Не роман

- Удар левой у тебя хреново поставлен, - заявляет Клинт, ловко уходя от выпада, перехватывает руку Старка и в захвате прижимает его спиной к своей груди. Они оба мокрые от пота, майки липнут к влажной горячей коже, дыхание сбивается, и спарринг начинает все отчетливей приобретать эротическую направленность. От каждого соприкосновения Бартон чувствует ноющую тяжесть, стекающую по позвоночнику к паху, и судя по тому, как судорожно выдыхает Тони, у него аналогичная проблема. Старк вообще то и дело отвлекается, зависая на переплетении вен на руках Бартона и на том, как плавно, тягуче и будто лениво перекатываются мышцы под его кожей. Никто из них не говорит ерунды вроде «Мы вместе» или «Наши отношения…» - просто быть рядом оказывается хорошо и неожиданно спокойно. Клинту отчаянно хочется показать Старку – для него это важно, он ценит, что тот подпускает его все ближе, становится частью его жизни так легко, словно это самая естественная на свете вещь. Но Бартон никогда и ни за кем не ухаживал, и ему в голову не приходит ничего, кроме до неприличия затасканных банальностей. Притащить Тони веник из роз – Клинт не разбирается в цветах и не знает других – определенно, не вариант. Он смутно догадывается, что немедленно получит за это по лицу – и хорошо, если этим же веником, а не рукой в титановой перчатке. Впрочем, следующим вечером Старк, выглядящий невозмутимым, но слишком очевидно нервно вертящий в руках телефон, предлагает пойти куда-нибудь вдвоем, и Бартон с удивлением понимает, что не только перед ним встал вопрос выражения чувств. Они не говорят по душам, не делают никаких выводов и не ищут решений, но, в конце концов, приготовить утром две чашки кофе вместо одной для себя – тоже знак внимания. Старк бьет затылком ему в переносицу – не так сильно, как мог бы, просто чтобы заставить рефлекторно податься назад – торжествующе выворачивается из ослабившейся хватки и вполне грамотно проводит подсечку, сбивая Клинта с ног. Однако долго радоваться победе не приходится – до скорости реакции Бартона ему все же далеко. Тот роняет Тони быстрым и точным ударом по голени и тут же вжимает его своим телом в каучуковый пол. - У тебя стоит, - констатирует очевидный факт Старк – просто потому, что чувствовать сверху тяжесть Клинта, бьющую по всем нервным окончаниям разом, и ничего не делать становится невыносимо. Они вовсе не льнут друг к другу каждую секунду, не в силах оторваться – ни наедине, ни, тем более, когда не одни, но и не прячутся. У агентов Щ.И.Т.а, разумеется, есть дела поважней, чем судачить о чей-то личной жизни, однако сплетни и здесь расползаются очень быстро. Тони к шушуканью за спиной привык чуть ли не с рождения, Клинту просто плевать, так что это ничего не меняет. Когда Старк машинально задерживается ладонью на пояснице Бартона чуть дольше, чем требуется, чтобы просто пройти мимо, они слышат позади сухой треск – Наташа сдавливает в ладони жестянку из-под газировки, одним движением сильных пальцев превращая ее в плоский алюминевый блин. И Тони думает, что в Будапеште, вероятно, что-то все-таки было… Он спрашивает об этом Клинта вечером, но обычный разговор каким-то непостижимым образом превращается в фееричную попойку, и вместо того, чтобы говорить о Наташе, расслабившийся Бартон почему-то говорит о Локи… Старк вдруг злится, не осознавая толком, в чем причина – сводку о количестве убитых и раненых в выпусках новостей повторили столько раз, что она уже почти не трогает. Поднимаясь на ноги и нетвердой походкой отправляясь в спальню, он бросает Бартону, что тот может валить ко всем чертям вместе со своим северным оленем в зеленой портьере. Проснувшись утром, Тони не обнаруживает Клинта рядом, а Джарвис любезно сообщает, что мистер Бартон покинул особняк восемь часов назад. Клинт замирает в считанных миллиметрах от губ Старка, дразнит, с нажимом водя пальцами по его бедру от колена вверх и назад. - Скажешь, тебя это будто бы не касается? Тот стискивает зубы, зачем-то пытаясь держаться, выгибает шею, не позволяя себе застонать, но