать – они злятся. Женщины, чего вы от меня хотите?! — Следи за словами, Учиха. Сейчас ты не у себя дома. Больше она ничего не сказала, встав на ноги и, взмахнув волосами, вышла из комнаты. Мадара невольно отметил, что в юкате она выглядела не так строго и мужественно, как в своей привычной одежде, в виде штанов и водолазки. Даже женственно. И красиво, в какой-то мере. Учиха хмыкнул и лёг на бок, прикрыв глаза. Дождётся прихода Хаширамы. А вот когда Хаширама пришёл, он посмеялся, глядя на то, как Мадара пытался развязать бинты на голове. Тобирама их завязала так, что они сильно сдавливали голову Учихи, да ещё и в волосах запутались. Пришлось развязывать и перевязывать снова. Медицина никогда не была специальностью Тобирамы, максимум, что она в этом могла – это вправить кость на место. Даже бинтовать нормально не могла. А теперь бинт аккуратно был обмотан вокруг головы Мадары, проходя через лоб, но эту часть Мадара скрыл чёлкой. Но домой Мадару Хаширама не пустил. Не хотел. И это никак не было связанно с состоянием Учихи, нет. Просто «мы в последнее время так редко видимся и вообще мы друзья или кто?». Пришлось остаться ночевать. И хотя у Хаширамы в планах было выпить с лучшим другом, любимая младшая сестра любезно отправила его спать, дав подзатыльник и провожая до его комнаты держа за волосы. У них очень тёплые отношения, сделал вывод Мадара, наблюдая за тем, как Тобирама силой вталкивает брата в комнату. Когда она захлопнула за ним сёдзе, её взгляд направился на Мадару, стоящего в дальнем углу. Кинув на него презрительный взгляд, Сенджу отправилась к себе в комнату. Учиха, наблюдавший за всем этим, подпирая подбородок, понял примерно, почему у Тобирамы до сих пор не было ни одного мужчины (а в этом он был уверен). Она не любит подчиняться, а мужчин, которые бы согласились на подчинение кому-либо, было маловато. Ночь была такой же жаркой, как и день. Мадара перекатывался на футоне с одного бока на бок, ложился на разных его концах, постоянно переворачивал подушку, даже волосы собирал, ничего не помогало. Учиха тяжело дышал, пытаясь освежить себя размахивая подушкой перед лицом. Помогало, но не долго: руки уставали. Он встал с футона, завязав оби на юкате, которую ранее распахнул из-за жары, и вышел из комнаты. На улице было прохладней, но не намного. Как оказалось, на улице уже стояла Тобирама, опираясь о перила руками. Небо было на редкость чистое, благодаря чему света луны хватило того, чтобы заметить, что волосы у неё взъерошены больше, чем обычно. Значит, тоже пыталась уснуть. — Ночи, химе, - поприветствовал её Учиха, встав с ней рядом. Она вскинула брови. — Только днём была идиоткой, - она не отвлекалась от созерцания звёзд, глубоко вдыхая свежий воздух. Всё-таки, было прохладней, чем в помещении. — Не цепляйся за это, посмотрел бы я на тебя, если бы тебе нос сломали, - он положил руки на перила, направляя взгляд куда-то вдаль. — Хочешь сказать, что ты меня таковой не считаешь? — Может быть. Они замолчали, повернув головы друг к другу. Не сказать, что их взгляды выражали хоть какую-то эмоцию. Они просто смотрели друг на друга, после чего вновь отвернулись. — Тоже не могла уснуть? - нарушил Учиха молчание. — Да в такую жарень уснёшь… Да и… Режим, чтоб его. — Режим? – Мадара изогнул бровь. — Да, есть у меня своеобразный режим, по которому я не могу уснуть. Сижу просто и ничего не делаю где-то до двух ночи, а там уже и заснуть могу, - Мадара вскинул брови. — Ого… — Что? – Тобирама повернула к нему голову. — Оказывается, у нас есть что-то общее. У меня тоже есть, как ты его называешь, режим. — И судя по мешкам под глазами, ты ещё меньше спишь, - хмыкнула Тобирама. Был у Мадары тоже своеобразный режим. Всю ночь он только и делал, что крутился с одного бока на другой, пытаясь заснуть. Периодически он решал уходить в кабак, где можно выпить, а если повезёт, то и девушка какая подвернётся. Так и развлечься можно, да и расслабиться от ощущения мягких и нежных прикосновений к своей коже. Особенно после секса легко уснуть, когда его волосы перебирала в руках молодая девица, нежно гладя Учиху по голове, отчего по телу проходили