В общем, я опоздал на следующую пару.

Мне девятнадцать лет, и я еще ни разу в этой жизни не чувствовал себя униженным. Ну, это утрированно, унижения и издевательства были, и они касались моей смазливой внешности. Но чужие предположения об ориентации застали врасплох (и не важно, что они были верны, главное: повода я не давал). Я бы может еще понял эту дикую шутку от друзей, но неслыханная дерзость преподавателя заставляла злиться и огрызаться на последующие подколы одногруппников, стоило занять свое место в практикуме после минутного позора. День еще с самого утра не задался. Будильник устроил забастовку и, то ли вообще не прозвенел, то ли песня играла нереально тихо, буквально вынудив заснуть еще более крепким сном. Ободряющий душ, чистка зубов, крепкий кофе и потенциально готовая к глажке одежда ехидно помахали убегающему впопыхах мне. В переполненном автобусе рядом стоящие люди сочли за честь протоптаться по моим ногам, прицельно ткнуть локтем в бок и высказать свое мнение о ранее изложенном мнении в их адрес. Охранник минут пять с выражением тяжелой умственной работы на лице, будто не мог угадать столицу Великобритании в сканворде, на последней странице которого имелись ответы данного номера журнала, решал, как поступить со мной, не предъявляющим пропуск в виде студенческого билета. И если бы не мимо проходящий такой же разгильдяй-первокурсник, привлекший внимание местного питбуля, то ехать мне в сторону дома. Бочком прокрался к турникету и перепрыгнул его. В общем, когда добрался до нужного практикума, я опаздывал примерно на двадцать минут. - Романов, да не торопились бы, пара успешно прошла бы без вашего присутствия, - с нескрываемым сарказмом проговорил преподаватель. - Извините, я проспал. Вчера из-за презентации поздно лег, около трех… - начал я оправдываться, но мужчина поспешил пресечь ненужные отговорки. - Ладно, раз вы уже здесь, проходите, - быстрым движением руки он указал мне на первую парту. – И да, Романов, в следующий раз ложитесь около одного. Я так и замер в полуприсяде с протянутой рукой, чтобы положить портфель около парты. Что, простите? Громкий смех всей группы, решившей, что шутка преподавателя была как никогда искрометна и требовала поддержки, перешел в завывания, намекающий на пошлость свист и не отстающие от начального уровня остроумия комментария. - Романов, а у тебя не треснет, или правильно сказать не порвется? Все-таки трое на одного… - Я тебе сейчас кое-что тресну! - Паха, не знал, что ты тот еще ловелас… - Тебя чешет? - Чувак, я как-то раньше не замечал этого голубого сияния… - У меня его и сейчас нет, это ты со своим путаешь! Я огрызался, игнорируя заливистый смех девушек, которые готовы смеяться над любой, даже самой наиплоскостнейшей шуткой данного препода. В любой другой ситуации, или сразу в другой жизни, где этот «Петросян» не доставал бы меня, я мог бы также смеяться, смотреть влюбленными глазами и с маньячным взглядом ловить каждое его слово. Но именно здесь и сейчас он испытывал мое терпение. Меня бесила его неадекватность в поведении: на протяжении одной пары он мог с непонятным злорадством выделять любимчиков среди нас, а через неделю гнобить всех и вся, отправляя табунами на отработки во внеурочное время. Мог дать нам материал в доступном виде, так сказать: досконально разжеванном, так что не выучить его – приравнивалось к ярчайшему проявлению тупизма, а в другой раз уничтожающим взглядом окинуть весь практикум и перед уходом холодно бросить: «Вопросы на университетском сайте, семинар на следующей паре». Больше всего вымораживала его внешность, ведь именно из-за нее все ему прощалось самими же студентами. И если с девушками все было понятно, то как он ловко обрабатывал мужскую половину, брызгавшую слюной о невьебенности некогда ими же ненавистного препода – одному дьяволу во плоти известно. Ну не могло само совершенство, нет, не так… Это было сродни преступлению, когда в обычном государственном университете работал шаблон о прекрасном принце всей прекрасной половины нашей Земли. Ну, если не приравнивать к принцу, то рыцарем его спокойно можно было назвать: благородную бороду, отливающую аристократичностью, волосы до плеч, доспехи