Тишина

Ремус приоткрывает глаза и тут же зажмуривается: яркий солнечный свет бьет прямо ему в лицо. При попытке пошевелиться все тело пронзает тупая боль, перед глазами все плывет и пляшет вихрем разноцветных пятен. Он вновь опускает голову на безупречно чистую подушку, пахнущую какими-то травами, зельями и почему-то мылом. Вчера было полнолуние. Мертвую тишину больничной палаты нарушают только часы, выстукивающие монотонный бесконечный ритм. Скрипит дверь. Чуткий слух оборотня улавливает мягкие, осторожные шаги. Сириус. Он всегда приходит к нему в больничное крыло после полнолуния. Как Блэк остается незамеченным мадам Помфри — Ремус не знает. А Сириус в ответ на его вопросительные взгляды только смеется, ерошит ему волосы и прижимается ближе. Вопросы вмиг исчезают… Сириус заходит, снимает мантию-невидимку и стоит так возле кровати Люпина, хитро улыбаясь и сверкая серыми глазами, а тот улыбается ему в ответ. Ремус рад, что Бродяга пришел. Они молчат, и эту тишину не хочется разрушать словами, которые кажутся такими ненужными и лишними в эти моменты. Сириус достает из-под мантии какой-то сверток и кладет на тумбу, стоящую рядом с кроватью. Наверняка стащил что-нибудь с кухни, думает Ремус. Потом откуда-то возникает несколько помятая шоколадка. Плечи оборотня чуть подрагивают от еле сдерживаемого смеха. Такие приливы нежности совсем не вяжутся с его привычным образом. Ремус немного гордится, что намного ближе знает Сириуса. Ему прекрасно известно, что Блэк не только закатывает в гостиной Гриффиндора шумные вечеринки, не только не может пройти мимо Северуса Снейпа, не осыпав его насмешками... Не тот он Сириус, что головная боль МакГонагалл, Дамблдора и всех учителей. И, наверно, никем, даже Джеймсом, не был еще разгадан так же Сириус Блэк. Ремусу кажется, что он собственник. Но когда Сириус легко касается губами его скулы, все мысли о собственничестве и эгоизме куда-то исчезают. Все куда-то улетучивается, словно это что-то совершенно невесомое и ничего не значащее. Бродяга ложится рядом прямо в одежде и усмехается, представляя себе весьма бурную реакцию мадам Помфри. Ремус сидит, опершись о спинку кровати, и смотрит на него. Сириус солнечно улыбается и, смеясь, шепчет, что это только у Ремуса такие глаза — песочно-карие, скорее, золотистые. Шуршит фольга. Тут Блэк, перевернувшись на живот, усмехается и перехватывает руку Ремуса. Тот пытается состроить обиженное лицо — кусочек шоколада очень быстро исчезает. Тогда Сириус, глядя на него снизу вверх, вдруг касается языком ладони Люпина. Он завороженно смотрит, словно в замедленной киносъемке, как Бродяга обхватывает горячими губами его пальцы, медленно слизывает растаявший шоколад, а потом облизывается… Следующую порцию шоколада он долго держит в руке, а потом, отправив себе в рот и этот кусочек, касается языком искусанных губ Ремуса и притягивает к себе. В коридоре слышатся приближающиеся шаги, и Сириус ныряет под одеяло, прижимаясь к Ремусу так близко, что у того перехватывает дыхание. От просто невыносимой близости воздух кажется раскаленной густой смесью, становится трудно дышать. Мадам Помфри проходит мимо палаты, по пути приоткрыв дверь и взглянув на притворяющегося спящим Люпина. Пока шаги не растворяются в тишине, прерываемой лишь дыханием Сириуса сбоку, Ремус изо всех сил пытается не шевелиться, а Сириус лежит рядом и, видимо, чтобы не было так скучно, начинает вырисовывать языком узоры на голой спине оборотня. Тупая боль во всем теле, обычно сопровождавшая Ремуса первые пару дней после полнолуния, словно испаряется. От рук Сириуса по всему его телу растекается блаженное тепло, охватывая его всего, и он, улыбаясь, тянется к Блэку. Сириус проводит пальцами по сетке шрамов на спине Люпина; когда он нависает над Ремусом, тот резко выдыхает и подается вперед, глядя на него глазами с расширенными зрачками. Темные кудри щекочут грудь оборотня, и тот едва слышно стонет, выгибаясь на белоснежных простынях. Сириус, улыбаясь, целует Лунатика куда-то в шею. То, что вытворяет Блэк, нависающий над ним и находящийся так близко, заставляет Ремуса забыть о всех мелочах, не играющих сейчас никакой роли…

***

Часы все так же монотонно стучат. Сириус опускает голову на плечо Ремуса и прикрывает глаза. Рука оборотня зарывается в темные кудри, а Сириус поглаживает ее, мягко улыбаясь. Тишина. Они молчат, потому что им не нужно слов. Читать мысли друг друга без всякой легилименции — это о них. А в этой тишине — все слова.