В дороге.

В небе будто расплескали алую краску. Под таким небом почти не дышится. Под таким небом Вавилон умылся бы кровью. В машине открыт люк. В машине двое.Они молчат. Им есть что сказать, у них три тонны неозвученных мыслей, но какой в этом толк?Теплый ветер поднимает раскаленный песок с изнемождённой земли пустыни, царапая глянцевые бока черной машины. Это как сюрреалистический сон, но двое в салоне автомобиля наполнены суровой реальностью сполна, до самых краев.У одного из них на руках чья-то кровь. Она запеклась у него под ногтями, въелась в огрубевшую кожу пальцев, вплелась в его ДНК. Дин смотрит в сторону Долины Смерти, смотрит на последние секунды заката, и когда солнце прячется за дюнами, он говорит: – В этом мире нет ничего! Сэм хочет сказать, что у них есть несколько часов. Несколько часов на двоих, а потом вечность разделит их, разбросает друг от друга на сотню световых лет. Он хочет сказать, что прежде чем заря увидит эту грязь, у них есть около трехсот шестидесяти минут. Но он не мастер говорить. Однажды вселенная погибнет.О чём ещё мечтать? И все меркнет. Под таким небом можно убить. Под таким небом можно умереть… Под таким небом можно любить всех своих родных,всех тех, кто вам дорог. Под таким небом можно орать,пока твои связки не разорвутся ,впитывая в себя всю горечь мира … У него перед глазами ровная дорога. Дорога манит его остаться. В груди выжженная пустыня. В голове чужое потрепанное имя. И серое небо Северной Америки задевает свинцовыми облаками глянцевый капот уезжающей вдаль машины.