Синяя борода и солнечный зайчик - 2: До самой луны и обратно

Тео был зол и сосредоточен. Он спустился по Золотой лестнице и почти у самых Бумажных ворот столкнулся с грузчиками в форменной робе, которые несли в дом кабинетный рояль. Похоже, Ванесса решила взяться за него серьезно. И она туда же! А его кто-нибудь спросил, чего он хочет? Ну, вот как в данной ситуации не злиться? У Тео в голове крутилось, как мантра: «Ух, как я зол, как я зол!» Этот Ники творит что хочет! Как ловко он развел его на секс здесь, среди тонких стен, где полно посторонних ушей, которые, конечно, всё слышали: и как кровать скрипела, и как Тео постанывал от восторга, а если кто и не услышал, то уж победный рык альфы, когда он кончил, услышали все! Еще явление Ванессы, как контрольный выстрел в голову! Она, похоже, не знает, что нельзя вламываться в спальню к взрослым людям без предупреждения. И, как заключительный аккорд, эти оставленные альфой отметины! Тео увидел, что все его тело покрывают многочисленные засосы, и он стал пятнистым, как гепард! Хорошо, что коробки с одеждой стояли в комнате. Тео нашел тонкую водолазку, которая закрывала шею. Тео позвонил Филу сразу же, как начал одеваться, и тот сказал что будет его ждать у Пшеничных ворот. Тео натянул джинсы, кеды, а поверх водолазки надел объёмную толстовку с капюшоном и карманом кенгуру. Теперь толстовка спрятала фигуру и, если поднять капюшон, то пряталось и лицо, и коса. Доминик только хмыкнул, когда выйдя из ванной комнаты, увидел как Тео шнурует кеды. Он предупредил, что его будет сопровождать экскурсовод, и Тео желательно вернуться домой к обеду. В ответ Тео молча кивнул, но когда альфа заявил, что сам он собирается поспать до обеда, недовольно хмыкнул и вышел из комнаты. Охрана не выпустила Тео за ворота, пока к нему не подбежал запыхавшийся бета, назвавшийся Гвидо. Когда Тео услышал имя, ему на ум сразу пришел Гвидо д’Ареццо, крупнейший итальянский теоретик музыки, живший в эпоху Средних веков. Бета заявил, что сегодня он будет их экскурсоводом. Фил ждал за воротами. Он одобрил наряд Тео, и нацепил на нос ему большие черные очки, которые сразу стали сползать с носа. Их сопровождали четыре крепких молодца с бульдожьей внешностью. Навстречу им попался мертвецки пьяный Лоренцо. Было очевидно, что молодой альфа возвращался с ночной попойки. Его лицо было перепачкано помадой, и разило от него, как от винной бочки. Увидев Тео, он попытался сфокусировать пьяный взгляд и, что-то пробормотав, качнулся к нему. Хорошо, что один из охранников быстро подхватил его под локоть и ловко потащил его к лестнице Цензоров, подальше от родительских глаз. Под балконом стояла небольшая группа зевак, которые с ожиданием смотрели наверх. Тео стало интересно, что происходит. - Говорят, сегодня утром здесь был концерт, – Гвидо с интересом посмотрел на Тео, - я сам не слышал, но по слухам было очень здорово. Знать бы еще, что было на самом деле? - Да не было никакого концерта, - Тео поправил очки, - просто один дурачок песенку спел от восторга, что солнышко взошло, так что ничего сверхъестественного не произошло. Так, у нас только четыре часа свободного времени, мне надо вернуться к обеду. И, вообще, мне сегодня не удалось ни выспаться, ни позавтракать. Можно мы зайдем и поедим что-нибудь, а то бурчанье моего желудка заглушит любую речь?! Они остановились в уличном кафе на площади Сан Марко, прямо напротив Дворца дожа. Вокруг ходили туристы, иногда до них доносились обрывки их разговоров. Время от времени в них проскальзывали имена Тео и Доминика, отчего Фил хмурился и выглядел обеспокоенным, а Тео пробивало на хи-хи. Официант принес заказанные кофе и пирожные. Гвидо начал свой рассказ о славе и величии Венеции. О зданиях стоящих вокруг, о башне со странными часами, которые показывают все, что только считалось важным в средние века, и о колокольне, именуемой «Хозяином дома», и почему на