Сердце андроида

      Я работаю на гигантскую корпорацию, занимающуюся производством всевозможных товаров. От стиральных порошков, до боевых роботов. У нас так много отделов, что большая часть сотрудников никогда не виделась друг с другом. Во главе корпорации стоит президент, имеющий полную власть над всем и всеми. Мне редко выпадал случай даже просто взглянуть на него, но вот он умер, и на его место встал его сын, который терроризирует меня и мой отдел, постоянно наведываясь без какой бы то ни было причины. И все бы ничего, но в моем отделе работает всего одни человек и пара андроидов. Человек – это я. И мои работники созданы мною же, при сотрудничестве с отделом инженеров-механиков.        Сам я по специальности являюсь биохимиком. Главная цель моей работы - создание живых тканей: эпителиальной, соединительной, нервной и мышечной, идентичных человеческим. А также выращивание работающих внутренних органов для андроидов. По своей сути я занимаюсь сотворением человека. В нашей компании были наработки, удачные опыты, концепции, практически полностью готовый план по созданию человека, но все это сгорело лет десять назад, когда я еще не работал здесь. К слову, мне всего двадцать шесть лет и я уже возглавляю целый отдел, пусть маленький с одним сотрудником в штате, но, несомненно, важный.        В моей лаборатории нет окон и тусклые лампы, яркий голубой свет, озаряющий помещение исходил от больших пузатых колб, которые я наполнил специальным газом. Инкубаторные шкафы с выращиваемыми органами соседствовали с грудой металлических костей для будущих андроидов. У стены стоял перегонный аппарат, а посередине комнаты располагался большой стол, над которым висела мигающая операционная лампа. На этом столе я обычно размещал андроидов и роботов, которым требовалась моя «медицинская» помощь. Отдел у меня важный, я бы даже сказал, необходимый, но начальство почему-то так не считало, и мне урезали бюджет, оставив одну лабораторию, куда переместили весь мой инвентарь. И тут я работал не покладая рук, часто оставаясь на ночь, в этом темном кабинете.       Было еще совсем утро, когда мой новый начальник решил заглянуть ко мне. Присутствие президента немного напрягало меня, и не потому, что у него выше должность, и он в праве меня уволить за любую провинность и ошибку, а от того, что он мешал сосредоточиться и лез со всякими глупыми расспросами. Этот заносчивый тип думал, что раз он тут самый главный, то вправе мешать своим сотрудникам.       Один его вид уже раздражал меня. Типичный мажор, которому досталась такая должность чисто из-за того, что он сын начальника. Меня бесило в нем абсолютно все. Его яркие рыжие волосы, торчащие во все стороны, обычно, такую прическу называют «только что с постели», его выразительные карие глаза, полные блеска и азарта, из-за которых он напоминал глупого щенка, несущегося за мячиком, идеально ровные черты лица, его высокий рост, спортивная фигура, то, как хорошо сидела на нем одежда, подобранная с изысканным вкусом. Он был красив, и это бесило. Порой, когда он слишком много болтал, нес полнейшую чушь, хотелось взять его за шкирку и окунуть лицом в кислоту, в моей лаборатории напряга с этим не будет. Дайте жертву, а средство найдется.       И вот, сейчас, этот пижон сидел в моей лаборатории, притащил с собой какие-то документы, про которые удачно забыл, только они коснулись поверхности стола в дальнем углу. Одежда на нем была помятая, розовая рубашка застегнута не на все пуговицы, некоторые он просто пропустил. От него несло одеколоном и сигаретами. Но самое главное это то, что на нем были черные солнцезащитные очки. В моем-то темном кабинете, куда солнце с самого момента постройки этого здания не проникало.       