мурашки. Иногда он может быть спокойным и умиротворённым. — Есть такое. – Честно признался он, пожав плечами. Учиха повернул голову к собеседнице. – А ты как это время проводишь? — Как-как? – Она хмыкнула. – Да никак, всю ночь либо у себя, либо здесь. Брат спит как убитый всегда, к нему не пойдёшь. — Какие мы заботливые. – Мадара криво усмехнулся. – Что, совсем ничего не делаешь? — Совсем. Мадара о чём-то задумался, внимательно рассматривая Тобираму. До него только сейчас дошло, что они разговаривают спокойно, ни разу не попытавшись подшутить друг над другом или ударить. Эта их беседа была такой лёгкой и непринуждённой, что Мадаре даже не верилось, что разговаривает с Сенджу младшей. Странно это всё. — И всё-таки ты девственница, да? – Внезапно спросил Учиха. Тобирама вздрогнула, после чего поджала губы и отвернула голову. — Вечно ты должен сказать что-то такое, что бы разрушило идиллию. — Значит да. – Он чему-то улыбнулся, повернув голову и всматриваясь в безоблачное небо. – Странно это. В твоём то возрасте, да и внешность ничего такая… — Мне надо расценивать твои слова как намёк? — Она прищурилась. — Можешь и как намёк, - Мадара пожал плечами. Желание повернуть друг к другу головы у них появилось одновременно. И они опять смотрели друг на друга долго, не проявляя какой-либо эмоции. Где-то вдалеке раздался крик какого-то животного, вероятней всего, убитого каким-то шиноби по случайности, будучи перепутанным с другим. Внезапный порыв ветра растрепал волосы Тобирамы ещё сильней, но когда ветер утих, они, как ни странно, легли почти идеально, будто причёсанные. Почти. — Да чёрт с тобой, - сказала вдруг она, схватив Учиху за ворот юкаты. Не сказать, что Мадара поцелуя не ожидал. Удивился – да, но в такой атмосфере было вполне ожидаемо, что это зайдёт куда-то дальше. И это было не как с очередной девицей, нет. Он не пытался быть нежным и сдержанным. Он вцепился ей в талию руками, сжимая так сильно, что после этого, вероятней всего, останутся синяки. Тобирама тоже была отнюдь не нежной: руками оттягивала волосы Мадары, кусала губы, одной рукой сжимала его плечо до боли. Учиха вжал её в стену, рукой проникая под юкату и сжимая в руке грудь, а другой рукой вцепившись ей в волосы. Тобирама рычала, царапая его плечо короткими ногтями, продолжая целовать грубым поцелуем более похожее на то, что Мадару грубо пытаются трахнуть языком в рот. В конечно итоге она прокусила его нижнюю губу, после чего слизнула кровь с неё же. На самом деле, Мадаре было гораздо легче поиметь её здесь же, но опасно: Хаширама мог проснуться, а он рад такому зрелищу не будет. Поэтому лучше было её подхватить, взяв на руки, и быстро дойти до комнаты. Тобирама вскрикнула и обеими руками вцепилась в плечи Мадары, после чего тихо зашипела и вновь впилась в его губы, продолжая кусаться, слизывая кровь. — Аккуратнее! – Рявкнула Тобирама, когда Учиха повалил её на футон. При падении она ударилась спиной, весьма сильно, но самого Учиху это мало волновало. – Убьёшь меня так. — Не убил только потому, что не хочу быть некрофилом. - Он ухмыльнулся, устраиваясь между ног у Сенджу младшей. – Безо всяких прелюдий и нежностей? — Как будто ты умеешь, - она фыркнула, схватив его за шею и притянув к себе. — Умею, но не для тебя, химе. Тобирама схватила одной рукой Мадару за горло, слегка сдавив. А Мадаре это уже начинало нравится. Грубый секс безо всяких нежностей, он к такому не привык. Обычно он сдерживал агрессивные порывы, но тут… С Тобирамой он мог проявить всю свою агрессию, силу, отчасти садизм, как, впрочем, и она. Эти царапины, укусы, синяки, это действительно доставляло им обоим странное и извращённое удовольствие. Учиха решил, что прелюдий действительно не надо было: они оба были достаточно возбуждены. Никаких нежностей, милых слов и тихих комплиментов, незачем церемониться. Он резко вошёл, заставив Тобираму шипеть от боли и комкать в руках одеяло. Мадара улыбнулся. — Как же круто наблюдать за тем, как ты шипишь от боли лёжа подо мной, химе. Это зрелище стоило стольких лет драк. — Мудак. - Только и сказала она, обхватив его ногами. – Двигайся, я не