и пожалуйста – сэр Эдуард Белинский. Кстати, его имя относилось к следующему пункту в списке «что меня бесит в нем». Эдуард. Вот есть типичные «Эдики», при виде которых одолевает зубная боль, и хочется стереть память о встрече с таким существом. А есть такие, как он, именно Эдуард, и никакое уменьшительно-ласкательное не испоганит светлый образ Белинского. Прямая осанка, широкие угловатые плечи, тяжелый, всегда осмысленный взгляд карих глаз, сдержанная, отдающая до тошноты вежливостью улыбка, сексуальный баритон – все это меня бесило. Явное лукавство: все это не давало мне покоя, и присутствовал вовсе другой диапазон чувств. - Романов, возьмите свой листок с прошлой проверочной, - проговорил преподаватель, повысив голос, чтобы перекричать не останавливающиеся издевки одногруппников. Я даже не был удивлен, увидев в каждом вопросе контрольной работы размашистые подчеркивающие линии, мол, сударь, вы далеки от оценки нормального уровня IQ, и не отстающие в размерах от итоговой оценки вопросы на полях. - Повторюсь, отработки по данной теме принимаю завтра, - в голосе не было ни намека на злорадство, но я уже напридумывал себе чуть ли не голливудский сценарий о холодной мести в ответ на несуществующий проступок. - А во сколько? - В пять, - опять эта сдержанная улыбка. Мне иногда казалось, будто у него длина губ мешала нормально улыбнуться. – Романов, в нашем разговоре мы как раз дошли до уголовно-исполнительного права, представьте презентацию. Спешно потянулся за портфелем, чтобы в следующую секунду истеричными движениями руки шарить по его дну в поисках флэшки. В голове промелькнули кадры рабочего стола, на уголке которого преспокойно себе лежал забытый информационный носитель. Мой спектакль с сожалеющими причитаниями не остался незамеченным, Белинский скептически приподнял бровь, всем своим видом как бы говоря: ты в своем репертуаре, никто и не сомневался в таком исходе. - Эдуард Борисович, - промямлил я. – Тут… в общем, я забыл флэшку. - Зашибись, теперь он нам даст проверочную по этому вопросу, спасибо тебе, Паха, - послышалось шипение от группы, и дабы оправдать мрачные ожидания детишек, препод тут же попросил всех приготовить чистые листы. В этот момент я почувствовал себя самой несчастной бестолочью, перед ребятами было стыдно, себя жалко, а уровень неприязни к тирану поднялся до максимальной цифры «заебал». - Понятие уголовно-исполнительного права РФ. Цели и задачи УИП, - медленно продиктовал вопрос Эдуард и предупредил о временном лимите. К нашему счастью пара имела такое свойство, как заканчиваться. Выползли мы из практикума уставшие, будто вагоны угля разгружали, Белинский проводил нас со всей присущей ему непосредственностью: «Ой, да ладно, перестаньте представляться! Было весело!» Хотелось пару раз весело приложить его о стену, отряхнуть руки и прошествовать на выход, насвистывая незатейливую мелодию, мол, мы мимо проходили, глядь, а препод «веселится», пуская кровь фонтаном. В который раз одернул себя – я не любитель проявлять недовольство одним из вариантов: «кровь, кишки наружу», поэтому, помедитировав практически всю лекцию, отправился домой легкой походкой и трезвым осознанием комичности ситуации. Я бы забыл фразу Белинского: «В следующий раз ложитесь около одного», - если бы не опоздал повторно на его пару. Группа оценила мой проступок и даже предвкушающе загудела, буквально наводя препода на ответное действие. - Это бойкот? Теперь на каждую пару будете опаздывать? – на лице промелькнул скепсис, граничащий с раздражением. Прежде чем подумать и прийти к выводу, что лучше промолчать, я все-таки ляпнул: - Ваш совет не действенен! Лег около одного, а все равно проспал. В практикуме воцарилась тишина, лица одногруппников и даже Белинского вытянулись в удивлении с нотками неверия – можно подумать, что они поверили сказанному мною, и их слегка одолевали сомнения. И как выяснилось позже: они таки поверили! - Что же, - прокашлялся Эдуард Борисович. – Займите свое место. И все? Просто «кхе-кхе, сядьте»? С недоверием пару раз оглянулся на препода, мало ли, вдруг, кинет плоскую шутку в спину. Всю пару ловил на себе оценивающие взгляды, а иногда и слышал обрывки рассуждений