Желание

В просторном зале немного прохладно – градуса на три ниже комфортной для Мадары температуры, но его это не беспокоит. Беспокоит то, что запланированное ровно на двенадцать часов по полудню собрание вот-вот начнётся, миленькая брюнетка сидит у него на коленях, щекоча языком шею, пока тонкие пальцы поглаживают брюки в районе паха, где полувставший член давит и трётся о мешающую ткань. Осталось пять минут до того, как команда лучших людей, которую он как-то в шутку назвал Акацуки (к слову, название так прижилось, что никто и не вспомнил о том, что Мадара тогда был пьян и несерьёзен), начнёт мозговой штурм, а девушка дразнящая его лёгкими покусываниями мочки уха, спешить явно не собирается. И уж ей ли не знать, как опасно играть с таким грозным зверем, как Учиха Мадара. Она прекрасно это знает, поэтому когда слышит доносящиеся из коридора голоса, ловко соскальзывает с колен мужчины и прячется под стол. Успевает поймать настороженный, но не без искры любопытства взгляд, и прикладывает указательный пальчик к губам: «Тсс...» Будто бы Мадара мог поступить иначе. Но жест выглядел весьма соблазнительно – он это оценил – а её взгляд, полный хитрости и девичьего коварства, лишь подлил масла в огонь. Акацуки знают, что опаздывать на собрание равносильно сеппуку, поэтому все, как один, в назначенное время занимают свои места. Они лучшие не только из-за своих умений и талантов, но и из-за того, что знают Мадару лучше, чем кто-либо из работников и компаньонов. То, что он не любит длинных предисловий и сразу приступает к делу, они тоже знают – уже держат ручки наготове, чтобы записать самое нужное и важное. Мадара начинает собрание как и всегда – уверенным, спокойным, в меру громким голосом, чтобы расслышали все и всё. Да только мысли о прячущейся под столом девушке никак не дают ему покоя. А ещё давящие ширинкой брюки, которые вдруг перестали быть такими удобными, какими были некоторое время назад. Он на мгновение замолкает, когда чувствует лёгкое касание ладони к своему паху, но быстро берёт себя в руки и продолжает обсуждение на днях полученных отчётов. Конструкция стола в конференц-зале удивительно удачная, в чём он смог убедиться на собственном опыте. Вертикальные перегородки скрывают от посторонних взглядов всю нижнюю половину тела сидящего во главе стола мужчины, и – о чём никто даже не подозревает – удобно устроившуюся между его ног девушку. Правильно, что он в своё время отказался от новомодного полупрозрачного пластика, отдав предпочтение классике из тёмного дерева. Ловкими пальчиками девушка расстёгивает ширинку и аккуратно высвобождает из оков одежды и белья возбуждённую плоть. Подмечает мысленно, что голос Мадары становится немного громче, но, скорее всего, никто из присутствующих не обратит на это ни малейшего внимания. Мадара переходит к важным статистическим данным: много, очень много цифр, сосредоточиться на которых не так уж и просто, когда девичьи пальчики порхают по стволу, вверх-вниз. Он сглатывает и мысленно радуется тому, что успел наметить план совещания, а цифры и графики статистики находятся прямо под руками. Когда мягкие губы легко касаются головки, он берётся за стоящий рядом прозрачный стакан, делая большой глоток воды, и с громким стуком возвращает его на то же место. Окидывает взглядом всех находящихся в зале, и не видит в их глазах ни толики сомнения или непонимания. Значит, всё в порядке, и можно продолжать. Мадара двумя предложениями заканчивает свою часть, складывает руки в замок и опирается о них подбородком, слушая предложения и идеи каждого из присутствующих в конференц-зале. Ловит момент, пока никто на него не смотрит, и опускает взгляд. Девушка над ним откровенно издевается, неторопливыми движениями проводит языком по стволу, картинно облизывает губы, и обхватывает головку. Погружает в рот, и тут же высвобождает, не давая Мадаре в полной мере насладиться моментом. Он поднимает голову, быстрым взглядом обводит присутствующих, которые, судя по их виду, продолжают прибывать в полнейшем неведении. Чувствует, как девушка плотно обхватывает член губами, и опускается ровно до тех пор, пока головка не упирается ей в щёку. Начинает двигать головой в умеренном темпе, который Мадаре до безумия хочется ускорить. А ещё ему хочется запустить пятерню в её шелковистые волосы, чуть сжать на затылке, и заставить взять в рот до самого конца, проталкиваясь в узкое горло. Но он бессилен, а держать себя в руках становится всё сложнее, тем более, когда эта