его пике золотой ангел и, конечно же, о Соборе Святого Марка. Уже был выпит весь кофе, и съедены последние крошки с тарелки, а Гвидо с горящими глазами продолжал свой рассказ. У Тео в тонких кедах стали подмерзать ноги, это заметил Фил и предложил пройтись по окрестностям. Тео пару раз зевнул, и Гвидо осторожно заметил, что Тео, наверное, не выспался из-за того, что спать в старом доме тяжело. - Нет, вообще-то я заснул, как младенец, - отмахнулся Тео, - но меня Белая Дама разбудила, а я спросонья не понял, что она дружелюбное привидение, так бежал, хорошо, что ноги не переломал на этих лестницах! - Умеешь ты находить приключения на свою пятую точку, – восхитился Фил. - И не говори, - согласился омега, - у меня, действительно, не попа, а магнит для приключений. Ни одна зараза спокойно мимо пройти не может, обязательно или пнет, или ущипнет на память. Гвидо сразу рассказал историю о гибели девушки, и о том, как с ней пытались священники сначала бороться, как с нечистью, а потом канонизировать, как святую, особенно после того, как она пыталась предупредить Дожа о пожаре. Правда, замок все равно сгорел. Гвидо знал много занимательных историй и болтал без умолку, пока они гуляли по маленьким улочкам, так что время пролетело незаметно. Фил с сожалением напомнил, что им пора возвращаться, и они повернули обратно к дому. Толпа все так же стояла, ожидая неизвестно чего. Теперь по разговорам зевак выходило, что Тео аккомпанировал чуть ли не полный состав симфонического оркестра. Тео, тихо хихикая, незаметным мышонком просочился в дом. Тео поднимался наверх переодеться, когда услышал голос Доминика. Тот сидел в каминной с двумя братьями, они что-то тихо обсуждали. Пьетро и Джованни не сразу узнали Тео в очках и толстовке. Они видели вчера вечером красивого молодого принца, а сейчас перед ними был обыкновенный тинэйджер в надвинутом на лицо капюшоне. Тео молча взобрался Доминику на колени, и протянул ноги в кедах к огню. Доминик невозмутимо обнял его, и Тео крепко прижался к нему. Он вдохнул полной грудью аромат своего альфы, в животе все затрепетало от воспоминаний о сегодняшнем утре. Он нежно поцеловал Ники, и когда альфа расслабился и заурчал, как кот, Тео ощутимо прикусил его за шею выше воротника и тут же спрыгнул на пол. - Ты что творишь? - Доминик недовольно нахмурился на омегу. - Это тебе за то, что сделал из меня гепарда этим утром! – Тео отогнул воротник водолазки и продемонстрировал всем пару засосов на шее, - мне теперь, что, все время ходить в водолазке? У меня все рубашки с маленьким воротом, а тут такое ожерелье! Вот теперь ты тоже будешь ходить с видимой меткой. Если я пойду на ужин с таким украшением, то и тебе не помешает такое же для симметрии! - Заметь, это уже не в первый раз! - буркнул альфа. По внешнему виду Ники было не понятно, сердится он или веселится, и поэтому Тео решил на всякий случай отбежать подальше. Просить прощения за сделанное зайка не собирался, но с этого альфы станется отлюбить его еще раз исключительно в «воспитательных целях». - А нечего было тогда чужим омегам глазки строить и комплименты говорить! Я же ни к кому не приставал и глазки не строил! - А моему отцу ты глазки не строил, м? - отблеск огня от камина мелькнул в глазах альфы, – не ты его вчера весь вечер домогался? - Ты, что, меня к отцу ревнуешь? – задохнулся от возмущения Тео, – я, я… Да как ты можешь! - А что, скажешь, нет? – Доминик развеселился, увидев, как вспыхнул искренним негодованием зайка, – ты еще тогда, увидев его портрет в галерее, так подвис на несколько минут, а потом не позволил Ванессе убрать его в запасник! Может, ты на него уже тогда запал? Тео от возмущения не знал, что сказать, он, как рыба, открывал и закрывал рот, не находя слов. Братья кусали губы, чтобы не рассмеяться от такого зрелища. - Мне просто было очень интересно посмотреть, каким ты будешь, когда станешь совсем зрелым, – Тео