Провидение для чайников

Он не помнил, как оказался здесь, почему комната, да и он сам, казались эфемерными и нереальными. Всё казалось неважным, когда на постели под ним лежал столь желанный человек, тело которого он, казалось, мог изучать часами. Маленькая родинка в яремной впадине, заметная только при особом освещении, россыпь светлых веснушек на загорелых плечах. Совершенно очаровательная округлая ушная раковина, форму которой он проследил языком, вызвав одобрительное мычание. Полные губы, обычно изогнутые в хитрой усмешке, плавящиеся под его собственными, умело и чувственно отвечающие на каждое движение. Горячий рот, ежедневно отдающий ему приказы, сейчас оказался способен лишь издавать нечленораздельные звуки – на большее он не согласился бы за все богатства мира. Ногти Джима с нажимом провели по его спине, отвлекая от мыслей, проявляя саднящие царапины, и остановились на ягодицах, не оставляя никаких сомнений в своих желаниях. На случай непонимания он призывно качнул бёдрами. – Ну же, Спок, – приглушённый шёпот проник в глубину его сознания, сужая мир до человека, вызывающего потребность обладать, брать и отдаваться без остатка. Потребность, требующая немедленного внимания, к которой он, конечно, прислушался. В голове рефреном билась мысль "Наконец-то... Наконец-то. Наконец-то!", а следом за ней, уже одна на двоих, и никто в мире не смог бы сказать, кому она принадлежала: "Люблю-люблю-люблю". В момент, когда две души прочно смыкались в одну, идеально подходя друг другу, точно они стремились к этому всю сознательную жизнь, они разделили одну на двоих вспышку безграничного удовольствия, не удержав громкого крика.

***

– Твою мать! – закричал МакКой, рывком садясь в постели. – Свет на тридцать процентов! – рявкнул он, выпутываясь из обмотавшейся вокруг ног простыни и сползая с кровати. Дрожащими руками он открутил кран, плеснул в лицо холодной водой и поднял голову. Из зеркала на него взирала злобная сонная физиономия, одним видом вгоняющая в дрожь. "Ну и чертовщина присниться может. Да ещё и с этими... – пробурчал доктор, взбивая подушку. – Это из-за тех острых такос, что притащил Скотти. Точно, виноваты такос." Он покосился в сторону терминала, борясь одновременно с желанием заглянуть в каюту капитана, чтобы убедиться в совершенной невозможности приснившегося, и потребностью в сне. Мягкая подушка и слипающиеся глаза перевесили любопытство. Леонард Горацио МакКой не верил в пророческие сны, считая подобную ересь антинаучной. Доктор уснул, едва коснувшись виском подушки, напрочь забыв о терминале. Палуба мирно посапывала, догоняя последние часы отдыха. В комнате дальше по коридору с успехом доказывали существование вещих снов.