по поводу моей ориентации. Эдуард старательно игнорировал меня: выкрики с правильными ответами не доходили до его ушей, и вечные «Романов, думайте головой, а не нижним полушарием!» - также отсутствовали. К середине занятия забил на ситуацию и просто думал, как мне вернуть мою репутацию. - Так, на этом мы закончим, готовьтесь к семинару, - прервал мои мысли Эдуард. – Вопросы можете сфотографировать. Кто-нибудь остается закрывать свои «хвосты»? Вместе со всей группой остался и я, решив попробовать. Данные Белинским вопросы хотя бы не показались незнакомыми, поэтому, расписав то, что всплыло в моей памяти, сдал листок и вышел из практикума. Никогда бы не подумал, что невнимание Эдуарда заденет меня больше, чем его придирки! То ли я мазохист, то ли мир сошел с ума. Вместо того, чтобы смириться со всем и радоваться, что уделал преподавателя, я возжелал эпичности, поэтому к следующей паре в конце недели я заготовил несколько фраз, которые должны были шокировать моих «зрителей». К тому времени шепотки одногруппников не прекратились, продолжались споры о правдивости сказанного Эдуарду, а на прямые вопросы парней я с улыбкой пожимал плечами, мол, о чем вы, ребята? Ах, о том! Ну, не знаю, не знаю… К семинару готовился досконально, чтобы в случае непредвиденных попыток Белинского завалить меня, я не просто смог ответить, но и накидать сверху несколько фактов по заданному вопросу. По такому случаю: эпичная выходка, - я принарядился по высшему разряду. Староста группы нахмурился при виде меня, но спросил, сегодня ли у меня день рождения, на что я загадочно улыбнулся и отмахнулся: «В каком-то смысле да». Эдуард запнулся на пороге, еще бы: я при всем параде за его столом (закинуть ноги наверх не рискнул). Поздоровался с неким флиртом школьницы для учителя, улыбнулся и освободил место для преподавателя. - Делимся на три варианта, - голос Белинского привлек наше внимание. – От окна – первый. Четыре вопроса, из которых последний будет общим для всех. Итак, начнем… Распределив вопросы, преподаватель выделил нам двадцать минут. С неким удовольствием отметил про себя, что самый первый справился с заданием. Эдуард увидел, как я последние пять минут бездельничал, и не упустил такой момент, чтобы съехидничать: - Студент Романов рвется в бой или желает признать свою бестолковость? - Что вы, Эдуард Борисович, - пожал плечами я, показываю напускную безмятежность. – Хочу порадовать вас своим глубоким… - смачно облизал губы, заставляя мужчину чуть приподнять бровь в ожидании продолжения. - … исчерпывающим ответом! Весь путь до преподавательского стола, не отрываясь, мы смотрели глаза в глаза, и если в моих плескалось чувство уверенности в своих действиях, то в его бушевал проснувшийся интерес. Эдуард схватил ручку со стола, тут же положил на место и бросил скудное: «Присаживайтесь». - Мне по порядку отвечать, или у вас есть какие-то предпочтения? – с нажимом на последнее слово выдал я, не забывая в конце послать томный взгляд на мужчину. Его глаза тут же сощурились, оценочный взгляд моей расслабленной позы, анализ и вывод, известный только ему, а после ухмылка – он не знал, что будет дальше. Оценив всю ситуация и поймав какую-то дичайшую волну, я осмелел не в меру. Мои ноги просунулись под парту Эдуарда и «захватили» в плен его ногу. Мужчина онемел, рот приоткрылся от такой наглости, а в глазах так и читалось: «Парень, ты что, смертник?» Я продолжал отвечать на третий вопрос, широко жестикулируя и невинно посматривая на Белинского. Тот попытался освободить свою ногу, на что я незаметно для группы усмехнулся, но Эдуард видел мимолетную полуулыбку. - Мне четвертый сдать письменно? – резко спросил его я. - А? да, - мужчина отвлекся, что-то обдумывая. - Тогда я закончил. Белинский усиленно закивал и вновь предпринял попытку вытащить ногу из захвата. Я бессовестно улыбался и ожидал оценки. - Ну, судя по тому, как безупречно вы подготовились, ни для кого не останется сомнений, что вы достойны высшего балла! - Никто не сомневается. Даже вы, - подмигнул и с довольной моськой отпустил его ногу, слыша тихий рык. Ну, план выполнен идеально, не нравилось мне поведение препода, но посмотрим, каков будет его ход.