У одного из моих андроидов произошли сбои в системе, он относится к старым моделям и количество металлических составляющих превышает в нем шестьдесят процентов. Он внезапно застыл посреди кабинета, и мне пришлось вскрыть ему спину, чтобы проверить, в чем дело. Но только мне казалось, что я нашел суть проблемы, как она тут же ускальзывала от меня, из-за того, что этот рыжий приставал ко мне с вопросами. - Вот мы живем в век таких развитых технологий, - начал он свой очередной марафон тупых вопросов, - А ты носишь очки. - И что в этом такого? С развитой наукой нельзя носить очки? – недовольно ответил я ему, не отрываясь от андроида, - Поработали бы Вы при таком освещении. - Ну, есть же линзы, - он полностью проигнорировал замечание про свет, - Хотя это тоже старым веком тянет. Вот ты глаза можешь в баночке вырастить и вставить их себе. Почему не сделаешь так? - Это очень дорого, моя зарплата не позволяет совершать такие приобретения, - раздраженно проговорил я, он ведь в курсе, какая зарплата у начальников отделов, какие расходы мы совершаем. Должен знать, что вырастить полностью функционирующий глаз, очень дорого. Или он не просматривает такие документы? - О, а это у тебя там что? – он поднялся со стула, заприметив растущее сердце в большущем сосуде в человеческий рост, к которому были прикреплены провода, некоторые из них святились и мерцали. Этот пижон как-то раз назвал мою лабораторию танцзалом в клубе, где все сверкало и переливалось. Он направился в сторону сердца, а я счел возможным немного его проучить, раз мне выдалась такая возможность. Когда президент проходил мимо меня, я потянул за некоторые рычаги внутри андроида, отвечающие за сокращение мышц, и рука моего сломанного сотрудника резко подалась вверх, заезжая по лицу начальника, от чего очки съехали и свалились на пол, открывая карие теплые глаза с расширенными зрачками и краснотой в белках. Всю ночь гуляли, да, мистер? Не знаю почему, но это взбесило меня еще больше. Налакался алкоголя, наелся каких-нибудь странных препаратов, а потом зажимал тупоголовых разодетых девиц в кабинке клубного туалета. - Прошу прощения, - я поднял его очки и протянул их ему, - Рука сама дрогнула. - Да без проблем, - с глупой улыбочкой произнес он, забирая свои очки, - Ну, думаю, что теперь мне можно перейти к делу, - это он произнес на удивление серьезным тоном, - Мне нужно, чтобы ты сделал это, ты ведь химик, проблем не составит. Все нужные реактивы я готов предоставить, -он протянул мне скомканную бумажку, вынутую из заднего кармана брюк. «Метилендиоксиметамфетамин» - это все, что было там написано. - Простите, но я не занимаюсь такими вещами, - я вернул ему бумажку, - Вы думаете, если заменить одно название другим, то я не пойму, о каком веществе идет речь? Вы же сами сказали, что я химик. - Да ладно, разве трудно тебе сделать парочку экстази? – глупая улыбка снова вернулась на его лицо, он даже подмигнул мне, говоря о наркотиках. Что творится в голове этого нерадивого начальника? Как так можно поступать со своей жизнью? - Не думаю, что это возможно, - я вернулся к ремонту своего андроида, а этот тип все еще стоял на своем месте и пялился на меня, но теперь я заметил в его взгляде какую-то потерянность, - Советую Вам завязать с подобными вещами и начать, наконец, работать так, как полагается президенту большой корпорации, которую Вам оставил Ваш отец, - я немного перегнул палку с нравоучениями, замахнулся моралью на начальника, на мне это впоследствии может плохо сказаться, но уволить меня сейчас будет глупо. Я практически единственный специалист по андроидам и живым тканям такого высокого уровня. - Ага, конечно, - это прозвучало из его уст как-то слишком сухо, лишь бы я отстал. Он отвернулся от меня и прошел к сердцу в проводах, - А оно будет биться? – спросил молодой президент, положив руку на стекло, за которым находился орган. - Да, только дорастет до нужных размеров, - я отвлекся от андроида и посмотрел на своего начальника. Пижон в модной мятой одежде после клуба, явно принимавший наркотики, и теперь стоит там такой, строит из себя не пойми что. Грустный взгляд побитого щенка. Я подошел к нему сзади и слегка навалился на него, прижимая к стеклу своим весом, моя рука легла на его ладонь, которую он все не убирал с сосуда с сердцем. Его лицо в свете голубоватых огней передатчиков и проводов казалось еще красивее. Он меня раздражал. Не знаю чем, своей красотой, беспечностью, глупостью или тем, что в такие моменты он бывает очень мил. Его щеки залил розовый румянец, а тело напряглось под моим весом. Он меня привлекал. Не