выпалил на одном дыхании, - знаешь, бывают такие люди, которые вначале красивые, а потом становятся такими мерзкими старикашками, поэтому мне хотелось представить, каким ты станешь потом, ну… совсем потом. А твой отец, он оказался таким импозантным мужчиной, что я совсем не против … нууу, я вполне могу подождать того времени, когда и ты станешь таким же, – Тео забрался на колени Доминика и прижался к нему, - еще лет двадцать подожду, пожалуй. - Тебе придется подождать подольше, - Доминик поджимал губы, чтобы не рассмеяться, - лет тридцать, как минимум, - Тео поднял голову и недоуменно уставился на Ники, – отцу вчера исполнилось семьдесят два года. - Ну, хорошо, - Тео прижался, - я подожду, – его посетила одна мысль, и глаза широко раскрылись, - мне тогда будет сорок шесть, ну через тридцать лет. А ты будешь любить такого старого меня? - Обещаю любить тебя любого, – Доминик поцеловал Тео в лоб, как ребенка, а тот только довольно вздохнул. За приоткрытой дверью стоял Чезаре, он довольно улыбался, а после обещания сына тихо отошел от двери и ушел в свои комнаты. - Я опять попался, да? – Тео выбираясь из объятий альфы, - опять ты меня заговорил совсем! А я ведь пришел с тобой поругаться из-за леопардовой шкурки! Гад ты все-таки! Ну, ничего, ничего, я придумаю, как тебе отомстить, и месть моя будет ужасной! - Мальчик мой! – в комнату влетела Ванесса, - что за внешний вид? – Ванесса с возмущением разглядывала одежду Теодора, – привезли рояль для твоих занятий. Сейчас пообедаем и приступим. К голосу нельзя относиться с таким преступным пренебрежением! Это недопустимо! Над связками надо трудиться каждый день! Это кропотливая работа сродни огранке бриллианта! - Да, мама, – Тео обреченно вздохнул, – я видел, что привезли инструмент и поэтому вернулся с прогулки пораньше, сейчас переоденусь и буду в вашем распоряжении после обеда, – Тео вздохнул и показал Ники язык. - Теодору надо хорошо высыпаться и ЛИШНИЕ физические нагрузки ему вредны! - Ванесса прожигала Доминика взглядом. - Угу, извечные три С, - Тео покаянно стоял перед Ванессой, та вопросительно на него посмотрела, - мой учитель по вокалу всегда говорит, что для голоса полезен сон и отдых, а вредны «три С»: стресс, секс и спиногрызы. - Он очень мудрый человек! – Ванесса расцвела от этих слов, - я слышала, что ты сегодня плохо спал! И кто же тебе помешал? – она с укором посмотрела на Доминика. - Белая Дама, - вздохнул Тео. - Ну, ну, - Ванесса моргнула несколько раз, растерявшись, - не надо верить всяким сказкам! - Я бы, может, им и не верил, - Тео опять вздохнул, - но только они верят в меня! Ой, мама, и не говорите, – Тео обреченно махнул рукой, – ладно, я пошел переодеваться, а то опоздаю на обед. - Чудо, а не ребенок! – Ванесса с восторгом смотрела вслед омеге, а затем, переведя гневный взгляд на сына, прошипела, – ты его недостоин! Он ангел, а ты чудовище, впрочем, как все альфы! – Ванесса обвела всех ненавидящим взглядом и, вздернув голову, выплыла из комнаты. - Что это только что было? – Пьетро сидел с потрясенным видом, приоткрыв рот. - Ванесса заботится о ком-то еще, кроме себя любимой? - Джованни с притворным ужасом вцепился в подлокотники кресла, – держитесь крепче, сейчас землетрясение начнется! Она, что, заботится о Теодоре? - Да, – Доминик сидел с каменным лицом, – она бьется за него, как тигрица за детёныша. Не поверите, пришлось дать команду охране, чтобы не подпускали ее к Теодору. Мы переехали в маленький дом, и она каждый день пытается туда прорваться, караулит его возле школы. Она совсем с ума сошла, ведет себя, как сталкер. Лучше бы ненавидела и презирала, как раньше, тогда, по крайней мере, я знал что делать и как себя вести. А вот что делать с ее заботой, просто ума не приложу! Когда Тео мелькнул в коридоре, ведущем в столовую, альфы встали и с тяжелыми думами пошли следом. Тео так и остался в водолазке, он переодел только брюки