Долина Каменного сна

В этом домике они часто проводили время вдвоем, занимались любовью, разговаривали, делились мечтами и планами. Двадцать три года счастья... А теперь смертью от их семейного гнезда несло за три лиги. Иридаль зажал рот ладонью, опускаясь без сил наземь, в палую листву. Внутри с тихим противным звоном лопались какие-то струны. Не успел. Не принял последний вздох. Хотя что это изменило бы... Иридаль знал, что люди недолговечны. Но не думал, что им с Аланьо будет отпущено так мало времени. Что такое два десятка лет для вечно юных эльфов? И пускай менестрели поют о вечности, которую дает любовь эльфа... Не дает, разве что слегка удалось продлить жизнь любимому. Аланьо был воином, к моменту знакомства места без шрамов не было. И умер так рано из-за своего военного прошлого, не выдержало тело. И эликсиры не помогли, даже знаменитая живая вода. И теперь в груди саднит так, словно это сердце Иридаля не выдержало и лопнуло. Хотя Аланьо и был его сердцем. Про верность эльфов известно всем. Про то, что по-настоящему любят они лишь раз за свою вечность мало кто знает. Он буквально заставил себя встать, пойти домой. Идти было тяжело, глаза застила пелена. И никак не верилось, что все, любимого, родного больше нет. Не обнимет, не возьмет на руки, не станет носить любоваться закатами. И не встретит дома, не улыбнется. Около жилища уже расцветали черные колокольчики. Иридаль прошел, топча хрупкие соцветия, толкнул незапертую дверь. Аланьо лежал на кровати в спальне, прикрыв глаза, обнимая свой наградной меч. Как надгробная статуя. - Вставай, - позвал его Иридаль, кривя губы. На исчезающе короткий миг обожгла безумная надежда - а вдруг все ошиблись, вдруг это просто слишком крепкий сон, который зовут еще "живая смерть". Но нет, усталая безнадежность быстро отвоевала позиции. Аланьо был мертв уже давно, тело успело остыть, а мышцы - закостенеть. Только лицо такое безмятежное, спокойное... Иридаль рвано всхлипнул, сползая на пол возле кровати и прижимаясь лбом к холодной ладони. Это было несправедливо. Так рано. Всего пятьдесят семь лет, люди ведь должны жить дольше. За спиной шелестнуло одеяние, повеяло яблоками - брат пришел. - Иридаль... - узкая ладонь на плече, почти невесомое прикосновение. - Я разделяю твою скорбь, брат. - Почему он меня оставил так рано? - Люди хрупки и недолговечны. Может быть, в следующем перерождении твой Аланьо будет хотя бы перевертышем. - В каком перерождении? Ты все еще веришь в эти сказки про Каменный Сон? Очнись, там всего лишь камни. Долина Каменного Сна, по преданию, хранила спящих эльфов, ждущих перерождения возлюбленных. Но еще никто не видел, чтобы хоть один из камней выпустил наружу эльфа. Немые безгласные камни - и все. Хотя поверье было на удивление стойким, в некоторых учебниках даже сравнивали разные истуканы - мол, пол тысячелетия назад они выглядели по-другому, а вот этого вообще не было, а вот здесь было на три камня больше... - Ириль, это не просто сказки. Это дар Леса. - Да нет ничего там! - взорвался как гномский порох Иридаль. - Нет! Камни крошатся, камни приползают. Не спит там никто! - Ползающих камней не бывает, - эльф обнял брата, прижимая к себе и гладя по волосам, словно в детстве. - Ну же, Ириль, поплачь. Выпусти боль, тебе станет легче. Иридаль даже не рыдал, выл в голос. Да так, что волкодлаки в лесу сочувственно скулили. Фаэлин только сжимал его крепче, надеясь, что после истерики брат выдохнется и не наделает глупостей. Лучше уж каменный сон, чем выжигающая боль и стылое одиночество. Иридаль выдохнул, отстранился: - Надо похоронить его. - Да. Твой человек достоин, чтобы Лес принял его тело. - Я знаю, - голос Иридаля опять опасно задрожал. - Вырасти ему сильное дерево, - Фаэлин сжал плечи брата почти до синяков и отступил. Эту обязанность и право Иридаль не уступит никому. Аланьо почему-то не весил практически ничего, так показалось. Иридаль уложил его тело на поляне