More perfect

Ханна Гайст. Ханна. Ханна. Ханна. Ханна. Ханна. Неужели только я чувствую в этом имени тысячи пронзающих ветров и тихие трепетания далеких свиристелей? И всю сознательную жизнь я жил с твердым осознанием того, что каждый новый день становлюсь ближе к ней. Незримо, безответно, безвозвратно. В моей голове никогда не было «мы» или «наше». Было лишь «она». Только она одна, без ненужных приставок и нелепых мыслей. Моим сокровищем было то, что я мог быть частицей её, а она – моей. Это было незабываемо. Дико, но незабываемо. Ради чего я согласился испытывать на себе эти вирусы, чтобы затем нелегально продавать их? Очевидно, ведь так? Ради неё. Это еще один шаг стать такой, как она. Или просто сделать её своей полной галлюцинацией. Когда я узнал о её п е р в о й смерти, то единственной мыслью было «не потерять себя». Но мысли далеки от реальности. Я терял себя, вместе со всем – самообладанием, силами жить. Единственное, что оставалось делать – с жутко-прекрасным отвращением есть её плоть. Но в этой идеальной плоти не было её души. И я вновь разваливался на части. Но вновь был связан с ней. И не той загадочной нитью, о которой так часто говорят в романах. Мне оставалось одно. Вирусные галлюцинации переросли в жуткий страх, но тогда я не хотел умирать. «Все выбирают левую сторону. Как будто бы она вас поцеловала. Да, если бы она поцеловала вас, то это было бы с левой стороны». По воле обстоятельств мы были одним существом – не просто поодиночке зараженными в беспамятстве людьми. Но я и не мог поверить в то, что она жива. Ханна. Тихий вдох и выдох, на одной тихой ноте. Её бледные губы, окутанные красной пеленой. И тихий шепот. - Кто вы? - Я Сид Марч. Бледное эфемерное существо. Она даже не знала моего имени. В то время как я каждое мгновение приближался к своей полной биологической индификации её. - Мы встречались в больнице Маерсон… Стон, хрипы в пропитанный алой краской платок. Идеально алой. - Дэв сказала, что вы придете. У вас начались кровотечения? - Кровотечения? - Изо рта… Киваю головой, прокручивая в голове историю своей [её] болезни. - Хорошо. Я не боюсь вида крови, только она скапливается у меня во рту и мне снится, как будто я задыхаюсь. Я почти перестала спать. По фарфоровой щеке катится слеза. И снова кашель, поджидавший меня. Кровь на подушке и размазанная по щеке. Вновь и вновь единственной мыслью было найти а н т и в и р у с. Но нашел я лишь её истинную смерть. И свое излечение. - …Её уже не спасти. Они отдаются болью во все еще зараженных позвонках. Слезы прожигают кожу век. - Мы можем создать нечто новое. Так, чтобы выгода была обоюдной. Как могло показаться, моя выгода все еще заключалась в том, чтобы продавать «пиратские» вирусы звезды. Но лишь я знал, что моя выгода была лишь в том, чтобы быть с ней. Наедине с миром. С миром Ханны Гайст. Тогда я бросил всё – клинику Лукаса, привычную жизнь с апельсиновым соком и протеиновыми сэндвичами. Само совершенство. Она само совершенство. Еще больше попыток обрести себя и вернуть её. Но передо мной лежало лишь её тело. Я чувствовал вкус её крови. Я постоянно повторял о её идеальности, вглядываясь в искаженные наукой черты лица. Но в ней не было её самой. Было лишь тело с новыми вирусами. Вирусами мисс Гайст. Они продавались, крутились в безумной мире, возвращаясь работникам популярной теперь клиники большими деньгами. Тогда я думал, что не готов к смерти. Но это было т о г д а. Ханна, ты само совершенство. «Теперь ты разделишь с ней смерть. А эта связь сильна».

19 июня. Свитзер стрит. Сегодня утром в своей квартире был обнаружен мертвым подающий надежды работник клиники «Vole & Tesser» Сид Марч. Как стало известно, смерть молодого человека наступила от неизвестного вируса скончавшейся Ханны Гайст, разработки которого велись в вышеуказанной клинике.