Хач да Марья

Однажды холоднейшим февралем По центру бегал хач, измазанный углем, А перед ним, вся трепеща и извиваясь, - Нагая Марья, всё молясь и каясь, Бежал за ними их домашний слон. И нес в авоське он сегодняшний батон. Ведь хач, поджаривши себе глаза, Забыл покушать, и фазан Решил купить ему батон. И вот донес батон сей слон. Фвзан ученый был, И то февральской ночью Пожарил он батон, Купил с картошкой почу, Но хач расстроился, Ведь мак он не любил. За это артиллерии кусок он перебил. Фазан рыдал, ведь хач был непреклонен, И приказал Марии птицу зарубить, Очистить мясо и смешать с картошкой, Чтоб поскорее можно было чайчик пить. Но Марье стало жаль, Губить не стала птицу, Завернутая в шаль, Ушла и заказала пиццу. С фазаньим мясом «Маргариту» ей продали. Но выдала она за повара себя. Обрадовался хач и съел, не поделившись с Марьей и слоном, Но покормил коня. И в благодарность конь с букетом астр Принес хачу огрооомный пипидастр. Узнав об этом, Марья, горько плача, Легла бездвижно на пол, думая, что хача, Завел какой то конь. И Марья, погрузившись в грёзы, И вытерев все утренние слезы, Вдруг выдернула себе все ресницы И разом выпучила две свои глазницы И словно жизнь ее прошла перед глазами. И вспомнила она хача с его дарами. И вспомнила она тот пипидастр И все, на что ее любимый хач гораздр. И тут вся паутина на дыре Вдруг стала ей казаться в фонаре Она подняла руку прямо к сердцу Подняла взгляд свой, Обратила к перцу, И вдруг решила станцевать нагая, Своей всей страстью отдыхать пылая И начинала сердцем уж караться, Уж надобно давно с хачом расстаться, И чтоб обдумать, обратилась к фазану, Ведь умный был он, и в плену, Который чуть ему тот хач не навязал, Наш фазаночек так и не бывал. И Марья мысленно спросила Фазика: «Как жить? Ведь если даже я умру, то буду я хача всегда любить» И тут фазан поднял седые брови: «А знала ль ты, Мария, что я — голень?» И тут Мария поняла, что лучший друг ее, Фазан, тот мудрый птица и советник, На самом деле не мужик, А настоящий птица-сплетник. И поняла она, что никогда НЕ видела писюн у Фазана. И тут Фазан сказал: «Ты прав, Мария. Я Фазанья, Пока течет в крови лазанья И я могу помочь тебе, Побыть с тобой в белиберде. Ведь вся моя история длинна, И расскажу тебе ее сполна. Однажды я была на сеновале Лежала там в пуховом одеяле И тут ко мне подходит хач Один продюсер телепередач А может не продюсер, а актер Глаза своим присутствием протер Достал свой огроменный пипидастр И тот повеял ароматом астр Но я была ведь тоже не проста И вытащила с сумочки кита И кит сказал: «Послушай, добрый хач, Казалось, ты на вид прям как богач, А оказался ты простым китом, Как я и мой хозяин с впалым ртом. И я решил сказать тебе, мужик, Вчера к моей хозяйке лез таджик, И я подумал, может он твой зять? Или ты просто хочешь жизнь мне завонять?» И кит замолк. А я, собравшись с духом, Взяла и плюнула в него большую муху. А муха, пристально глядЯ на пипидастр, Подумала, что это алебастр. Но кит прервал все рассужденья мухи, Сказав, что это думы потаскухи. А кит был благороднейших кровей, Но не хватало ему хаческих бровей. Зато был огроменейший сундук, Где он хранил поломанный каблук, Который он дарил своей жене Китовой наипрекраснейшей княжне. Но та княжна отвергла сей подарок, Ведь видела, как чпокал он швейцарок. И я, подумав про кита, Вскричала: «Вот белиберда!» А хач, подняв густые брови И вкрикнув мысль о братстве крови, Пронзил меня волшебный взглядом, И, словно выпив чашку с ядом, Он резко лег. А я, пустив слезу печали, Вдруг поняла текста Витали, И позвонила президенту, Чтоб сдать хача ему в агенты. Но президент не согласился, Так как он с Леркой* помирился. И я решила, что пора, Ведь в паутине вся дыра, И прыгнула своим всем весом И облилася майонезом, И тут подумала: «Зе бест, Уж проходила я сей квест» И стоит прыгнуть в сеновал, Схватить с собою одеял, И замотаться в них с китом, И слушать сказки, а потом Рассказывать их всем подряд И всем давать какой-то яд. Вот одна сказка например, И обосрется Люцифер. Решили как то два гуся Нажраться водки сгоряча. Гусь Дмитрий, топая ногой, Сказал, что будет только свой Коньяк он допивать. Но Иннокентий, гусь второй, Сказал, что только со своей женой Полезет он в кровать. Пришел Иван, хахаль жены. "Ну ты получишь ща пизды!" И вот Ивана нет.» И эта сказка вам, друзья, Поможет жить всем без тряпья, Подобному тому, что вы Едите каждый день с травы.