Slow, Love, Slow

Губы танцуют на коже, захватывая, завлекая, прокладывая себе путь на гладком молочном ландшафте. Язык кружит по ямочкам и изгибам форм, над которыми его владелец временно имеет контроль. Пальцы проворны, словно прорисовывают давно знакомый рисунок, нажимая то тут, то там, аккуратно выводя дорожку, по которой они следуют вверх и возвращаются обратно. Гусиная кожа появляется мгновенно, неконтролируемо, и, не успев до конца исчезнуть, появляется снова. Тихие «я люблю тебя» опрометчиво соскальзывают с губ, неслышные для ушей, владелец которых слишком осторожен в таких высказываниях. Что Чанёлю нужно – это то, что Ифань не собирается отдавать, а то, что Ифань хочет - слишком просто забрать у парня, который готов сделать всё, что угодно, лишь бы почувствовать себя живым хотя бы на несколько мгновений. И обоим наплевать, что эти мгновения давно прошли, выброшенные, словно забытая одежда, что засоряет пол, словно запреты, которые держали обоих парней на расстоянии, пока им было не всё равно. Сначала их тела двигаются в бессвязном движении конечностей, словно ни один из парней не знаком с телом партнёра. Но это забывается, как только они находят баланс, как только начинают двигаться вместе, создавая, как кто-то может предположить, беспорядок из рук, ног, подушек и простыни. Где один кончается, другой начинается. Тихие звуки медленно набирают высоту и громкость, пока их голоса не смешиваются вместе. Чанёлевы «я люблю тебя» превращаются в хрипы, почти задушенные, между его стонами и стонами Ифаня, что стекают с губ в рот Чанёля. Он берёт больше, чем дано, и отдаёт больше, чем то, что нужно, потому что в уголках его слабого сердца, он ждал такой любви. Это не то чтобы любить кого-то, это скорее любовь к тому, чтобы быть с кем-то, к мыслям о ком-то. Чанёлю это нужно, чтобы выжить, это даёт ему цель для существования, а Ифань хочет этого, чтобы отпустить. Жар ночи повышается, а их движения держат медленный, близкий к летаргическому темп. Звуки скатываются с языков мимо чужих губ на кожу в симфонии медленной любви, чувственной любви, что возрастает, возрастает, возрастает. Кульминация их сонета – диссонанс, слишком далека от той сладкой мелодии, что они когда-то напевали. Концовка исчезает не медленно, а резко обрывается, оставляя за собой лишь полую меланхолию. Сквозь опускающуюся тишину Чанёль слышит лишь тикающий звук часов на стене, равномерному ритму которого его сердце пытается соответствовать. Это всё, что составляет ему компанию, так как Ифань собирается, одевается и уходит, не произнеся ни слова. Боль в груди молодого парня замаскирована надеждой и знанием, что Ифань скоро снова вернётся, хотя того же самого, как обычно. Чанёль будет готов, будет ждать, потому что даже если он знает, что, возможно, уже не любит – никто из них, на самом деле – на время, пока они вместе, они могут хотя бы притвориться, что это всё ещё так.