и даже не успел ничего произнести, как супруг исчез. А ввысь взметнулся королевский дуб. Эльфа снова затрясло в сухих рыданиях - слезы отчего-то не шли. Дерево зашумело, уронило несколько листьев. Иридаль прижался к стволу на миг, затем отошел. Да, этот дуб не свалит молния, он даст приют под сенью ветвей путнику. Но мужа у Иридаля больше нет, какая теперь разница, что за древо выросло? Брат снова подошел, не касаясь, но словно незримо удерживая. Нельзя... нельзя, чтобы он понял. Чтобы кто-нибудь заподозрил... Не дадут же. - Я хочу побыть один. - Ириль, тебе нельзя сейчас оставаться одному. Твоя боль тебя сожжет. - Я хочу побыть один, - упрямо повторил Иридаль. Эльф только упрямо качнул головой: - Я не буду входить в дом, но останусь поблизости. Иридаль ушел внутрь, запер дверь. Опустился на кровать, уронил лицо на скрещенные руки. От покрывала еще едва уловимо пахло чабрецом - запахом, который всегда сопровождал Аланьо. Душу заволакивало мутной дымкой. Зачем теперь нужна вся вечность, молодость и красота эльфийской расы, если ими нельзя было поделиться с тем, кто был дороже всех в мире? Иридаль даже плакать не мог, лежал и дышал, как загнанный олень. Пальцы стискивали край покрывала. - Прости, Аланьо... Бесшумно соскользнуть на пол. Окутаться дымкой отводящего глаза заклинания, выйти - не через дверь, через распахнутое окно. Они почти никогда не закрывали окна, Аланьо любил свежий воздух, а Иридалю нравился шум леса... И - прочь, прочь от дома, пока не заметил брат, пока не понял, не остановил... Иридаль еще не знал, что делать - то ли нырнуть в реку, то ли свить петлю из своей косы. Сердце одним приказом он остановить не мог, к сожалению. И река... пожалуй, река тоже провальный вариант. Эльфы слишком живучи, чтобы захлебнуться быстро, а агонизирующее тело будет стремиться к поверхности. Да и утонуть эльфу в эльфийской же реке... Абсурд. Только удавиться. В людском лесу, желательно. Иридаль крыл себя последними словами, что не взял нож или хоть яду не раздобыл. В лесу его не изготовишь из трав. С другой стороны, приготовления могли заметить, и тогда вообще никаких шансов не было бы. Мелькнула было мысль о дубе, выросшем из тела Аланьо, но Иридаль ее быстро отогнал. Мало того, что брат рядом бродит, так еще и ветки, чего доброго, обломятся. Поэтому - подальше, туда, где не встретятся соотечественники. Путь лежал как раз через Долину Каменного Сна. Сначала Иридаль хотел было обойти ее по краю - долина и в лучшие времена вызывала неприятный холодок между лопаток, но потом резко сменил направление. Зачем еще куда-то идти? Сюда забредают только такие же несчастные, как он, а они поймут. Камни лежали всюду. Стояли, верней, огромные каменные валуны. Иридаль огляделся, выбрал себе валун причудливых очертаний. Как раз и выступ есть, чтобы косу перекинуть. Земля под ногами дрогнула, мелкие камешки раскатились в стороны. Эльф с трудом удержался от проклятия - и тут покоя нет! - одним движением отсек косу у самого затылка. Камень, на котором он собирался вешаться, пошел трещинами. Но выругаться в голос Иридаль не успел - валун вдруг осыпался ворохом щебенки, освобождая растрепанную эльфийку с безумным взглядом. - Парень, год. - А? - Год какой, говорю? Иридаль моргнул: - Три тысячи семьдесят лет с коронации Владычицы Зарры. - На кой орочий ляд я засыпала на пять лет? - Пять? - Иридаль еще не совсем понимал, что происходит, но что-то в груди шевельнулось. - Или шесть. Плащ дай. Иридаль беспрекословно дал плащ, эльфийка завернулась в него, прикрыв наготу. - А-а... так это правда? Про Каменный сон? - Правда, малыш. Ну ладно, бывай. Пойду свою стерву искать. Еще и ждать, пока вырастет. И женихов гонять. Стерва ж. Иридаль смотрел ей вслед большими круглыми глазами. Если Каменный сон... то и про перерождение правда? - Ах, да, малыш, ты косу-то положи, - обернулась эльфийка уже от границы долины. - Все равно тебя здесь в камень запакует раньше, чем