неженка. Мадара изогнул бровь, и внезапно задумался: а какого чёрта они до сих пор в юкатах? Только сейчас до него дошло, насколько было жарко в этой комнате, особенно после объятий и поцелуев с Сенджу. Она, кажется, и сама уловила его мысль и, сказав «Не думай об этом», обхватила его шею руками. Учиха хмыкнул, взявшись за её бёдра руками, медленно двинулся. Тобирама скривилась. — Как же я люблю рвать целок… — Не отвлекайся, или рвать тут будут тебя, - прошипела она. Мадара нахмурился, пару раз двинувшись. Медленно Тобирама начинала расслабляться, крепче сжимая шею Учихи в руках. Отчего-то Мадара подумал, что она так захочет его задушить, но мысль быстро отошла на задний план, когда с её губ сорвался тихий стон. Пожалуй, именно это послужило ему «зелёным светом». Он стал двигаться глубже и уверенней, уткнувшись носом в плечо Сенджу. Её пробила дрожь, будто был холод, но ведь у них стояла ужасная жара. Да и сама Тобирама не поняла в чём дело; по телу стекал пот, а волосы стали влажными, но всё её тело дрожало. Последний раз, когда она так дрожала не от холода, было на поле боя, когда какой-то Учиха умудрился попасть ей в шею кунаем. Порез был не настолько глубоким, чтобы беспокоиться, но она тогда отчего-то дрожала, цепляясь рукой за старшего брата, который подбежал к ней как только заметил ранение. Тогда возникла мысль, что эта рана была достаточно глубокой, чтобы умереть либо от потери крови, либо из-за нехватки воздуха. Сейчас было почти то же самое. Тобирама также дрожала, воздуха ей катастрофически не хватало, и она также хваталась руками за чужие плечи, только уже не брата, а Учихи. Чёртового Учихи, которого она ненавидела, призирала всю эту жизнь. А сейчас он лишает её девственности. Странно, не находите? Между тем движения участились. Мадара тяжело дышал, сжимая в одной руке бедро Тобирамы, а другой медленно двинулся вверх, остановившись на талии. Он проскользнул рукой ей под спину, слегка приподнимая над футоном, прижимая ближе к себе. Сенджу запрокинула голову, открывая доступ к бледноватой шее, покрытой мелкими шрамами и парой царапин. Мадара вцепился зубами в её кожу, жалея о том, что у него нет клыков, как у людей из клана Инузука. Порой так хотелось оставить пару укусов, от которых бы образовались маленькие ранки, а потом любоваться тем, как тонкие струйки крови протекали через шею. Мадара оторвался от шеи, облизнув губы, представляя себе то, как бы Тобирама выглядела в крови и с небольшими свежими ранами на теле. Был у него нездоровый интерес к этому, кровь всегда привлекала Учиху. Он слизнул с её шеи пару солёных капель пота, после чего резко двинулся глубоко. Тобирама вскрикнула, вцепившись руками в его волосы. Мадару такая реакция забавляла, но повторять он этот «трюк» не хотел – сейчас важнее доставить себе и ей удовольствие. Зачем ей? Чтобы она потом со стыдом вспоминала свой первый секс и понимала, кто ей подарил такое удовольствие. Между тем Тобирама недовольно зашипела, когда Мадара вновь задумался о чём-то. Она дёрнула его за волосы, выводя из раздумий, заставляя вновь двигаться. Учиха двигался слишком медленно, то ли из-за жары, то ли из-за того, что сам того хотел, но Тобираму такой темп не устраивал. Она сорвала с головы Мадары бинты, накинув на шею, слегка сдавив. — Решила придушить меня? – Мадара нахмурился. — Может быть. Мадару ответ не устроил, но сам ничего не сказал. Гораздо было важнее то, что сейчас творилось у него внизу живота. Было слишком горячо, слишком тяжело, чтобы сдерживаться. Он вновь резко двинулся, но на этот раз не остановился. На этот раз он задал себе более быстрый тем, наблюдая за изменениями на лице Тобирамы. Удовольствие, смятение, даже злость она умудрилась изобразить. Вспомнила, наверное, под кем лежит. Когда Тобирама вдруг выгнулась, схватившись обеими руками за плечи Учихи, ему слово крышу снесло. Мадара начал двигаться быстрее, игнорируя неприятное ощущение от прилипшей к телу ткани. Было слишком жарко, вся спина покрылась потом, в последствии юката прилипла к коже. Мадара сжимал зубы, сжимая в руках талию и бёдра Тобирамы, стремясь оставлять ещё больше синяков и по