и обувь, да еще поверх водолазки надел жилет для тепла. За столом, как и вчера, собрались все члены семьи. Жены по-прежнему игнорировали Тео, но теперь он на это не обращал внимания, его больше заботило то, насколько заметен укус на шее у Доминика. Увидев, что очень заметен, он довольно разулыбался. Когда Чезаре подошел к столу, он кинул на Теодора очень заинтересованный взгляд, который сразу увидела Ванесса, и принялась сверлить мужа злобным взглядом. Тео ел с большим аппетитом. После прогулки на свежем воздухе и после скудного завтрака он был готов съесть хоть слона. Ванесса пыталась командовать, чтобы Тео подложили добавки, и при этом следила, чтобы ему не наливали много острой подливки, а десерт с орехами приказала немедленно убрать! Кроме этого, она успевала отпускать язвительные комментарии в сторону невесток из-за того, что те вяло ковырялись в тарелках. Игнорировала альф, фыркала на Лоренцо, от которого несло перегаром, злобно щурилась на мужа. Екатерина сидела безучастно за столом, размышляя о чем-то своем. После обеда Ванесса утащила Тео в комнату с роялем. Там их уже ждал аккомпаниатор, маленький пожилой бета. Ванесса после недолгой распевки предложила разучить новую арию на выбор. Тео выбрал песню Сольвейг из оперы «Пер Гюнт» Грига. Бета сыграл вступление, кивнул Тео и тот запел: Зима пройдет, И весна промелькнет, И весна промелькнет, Увянут все цветы, Снегом их заметет, Снегом их заметет; Ванесса уселась в углу и фанатично горящими глазами уставилась, не мигая, на свое божество, своего Теодора. Ведь это именно ей боги послали этот подарок. Она ни за что не выпустит его из рук и не отдаст на растерзание этим альфам, этим ненасытным животным! Теодор должен принадлежать только ей и музыке! Только с ней она согласна делить его! Теодор выводил все новые и новые рулады. И ты ко мне вернешься – Мне сердце говорит, Мне сердце говорит; Тебе верна останусь, Тобой лишь буду жить, Тобой лишь буду жить. Чистый и ясный голос разносился по гулким и пустым комнатам, отражаясь от лепки потолков и зеркальных полов. Песня настигла Екатерину и полоснула ее ножом по сердцу, она вспомнила, как молоденькой девушкой влюбилась в молодого и красивого альфу, но он отверг ее и выбрал другую. Эта отвергнутая любовь многие годы разъедала ее сердце, капля за каплей превращаясь в жгучую ненависть. Если никогда мы Не встретимся с тобой, То все ж любить я буду Тебя, о милый мой! Тебя, о милый мой! Песня всколыхнула ее чувства, и из глубины души вновь поднялась боль от разбитого сердца. Так давно лелеемая в душе ненависть подкатила к горлу предательской волной, выбивая дыхание и сбивая с ног. Чтобы не упасть, она ухватилась за дверной косяк. Екатерина пыталась не слушать, но ангельский голос вливался в уши сладким ядом, обещая исполнение сокровенной мечты. Ко мне ты вернешься, Полюбишь ты меня. Полюбишь ты меня. Сладкая отрава несбыточных мечтаний! Никогда этого не будет! НИКОГДА! К Екатерине подбежали слуги, они пытались помочь ей, напоить водой и усадить ее на стул, но она только сверкала глазами и отмахивалась от их нелепой помощи. Разве вылечить боль в сердце от отвергнутой любви нелепым каплями? А голос этого демоненка с ангельским лицом полосовал ее сердце, и из него, как гной из раны, вытекала НЕНАВИСТЬ! О, БОЖЕ, КОГДА ЖЕ ОН ЗАМОЛЧИТ? Это невыносимо! Тео с головой погрузился в новую песню, он разбирал с аккомпаниатором, который оказался заслуженным преподавателем из консерватории, все нюансы вокала и они оба получали удовольствие: преподаватель от общения с толковым и заинтересованным учеником, а Тео от преподавания без язвительных упреков. Ему все объясняли и подсказывали, совсем как Доминик с математикой! Тео так увлекся, что не замечал фанатичного блеска в глазах Ванессы, замершей на стуле. И тем более, не догадывался о той боли, которую испытывала Екатерина, поневоле раз за разом вслушиваясь в слова песни.