его хватает от силы на мгновение – потом он цепляет Бартона за затылок и, рывком притянув к себе, целует. Клинт улыбается и бесцеремонно забирается рукой ему в штаны, разрывая поцелуй, и Старк жарко вжимается в его бедра своими, а в каре-зеленых глазах пляшут бесенята. У Клинта перехватывает дыхание от этого невообразимого взгляда из-под пушистых ресниц, Тони мысленно чертыхается каждую секунду, вздрагивает, толкаясь в жестко и совсем не нежно обхватывающий кулак. Бартон целует его куда придется, быстро и жадно – в губы, прикрытые веки, шею, виски, и тот глухо, всхлипывающее стонет. Старк чувствует себя идиотом, стоя под дверью квартиры Клинта, но ему, и правда, странно вдруг понять, что Бартона тоже можно ранить случайным, в запале вырвавшимся словом. Вообще-то, стоило позвонить, прежде чем являться, но эта мысль приходит ему в голову только сейчас, когда после нескольких минут настойчивого стука за дверью не слышно никакого движения. Тони уже готов уйти, но, наконец, раздаются шаркающие шаги, и на пороге возникает помятый и отчаянно зевающий Бартон. Старк так растерянно моргает, что Клинт скептически фыркает и интересуется, не ожидал ли тот найти его рыдающим в подушку. А когда Тони неуклюже извиняется – господи, да он даже у Пеппер никогда не мог нормально попросить прощения – Бартон уверяет его, что все в порядке, ничего такого, у них же не роман, в конце концов. Уговаривать Клинта было бы совершенным сюрреализмом, и Старк, соглашаясь с ним, возвращается домой один и весь вечер пытается вспомнить, чем занимал время раньше, пока в его жизни не появилась одна гордая птица, так внезапно вернувшаяся в свое гнездо. Под утро он просыпается от острого ощущения чужого присутствия, и в первый миг улыбается, думая, что Бартон передумал, но потом различает в полутьме силуэт, слишком высокий и тонкий, чтобы быть Клинтом… Локи, которого здесь, по идее, быть не может, вкрадчивым шепотом обещает снова вышвырнуть его из окна – и на сей раз без костюма – если он посмеет расстроить Бартона или, тем более, сделать ему больно. Тело прошивает судорогой, удовольствие накатывает неумолимой, обжигающей волной, и Старк со сдавленным рыком стискивает плечи Клинта. - Тони… - на срывающемся выдохе шепчет Бартон, и в просто сказанном имени столько эмоций, что тот отчаянно тянется к его губам за поцелуем. Оргазм – быстрый и мощный – накрывает Старка, стоит только Клинту сжать чуть сильней. Тони еще может только дышать, тупо разглядывая потолок, когда Бартон вполне однозначно тянет его руку вниз. Тот, мгновенно очнувшийся, едва ощутив под пальцами нежную кожу, скрывающую горячую твердость, заинтересованно прикусывает нижнюю губу и чуть сдвигается, чтобы было удобней. Он несколько раз медленно скользит вверх и обратно, и Клинт со стоном вжимается лбом ему в плечо, но не отпускает его руку, направляя своей ладонью. Старк подстраивается, улавливая нужный ритм, ласкает его уверенней, быстрее, и вскоре чувствует, как Бартон напряженно замирает, а потом содрогается всем телом. Клинт не появляется и на следующий день, только звонит с вопросом, все ли в порядке, и кладет трубку раньше, чем Старк успевает придумать, как ненавязчиво попросить его вернуться. Локи тут ни при чем – просто в особняке пусто и угнетающе тихо. Самое странное, что раньше Тони никогда не беспокоило одиночество. Он сидит на столе в мастерской, подобрав под себя одну ногу, и задумчиво вертит перед собой трехмерную голографическую модель, когда позади раздаются тихие шаги. Ему даже не нужно оборачиваться. Бартон спрашивает, что это, таким тоном, словно никуда не уходил. Тони пожимает плечами, думая, как объяснить, чтобы никого не обидеть указанием на разницу в уровне IQ, и в итоге ограничивается емким «хрень, которая не работает». Однако Клинт все равно улавливает тонкий намек и с усмешкой заявляет, что – со всем его интеллектом – один на один Тони Старку будет совершенно нечего ему противопоставить. - И все равно удар левой у тебя никакой, - хмыкает Клинт, протягивая Старку руку и помогая подняться.