коварная девица, зная самые чувствительные точки, которые уже успела найти, проходится по ним языком и губами, снова и снова, в то время как ноготки щекочут через брюки внутреннюю сторону бедра. Мадара даже рад, что до начала совещания в зале было чуть прохладнее, иначе сейчас, вместо «жарко», было бы «очень жарко». Он с трудом сосредотачивает мысль на словах, когда в голове сплошная каша из-за ощущений и желаний. Ему хочется гораздо больше, чем он может получить в такой ситуации, но её щекотливость он не может не оценить. И думает, что, возможно, когда-нибудь захочет это повторить, только в следующий раз предпочтёт быть инициатором – эта роль ему куда привычнее. Он чувствует замедлившееся, едва не полностью прекратившееся движение, и внутренне злится, хотя на лице не видно ничего, кроме привычного спокойствия и хладнокровия. На него никто не смотрит, и он, опустив руку под стол, предупреждающе сжимает волосы на затылке распоясавшейся девушки. Она думает, что всё в её руках, но не должна забывать, что это лишь иллюзия, которую дал ей Он. Пусть наслаждается, до поры до времени. Это и не намёк, а почти приказ, пусть и в мягкой – для Мадары-то! – форме. Он возвращает руку обратно, пока никто не успел ничего заподозрить, смыкает пальцы в замок, и вновь опирается о них подбородком – так комфортнее, защищённее, и проще контролировать свои эмоции. Девушка больше не пытается его дразнить, слишком опасно, да и она сама понимает, что несколько заигралась... Самое глупое в этой ситуации было бы удариться головой о стол, поэтому с движениями приходится быть аккуратнее, но она в полной мере компенсирует это языком и губами. Да и рука быстро находит себе занятие, двигаясь по стволу в том же, уже немалом темпе. Мадара дышит глубоко, медленно: вдыхает через нос и выдыхает через рот. Это помогает расслабиться и сосредоточиться. Расслабиться? Сосредоточиться? Да если бы – все мысли только об умелом ротике и маленькой, но вопреки размерам, уверенной, с неплохой хваткой ладошке. Хочется видеть её – сидящую на коленях между его ног, отсасывающую ему с таким энтузиазмом и удовольствием, что свободная рука будто бы сама тянется к подолу узкой юбки-футляра, задирает её, обнажая кружевной край чулок, и тянется к влажным трусикам... Одно представление о картине, скрытой от Мадары, он едва не кончает. Делает глоток воды, но это мало помогает, и он понимает, что момент не оттянуть. Он чувствует скапливающееся в паху напряжение, и уже готов послать всё к чертям, когда... Мадара резко дёргается, на что кресло отзывается жалобным скрипом, зажмуривается, протирает большим и указательным пальцем глаза, после чего несколько раз моргает, осматривается и с полминуты пытается понять, где он. В своём кресле. За своим столом. В своём кабинете. Он чувствует дискомфорт, опускает глаза и видит заметную выпуклость в области паха. А ведь оставалось совсем немного... Он недоволен, чертовски недоволен. Чем больше: тем, что всё было лишь сном, или тем, что он не получил долгожданной разрядки – он ещё не решил. Образ коварной брюнетки с хитрым взглядом так и стоял перед глазами (впрочем, стоял не только он), а Мадара лишь хмыкнул, про себя подумав, что было бы неплохо, если бы кто-нибудь изобрёл способ контролировать сны – он бы обязательно выкупил патент – и встал из-за стола. Его кабинет был уникален не только из-за нескольких дорогих картин и дизайнерской мебели, но и из-за того, что незаметная с первого взгляда дверь вела в личную ванную комнату. Довольно просторную, между прочим – побольше, чем в квартирах у большинства смертных – с душем и зеркалом в полный рост. Благо, объясняться перед кем-то ему не надо, поэтому, если бы захотел, он бы и джакузи там поставил. Пока не хотел, но подумывал об этом. Воспоминания о тёплом, влажном ротике, мягких губах и ловком языке, скользящем по его члену, и быстрые, резкие движения руки (к сожалению, своей, но это пока) доводят его до долгожданного оргазма. Он облегчённо вздыхает, прикрывает глаза и подставляет лицо под струи воды, предварительно добавив холодной, чтобы взбодриться – рабочий день ещё не закончен, а он и так позволил себе отвлечься на пару часов от важных дел. Мадара быстро разбирается с оставшимися делами, и попивая крепкий чёрный кофе, смотрит в окно. Впечатления от недавнего сна всё ещё свежи и ярки, но его это не беспокоит. Он не был бы собой, если бы не добивался поставленных целей, тем более, когда цели сами на это напрашиваются, хоть и всячески это отрицают.