Тёмные воды

Невыносимый жар сжигает её тело, кажется, что простыни посыпали раскаленными углями. Серафина корчится, сжимает ладонями виски. Боже, пожалуйста, помоги, сделай так, чтобы эта боль прекратилась! — Братик… — стонет она. Зубы стучат так, что даже это короткое слово нельзя промолвить, не прикусив язык. Юнити рядом, он кладёт ей на лоб прохладное, смоченное уксусом полотенце, и боль немного разжимает тиски. Серафина открывает глаза, но все напрасно — она ничего не видит, перед её взглядом лишь ослепляющие круги, винтами вгрызающиеся в мозг. Серафина теряет сознание. Серафина приходит в себя. Её тело ощупывают. Чуткие пальцы доктора трогают её лицо, шею, проверяют что-то подмышками. Кто-то держит её за руку, твердая, сильная ладонь. Отец? Юнити? — Принцесса, без сомнения, умрёт, — доносится до Серафины, но она не понимает, о ком они говорят. Что за принцесса? Какая принцесса? Если кто-то умрёт, она, Серафина, наденет траурное платье и принесет свои соболезнования семье, как всегда… — Вы же доктор, — голос брата прерывается, звучит так, словно он очень далеко. — Вы должны её спасти! — Есть болезни, при которых медицина бессильна. Серафина наконец понимает, о ком они говорят. Она изо всех оставшихся сил сжимает руку Юнити и чувствует, как его вторая ладонь гладит её по волосам. — Держись, сестра. Держись, пожалуйста. Серафина засыпает, держа его за руку. Юнити плачет. Отвернувшись, он вытирает слёзы, и Серафина — её глаза наконец-то начинают видеть — замечает, как он осунулся. — Ты не умрёшь, — шепчет он, заметив, что она проснулась. — Юнити, — просит она, и говорить трудно — слова никак не удаётся протолкнуть сквозь горло. — Приведи Дегеля. Прошу, приведи его. Без него так плохо… Юнити молчит и качает головой, и Серафина чувствует, что из её глаз текут слёзы. Он обещал, что вернётся к ней. Показывал на небо, где раскинулся Северный Крест, и клялся, что вернётся, а пока — Блуград и Серафину будет хранить это созвездие. Он брал её за руку и обещал вернуться раньше, чем она повзрослеет, чем станет из неловкой девчонки красавицей-принцессой, и она поверила… Он не вернулся, сгинул в своем Святилище, и даже земля Блуграда, кажется, забыла его голос. — Если я умру, — шепчет Серафина. Говорить ещё труднее, но она должна сказать это: — Я хочу, чтобы вы оба были рядом. Ты и Дегель. Юнити прячет лицо в ладони и рыдает, как ребёнок, а у неё нет сил подняться и утешить его. Серафине тяжело дышать, грудь сдавило, и каждый вдох дается неимоверными усилиями. Серафина глотает воздух, но его все меньше, и в бреду Серафине кажется, что она тонет. Опускается в воду, такую холодную, что она кажется обжигающей, пытается выплыть и не может. И тёмные воды смыкаются над ней, навсегда похоронив её в морской пучине. — Сестра!.. — Это агония. Господин Юнити, отойдите. Серафина плывет в воде, и та обнимает её, ласково поддерживает, как мать поддерживает своего младенца. Так напугавшие её поначалу тёмные воды оказываются мягкими и нежными, и вдруг приходит странное ощущение — она дома. «Ты хочешь жить дальше, принцесса?» Что-то касается её, что-то невероятно сильное, огромное — но не враждебное, и Серафина тянется к этой сущности, чтобы ещё раз ощутить тепло от её прикосновения. «Вдохни воду, принцесса. Вдохни эту воду, и ты окажешься там, где должна быть». Страх проходит. Серафина больше не слышит голосов брата и врача, не ощущает своего превратившегося в раскаленный камень тела. Она дитя, готовое родиться, она вода, лёгкая и текучая. Сила, тёплая, любящая и ласковая, обнимает её, и Серафина всем своим существом стремится к этой силе. «Стань тем, кто ты есть, принцесса. Стань тем, кем предназначена стать». В её руках оказывается оружие, трезубец. Серафина смотрит на него, понимая, что это оружие принадлежит ей. И, решившись, делает вдох. Сердце Серафины останавливается, но ей не страшно. Она знает — тёмные воды примут её, и она наконец-то займёт свое место.