знаю чем, все той же красотой, наивностью, беззаботностью, неунывающим духом. - Почему Вас так вдруг заинтересовали мои проекты? – спросил я, ближе склоняясь к нему, чтобы легонько коснуться его ушка, спрятанного за вихрами рыжих волос. - Так ведь это я выделил столько средств на этот проект, - негромко произнес он, не отрывая своего щенячьего взгляда от сердца. Он совсем не отпихивает меня, не кричит, что все, что я делаю это грубо и неподобающе для сотрудника. - Вы думаете, у этого сердца есть будущее? – спросил я, одной рукой ненавязчиво приобнимая его за талию и слегка задрав рубашку, скрывающую его спортивный торс. - Конечно, - серьезно ответил президент, пытаясь спрятать свое смущение, опуская голову так, чтобы я не мог рассмотреть его красные щеки, - Я уже вижу, как оно достается какому-нибудь андроиду, живое, настоящее сердце. - А Вы мечтатель. Вживить сердце, состоящее лишь из органики, без единого механизма очень сложная задача. Нужно заставить сердце биться, - моя рука с его талии переместилась на грудь, ладонью я ощущал биение его сердца, с моим прикосновением, оно забилось сильнее, - Это ведь не так легко запустить как человеческий организм. Электрический разряд может испортить тело андроида, а препараты для стимуляции работы сердца даже глупо применять, разве можно таким способом заставить ожить орган, который никогда до этого и не знал, что такое жизнь. - Уверен, у тебя все получится, - негромко произнес президент, смущению не было предела, - Я ведь зарплату не просто так тебе даю. Это твоя работа – создание человека. - Скорее собирание органов, выросших в разных банках и пробирках, как мозаику – моя работа, - я отпустил президента и вернулся к сломанному андроиду. - Звучит это не так круто, - молодой начальник снова нацепил на себя солнцезащитные очки, - Может мне тебе зарплату снизить? Ты как то без энтузиазма относишься к своему делу. Хотя, когда толкал свою речь на презентации, посвященной искусственно выращенному сердцу, весь светился. - Куда уж ниже опускать мой заработок, - спокойно отозвался я, наконец, вернув андроида в рабочее состояние, - Можете мне вовсе не платить, наймите только в мой отдел живых настоящих помощников, а не это сборище металлолома в силиконовой оболочке. Я работаю не за деньги, а за идею. - Металлолом… - повторил за мной президент, нахмурив брови, - Так ты относишься к андроидам? Ты же их создатель! Пока ты такого мнения о своем детище, то так и будешь топтаться на месте, а это искусственно выращенное сердце никогда не забьется! – президент повысил на меня голос, впервые за все время нашего знакомства. - Это дети? – своим резким тоном он разозлил меня, я посмотрел на андроида, который только пришел в себя. В его глазах пробежали строчки загрузки, - Постоянно ломающиеся железяки. Совсем далеки от понятия о человеке, без чувств, без души, - с презрением выпалил я, сказывалась напряженная работа и ночи без сна. Я пытался сделать их более человечными, проводил уймы опытов и экспериментов. Все коту под хвост! Ни один элемент периодической таблицы, ни один гормон, ни одно соединение не зарождало в этих бездушных машинах такой процесс, как чувства. Я бился в закрытую дверь, нет, я бился в крепкую железную стену. - Тупорылая идиотина! Ты меня бесишь! – еще громче закричал президент, махнув рукой и задев колбы с реактивами. Те со звоном полетели на пол и разбились, разливая по полу свое содержимое. Президент схватился за раненную руку, стиснул губы и, несмотря на то, что у него пошла кровь, не взвыл от боли. Он со злостью пнул сосуд с сердцем и вышел из лаборатории.       Я стоял как вкопанный. Это было неожиданное для меня проявление такой агрессии со стороны моего начальника. Раньше он всегда даже мои язвительные шуточки воспринимал с улыбкой на лице, а сейчас внезапно взорвался. Его рану стоило обработать. Я посмотрел на разбившиеся колбы, в основном они были наполнены слабыми органическими кислотами, ничего серьезного. Он больше пострадал от стекла. Тут полно специалистов, кто-нибудь о нем позаботится. И вообще, это я должен был сказать, это он меня бесит. Хотя, сейчас я не ощущал ничего кроме досады.