***
Макс проснулся, поднимаясь с изрядно помятой кровати. Ему было нехорошо из-за сильнейшего похмелья, и он трижды проклял лишнюю бутылку старого доброго Джекки. Это не корпоративно, все-таки. Появившаяся из ниоткуда ненависть к сегодняшнему дню вынудила его полежать в постели, закутавшись в темные простыни, еще несколько мину и лишь потом направится по своим делам, приводя себя в порядок и готовясь к очередному абсолютно бесполезному дню. В этом и заключалась его жизнь — заработать и потратить. И всегда, ему казалось, будто он живет в одном и том же дне. Ужасное, мучительное состояние. Плохой сосед. Простояв под душем еще около двадцати минут, он, наконец, выполз из ванной комнаты и переоделся в офисный костюм — белоснежную рубашку, черные, дорогущие штаны, пиджак, под стать штанам, однотонный галстук и лаковые туфли. Теперь можно выпить и кофе, глядя на утреннюю Москву через огромные окна небоскреба, в котором и проживал наш герой. Должна признать, жил он здесь давно, но только недавно выучил дорогу к этому месту, если он находится в состоянии алкогольного и наркотического опьянения. А в таком состоянии он находился каждый день. И ночевать под окнами безымянной квартиры, которую он принял за свою — уж поверьте, не самая лучшая перспектива для молодого и амбициозного игрока на бирже. Пафос. Ох, господи. От него так и несло пафосом — пока он садился в шикарную машину — черную, обтекаемую BMW последней модели, — пока манерно курил сигарету, выезжая на Кольцо, пока запрокидывал голову, выдувая дым, пока с бессознательным отчаянием подъезжал к крупному российско-французскому мегаполис-банку, где его годовой доход в евро составлял симпатичную сумму с семью нулями. Нет, ну вы только себе представьте — семью. И куда он спускал всё это? На жизнь ли, позвольте узнать? Нет-нет, господа. Он спускал все это на медленную и мучительно-отвратительную смерть, которой не боялся уже целую жизнь. Вальяжно входя в свой кабинет, по пути бросая всем недоброжелательное и равнодушное «Здрасьте», он чувствовал себя разбитым и больным человеком. Но образы оживают, мысли более подвижно и активно движутся в помутившемся сознании, работа спорится, как только в голове всплывает чудесный образ девушки-брюнетки, которую он смел назвать «родной», а взамен получал лишь болезненные слова и неживые обиды. Он всегда закрывал глаза на разрывающую боль. Что уж тут говорить — если б мог, отпустил бы. А вот и новые документы: свежие, только что принесенные и заботливо сложенные практичной секретаршей. Иногда Макс жалел её. Но что такое жалость, исходящая от погибающего человека? Верно. Ни-че-го. Ему и самому необходима жалость, словно воздух. Каждому из нас она необходима, мы неосознанно давим на нее, хоть и ненавидим это скребущее чувство, в особливости, когда его проявляют к нам и, поджимая губы, наигранно-сочувственно смотрят в огорченные глаза. Разве блядская жалость может сделать хоть что-то, что смогло бы нам помочь… Лепет, просто лепет. Отвлекся от документов. Опять задумался о себе нелюбимом, о поганой жизни, которая разъедала его душу, словно серная кислота человеческую кожу. Все эти ненужные бумажки можно было швырнуть в помойки — они не несли в себе ничего ценного или сокровенного.Просто листки с безумным количеством чисел и идиотских слов, написанных на непонятном языке. Как такое может распознать человек, который голову от задницы отличить не может? Мерный стук каблучков заставил его убрать холодные пальцы от висков и уставится на непрошенного гостя. По-детски хмурясь и смущенно улыбаясь, перед ним стояла Катя, личная секретарша, и, кивком головы поздоровавшись с красавцем-боссом, она дрожащим голосом сообщила ему важную информацию. И почему его все так боятся? Ах да, он же «акула большого бизнеса». — Максим Евгеньевич, Вас Алексей Алексеевич к себе вызывает вместе с квартальными отчетами, — неловко пробормотала та, в очередной раз робея, почувствовав холодный взгляд карих глаз на чертах лица. Макс, хоть и смотрел исподлобья, не слишком сердился, хотя его и не прельщала перспектива просидеть у прямого начальника в кабинете, на чье место он метил, и вдыхать запах сауны, виски и шлюх. От президента банка всегда несло таким запахом. В его-то возрасте… Далеко не мальчик же. Не корпоративно. — Хорошо, Катя, — тот поднялся и обошел девушку, на вид моложе его, он схватил с тумбочки заранее приготовленные листы и высокомерным шагом пошел на встречу с Кондратьевым, предвкушая, как в очередной раз будет цапаться с Аланом Гарридо, вице-президентом банка с французской стороны. Ой боже, тот еще тип… От своих мыслей, топ-менеджер даже поморщился. Не горел, знаете ли, особым желанием видится с французским подонком и вкушать плоды очередной лжи, наблюдая за тем, как пройдоха-Гарридо вешает лапшу на уши непутевому Алексею Алексеевичу. Амбициозный, неглупый, красивый. Так что же ему настолько мешало жить, что даже вздохнуть тяжело было, что же настолько сильно сдавливало грудь, ломало ребра и гвоздем пробиралось в сердце, чтобы проткнуть мышцу насквозь, что же перекрывало кислород, заставляя легкие трепетать в мольбе о воздухе? Безумная любовь. Как же так, как же так может не везти столь успешному человеку. У него есть все, а взаимной любви нет. Только его мальчишеская, безответная любовь к обычной девчонке. Так почему же? Вы ведь знаете ответ. Ну же, скажите. Громче, я хочу слышать. Я — плохой человек***
Она любила жизнь. Знаете ли, чертовски и простецки любила жить. Радоваться каждому дню и влюбленно смотреть на опадающие осенние листья, будто бы какой-то художник или поэт. Она любила появляться внезапно и резко, переворачивая обыкновенный уклад жизни с ног на голову. Она любила помогать людям и смотреть на то, как им вдруг становится легче. Но она ненавидела смотреть на Андреева, на его болезненный взгляд. Ей хотелось заплакать, потому что помочь ему она никак не могла, пускай и отчаянно старалась заботиться. Только, всего этого она до конца не знала. Она еще совсем девочка. И она хороший человек. А таких судьба очень любит. Юля уже давно сидела на лавочке в парке — сессия была сдана хорошо и теперь было позволено отдохнуть. Конечно же, любительница природы тут же решила развеяться на свежем воздухе, в тайне надеясь увидеть между золотыми деревьями высокого молодого человека в дорогом костюме с высокомерным выражением лица и нежной, пусть и отдаленно напоминающей выдавленную, улыбкой. Он был плохой человек. Она это знала и не могла влиять. Особенно после последних слов, которые она сказала ему прямо в лицо, ничего не боясь Макс, хватит врать. Ты никогда меня не полюбишь, а я не полюблю тебя. Ну и к чему все это? Она сама солгала, тупо соврала, бесстыдно глядя в родные шоколадные глаза. Максим всегда ей верил, наверное, потому что она была единственным человеком, в котором он не сомневался. И, наверное, это погубит его. Глупо доверять человеку, которого ты слепо любишь. Пожалуй, именно в этом и заключается любовь, так он считал. Нет, Макс, нет. Именно в этом заключается безумство. Тебе с ним не справится. Ты погряз в нем? А знаешь почему?..