Дом

Когда в семье Маккормиков рождается еще один ребенок, в их доме становится катастрофически тесно. Стены сдвигаются, и потолок угрожающе нависает над головой. Каждое утро запинаться о разбросанные по всему дому игрушки, наступать на жесткие деревянные кубики, просыпаться по ночам от противного детского плача - Кенни безумно устал. Поэтому однажды утром он просто собирает свои немногочисленные пожитки и переезжает в старый обветшалый дом на самой границе Саус Парка. Это жуткое место с дурной славой, и до сих пор не ясно - заброшен ли дом по-настоящему или у него все же есть хозяин, которого Кенни, впрочем, никогда и не видел. Этот большой дом постоянно издает какие-то жуткие шелестящие звуки: под крышей устрашающе завывает ветер, а между стен копошатся крысы. Старые половицы скрипят, и, если рискнуть пройтись по ним босиком, можно схватить не одну занозу. Кажется, раньше здесь любили собираться готы, потому что все стены на втором этаже исписаны какими-то сакральными знаками и суицидальными, тоскливыми фразочками из песен «Joy Division». В одной из спален весь потолок покрыт россыпью мелких брызг, похожих на засохший вишневый сок. И если попытаться забыть обо всем и задрать голову вверх, начинает казаться, что это вовсе не результат какого-нибудь ритуального жертвоприношения, а причудливое созвездие. Сейчас одна звезда сорвется со своего места и прилетит Маккормику по голове. Сотрясение мозга, кома, смерть - какая жалость. Он стал чаще прогуливать школу, потому что, чтобы хоть как-то себя прокормить, ему приходится трудиться на ближайшей от его дома автомастерской. Его парка насквозь пропахла соляркой, а руки вечно перепачканы в машинном масле. И, кажется, он еще сильнее похудел. Кенни стоит посреди пустой комнаты, в которой из всей мебели только один старый заплатанный матрац, комод с его немногочисленными шмотками, сломанный радиоприемник и небольшой аквариум с плавающей там рыбиной. Вода в нем мутная, потому что наполовину дождевая - он подвинул его как раз к тому месту, где вечно течет с потолка. Кенни стоит в одних джинсах, которые, кажется, одним лишь чудом продолжают держаться на выпирающих тазовых косточках. Он медленно раскачивается на пятках, прогибается в пояснице и выдыхает в потолок густую струю дыма. Крейг подходит сзади и обнимает его за талию. Теплые обветренные ладони скользят по груди и ложатся на живот, подбородок упирается в горячее плечо - удобно и хорошо. Кенни готов простоять так целую вечность, в этом продуваемом всеми ветрами, старом разваливающемся доме, опираясь спиной о чужую, спокойно вздымающуюся грудь. Так вышло, что именно Крейг Такер, а не кто-то из его лучших друзей - Стэн или Кайл, ну, или на худой конец Картман, пришел к нему в нелегкую минуту его жизни. Когда он помирал с голоду, Крейг таскал для него еду из своего дома, а когда зимой Кенни умудрился подхватить воспаление легких - возил его в клинику, покупал лекарства и отпаивал горячим куриным бульоном. Он привык к нему - к его запаху, к этой гнусавой манере говорить, словно его мучает хронический насморк, к дурацкой, раздражающей всех вокруг привычке заканчивать любой спор, просто показав оппоненту средний палец. Кенни всегда нравился Крейг - сильный и независимый. Поэтому, когда все произошло, тот стал ему еще роднее и ближе. Из-за задернутых наглухо штор в комнате тускло, но не настолько темно, чтобы можно было спокойно и без смущения трахаться. Но пиво натощак и наскоро скрученный косяк очень скоро дают о себе знать. Безумно хочется есть и секса - но в холодильнике пусто, как и всегда, поэтому им остается только одно. Руки сами лезут под футболку, дергают ремень. Нетерпеливые и быстрые движения, ноги, путающиеся в джинсах. От Крейга пахнет травой и потом, и этот запах напрочь срывает крышу, заставляет Кенни послушно перевернуться на живот и задержать дыхание. Крейг без промедления входит в него и сразу начинает двигаться - жестко, грубо - так, как ему хочется. Кенни дрожит всем телом и утыкается лицом в матрац. Когда боль понемногу начинает уходить, из его груди вырывается протяжный хриплый стон. Услышав его, Крейг, как по сигналу, начинает двигаться еще быстрее и резче. Он хватает Кенни за шею и грубо вдавливает его лицом в матрац. Представляя себя в этой распластанной позе, Кенни чувствует одновременно и стыд, и наслаждение. Внутри становится запредельно жарко, и сладкая тяжесть внизу живота предвещает о неминуемой развязке. Они кончают почти одновременно. До этого момента Маккормик был уверен, что такие чудеса бывают только в порно. Крейг вскрикивает, его руки дрожат и подгибаются. Он шумно выдыхает и заваливается на Маккормика. Какое-то время они так и лежат - расслабленные и вспотевшие, пытающиеся заново научиться дышать. Крейг перекатывается и валится на спину. Он тянется к куртке и выуживает из кармана пачку красного «Мальборо», уже по привычке доставая из нее сразу две сигареты - себе и Кенни. Маккормик подползает ближе и, устроив голову у Крейга на плече, принимает из его рук уже прикуренную сигарету. - Когда окончим школу, заберу тебя отсюда. - И куда ты меня заберешь - в Диснейленд? - Ну, если захочешь. Такер улыбается, и на его щеке появляется небольшая ямочка. Маккормик не может оторвать глаз от этой улыбки. Она делает его похожим на маленького безобидного мальчика. Кенни не верится, что человек, который умеет так улыбаться, всего пару минут назад самозабвенно вбивал его в матрац. Заставляя выгибаться и громко, совершенно по-блядски стонать. - Крейг, знаешь... Кенни хочет сказать ему, что это совсем необязательно: уезжать куда-то, переезжать в новый город, искать другой дом. Кенни уже нашел свой, и он здесь – рядом с Крейгом. - Что? "Крейг, если бы ты только знал, как много я хочу сказать, но..." - В эту минуту что-то невозможно горячее подкатывает к горлу. Сердце в груди резко сжимается и дышать становится все труднее. Не успев добраться до глаз, мощная горячая волна зашипела у самого сердца разъедающим соленым приливом... Кенни чуть не стонет от этого неожиданного, болезненного ощущения и резко давит вырывающийся наружу хрип. - Что с тобой? - Ничего. Просто я... очень, очень счастлив.