удавишься. - Че... - ноги как-то подозрительно отнялись и не ощущались. Щебень, осыпавшийся с валуна эльфийки, снова собирался в монолит, только уже вокруг новой жертвы? Подопечного? Иридаль снов не видел. Тихая темнота. И никаких мыслей. И времени эльф тоже не ощущал, поэтому ему показалось, что прошло всего пару мгновений с момента, как камень сомкнулся. А в глаза уже бил яркий свет солнца, и Иридаля тащили за руку из камня. Чертова коса, зажатая в ладони, за что-то зацепилась, эльф зажмурился и затряс головой. - Иридаль, ну иди ж сюда, - звал его знакомый голос. - Ал... Аланьо? - глаза распахнулись сразу же. - Но как? Откуда?! Аланьо, непривычно юный, тащил его из камня, смеялся. Иридаль с придушенным воплем повис у него на шее, чуть не кувыркнувшись - ноги от камня освободиться еще не успели. Аланьо, живой, настоящий! Без шрамов даже! А в груди трепещет-звенит поет связь, исчезнувшая после его смерти, больше нет той пустоты из-за которой эльф чуть руки на себя не наложил. - Ириль, твои волосы... - А они отпали. - Отпали? Ириль, да что я, след от твоей любимой кислотки не отличу? Вон, концы все подпалены, - возмутился парень. - Я повеситься хотел. - О, ну ясно, почему некоторых лишние сорок лет в валуне держало, да и сейчас чуть ли не за косу тащить пришлось. - Тебе сорок лет? - взвыл эльф. - Ну да, вчера только совершеннолетие справил... - А оно во сколько? - еще более подозрительно нахмурился Иридаль, не забывая обнимать мужа. - Так в сорок же, - Аланьо чему-то улыбался, и, кажется, планировал прибрать к рукам пыльную растрепанную косу. - Как в сорок? А люди сколько живут? - Люди? Люди лет сто-сто пятьдесят. Но у них совершеннолетие всего одно и раньше, конечно. - А ты кто? - растерялся Иридаль. - А вот не скажу, - Ал все же сцапал косу, и теперь обматывал ею эльфа. - Она не прирастет. - А я не приращиваю, я тебя связываю, чтобы ты не сбежал. Иридаль возмущенно пыхтел: - От мужа? - От страшного, злобного и кровожадного дракона, - Аланьо вроде смеялся, но спеленал на совесть. - Дракона? - Ну да, - Ал позволил зрачку на миг вытянуться вертикальной щелью. - А ты мне снился, лет с пятнадцати. - А ты... А ты умер... Я тоже хотел. - Даже и не думай! - рык получился воистину драконий. Иридаль только засиял. Аланьо ревниво облапил его поверх волосяных пут: - Не боишься? Помню, ты никогда не любил змей... - Но ты не змея, ты дракон. - Ага, большая ящерица с крыльями. Эльф не выдержал, разрыдался от счастья. - Ну, звездный мой, не плачь. Все ведь хорошо. - А ты правда вернулся? Ты больше меня не бросишь? - Ни за что. Утащу в пещеру и спрячу в сокровищницу. - Не надо, - возмутился эльф. - Почему не надо? Ты ж сокровище дракона, самое главное. Посажу тебе дуб в сокровищнице. И буду под этим дубом любить. - Дуб? Ты его выкорчевал, что ли? - Нет, пока не корчевал. А что с дубами не так, ты хочешь яблоню? Или клен? - удивился Аланьо. - Из тебя дуб вырос. - Э, из меня? - еще больше удивился Ал. - Это как? - Лес согласился принять тебя. Глаза новоявленного дракона округлились: - То есть... Ириль, ты так сильно любил меня? Эльф кивнул. - Вообще-то, только любви эльфа для этого недостаточно, - Фаэлин зачем-то уселся на один из валунов в долине. - Лес принимает только достойных. - Аланьо достоин, - встопорщился Иридаль. - Так кто же спорит, - эльф, впервые на памяти Аланьо, улыбнулся так светло. - Только перед рейнджерами все равно извиняться будет, за наглый прорыв границы. Дракон смиренно кивнул. А Иридаль, наконец, поверил, что все взаправду, что Ал действительно живой и настоящий, и вообще - дракон. - Я тебя люблю! - руки были еще спутаны косой, но Ириль все равно умудрился сбить Аланьо с ног, упасть сверху и счастливо чмокнул куда дотянулся. - И я тебя. Полетим далеко-далеко. Фаэлин испарился так же тихо, как и пришел - за брата теперь можно было не волноваться. Хорошо, что легенды про Долину Каменного сна оказались все же правдой.