возможности царапин. Тобирама вспомнила про бинты на шее Мадары, взяв их одной рукой, она притянула его голову ближе к себе. Вновь грубый поцелуй, с укусами, металлическим привкусом на языке и ощущения, что тебя имеют в рот. Тобирама целоваться как те девушки из кабака не умела, но это возбуждало больше. Как бы Учиха себе не хотел признаваться, а грубый секс с Сенджу был намного лучше любого нежного со случайными девицами. Он быстро набрал обороты. Тобирама стискивала зубы, пытаясь не издать ни звука, руками обхватив шею Мадары. Он вновь вцепился зубами ей в шею, на этот раз умудрившись прокусить кожу, тем самым оставляя ещё одну метку на её шее. Тело Тобирамы доставляло странное удовольствие, но, пожалуй, то, как она выглядела, было для Мадары главным удовольствием. — Как же… восхитительно… иметь т-тебя… - рвано прошептал он ей на ухо, продолжая двигаться быстрее и глубже. Когда Тобирама застонала, Мадара заволновался. Он надеялся, что она сдержит себя, нельзя, чтобы кто-то их увидел, тем более Хаширама, который спал буквально через пару комнат от них. Рука Учихи перенеслась с талии на затылок Сенджу, и, слегка надавив, он поцеловал её. Тобирама вцепилась руками в его плечи, сжимая бёдрами тело Мадары, выгибалась до боли в пояснице. Слишком это было хорошо, слишком сильное удовольствие доставлял ей Учиха, пусть ей и было от этого противно. Когда Мадара резко двинулся глубже, он застыл. Их обоих пробила мелкая дрожь. Сенджу и Учиха застыли в одной позе, вцепившись друг в друга руками, но продолжая целоваться. Удовольствие волнами прошлось по телу обоих, начиная с паха, доходя до самых кончиков пальцев рук и ног. Мадара расслабился, перевернувшись набок. Они ничего не говорили друг другу, лишь тяжело дышали. Когда же отдышка прошла, они даже не окинули любовника взглядом – сразу же заснули. Первое, что увидела Тобирама при пробуждении – это довольное лицо Мадары. Первое, что она поняла – это то, что она лежит у него на груди головой. Первое, что она вспомнила – это их секс. — Твою мать, - заключила она, откатившись от Мадары. — Да ладно тебе. Не думаю, что всё было настолько плохо, - он подложил руки под голову. Тобирама ударила себя ладонью по лбу, одновременно наговаривая что-то про Учих и дур. Потому её внимание привлекло красное пятно на простыне, что повлекло за собой воспоминания о ночи, заставив её взвыть и уткнуться лицом в подушку. — Меня лишил девственности Учиха… Да ещё и кто, Учиха Мадара! – Она на мгновение подняла голову, о чём-то задумавшись, но потом вновь уткнулась лицом в неё. – Дерьмо. Лучше бы я сдохла от рук Изуны тогда. — Тут я согласен с тобой, но я бы не вынес унылой морды Хаширамы после смерти единственного оставшегося близкого человека. Да и Изуну нельзя трахать. Но он всё равно мне ближе и дороже. — Иди к чёрту, а? – Она подняла лицо и посмотрела на Учиху недовольно. Тот фыркнул. — Ты их девственности лишаешь, а они всё ещё недовольны... — Больно надо было. — Ну, это же ты первая на меня кинулась. — А ты стал намекать. — И чё? — Да ничего. Мудак. — Девственница. – Мадара задумался, после чего улыбнулся. – Бывшая. Тобирама зарычала, схватив Учиху за волосы и потянув к себе. Она захватила его шею левой рукой, схватившись за локоть правой, начав душить. Мадара, которого неприятности от рук Сенджу младшей преследуют уже второй день, вцепился ей в руки. Каких усилий ему стоило убрать её от себя, ох каких. — Имей совесть, у меня и без тебя спина болит, вся в царапинах! – Он показал ей спину, отчего Тобирама удивилась. На ней было действительно много царапин, в основном в районе плеч, и пара синяков. — И это я? — Нет, пока ты спала, я решил сбегать за очередной шлюшкой. – Он улыбнулся, после чего вновь стал серьёзным. – Конечно ты, кто же ещё? — Ну хоть отыгралась… — А как по мне, так ты получила удовольствие. —Да ты… «И женить их не надо», подумал Хаширама, подслушивая их ссору сидя по ту сторону стены. Днём он будет изображать недовольного из-за того, что лучший друг посмел посягнуть на его любимую и невинную младшую сестрёнку, а пока лучше подслушать. Мало ли, может, действительно женить придётся?