Зверь

Очень необычно ощущать, как собственная внутренняя энергия зверем носится по дому. Занзас не собирался привыкать к этому. В отличие от него, человека с множеством кирпичей в арсенале, способных скрыть его эмоции, у лигра даже шерсть блестела прожигающей истиной. Босс Варии и без того не был человеком привычек, если не считать излюбленных поз в кресле и условный рефлекс удержания стакана пальцами. А все потому, что все, к чему привыкает человек, приводит к неотвратимому расслаблению и ослаблению бдительности. А позволить себе такую роскошь по отношению к собственным чувствам и эмоциями, кои периодически выставлял напоказ своенравный зверь, Занзас не мог. Тогда почему же он выпускал его даже вне заданий? Ответ на сей вопрос явно не хранился на дне стакана, потому что будь оно так, Занзас бы его давно узнал. В шестой… или седьмой раз. Босс задумчиво поглядел на граненное стекло в руках и не раздумывая кинул его в голову, сидящему неподалеку Суперби. В шестой или седьмой раз. - Вррррррррррой! Твою мать!!! – раздалось снова. В шестой или седьмой раз. – Тупой босс!!! Агрессивный взгляд в тот самый неизвестный раз и ровные отточенный движения… Плевать в который раз, Занзас готов был на них смотреть бесконечно. Он даже не задумывался о том, что выдает свое восхищение тотальным игнорированием движения, которым Скуалло поставил перед ним вновь полный стакан на стол. Только вот от внимания капитана подобное не скрылось, и он замер на несколько мгновений до того, как вернутся к чтению книги в своем кресле. Мгновение пронзающей сразу все чувства тишины. Всего одно моргание, половина вздоха, но они делают весь день. Мгновение, когда ты понимаешь, что рядом с тобой особенный человек и все выводы, все чувства, вся химия, что он в тебе генерирует, сваливаются на тебя и затопляют. Занзас удовлетворенно откинулся обратно в кресло, сидя на веранде резиденции и поднося стакан к губам. Редкий недолгий отдых ему нравился, пусть он никогда в жизни не подал бы виду. В отличие от Бесты, который катался по траве прямо перед глазами Скуало. Последний, конечно, был увлечен чтивом сомнительного характера, но не настолько, чтобы не заметить, что зверь, до сих пор отлично занимавшийся самим собой, обратил на него внимание. Мог ли Занзас осуждать Бесту за желание получить что-либо от Суперби? Не мог. Сам того хотел. Возможно, чаще, чем осознавал. Лигр принялся ходить вокруг Скуало и тереться боками о его ноги. Босс мог только догадываться насколько это щекотно или приятно, потому что в летний жаркий итальянский денек на улице можно было находиться только в шортах. Самые стойкие могли позволить себе еще и майку, но не всегда. Занзас наблюдал за тем, как капитан усердно делает вид, что ему все нипочем, но это длилось не долго. Лигр был очень настойчив, а иначе и быть не могло, он ведь был воплощением силы Занзаса. Этот зверь проецировал его эмоции и ощущения в пространство. Он реагировал на его настроение так, будто был полноценной его частью. И это было самым потрясающим. Однако сравнить его с третьей ногой или рукой было невозможно. Части тела подчиняются разуму. Беста же не подчинялся так, как хозяину повинуются пальцы на руках или ногах. Казалось бы, раз это настолько уникальная часть его существа, почему бы ей не обладать какими-то кардинальными отличиями, которые бы приносили хозяину лишь пользу?.. Но не тут-то было… Отсутствие повиновения и практически полное выполнение функции чего-то исконно его, личного. Босс едва заметно вздрогнул, когда пальцы Суперби коснулись макушки Бесты. И так каждый раз. Занзаса чуть ли не током пробивало, когда патлатый идиот начинал почесывать лигра. И это было бы совсем не так, как если бы Скуало погладил босса собственной персоной по голове, хотя со стопроцентной уверенностью Занзас не мог утверждать: капитан не смел так к нему прикасаться, по крайней мере, пока. И вот он продолжал… А по коже Занзаса бегали мурашки. Он прикрывал жестокие кровавые глаза, что с горячим напряжением буравили плечи изверга, который доставлял ему столько удовольствия. Босс не знал, в курсе ли капитан, что творит. Но оно к лучшему. Потому что Занзасу хотелось это ощущать, но он не позволил бы ему это делать, если бы Скуало понимал, каковы последствия его прикосновений. Вот такое идиотическое противоречие заставляло его продолжать следить за ним. Он переставал пить в такие моменты, потому что не мог. Ему и вдыхать не хотелось. Чувство, как к твоей энергии прикасается кто-то, чьи руки настолько сильны и спокойны, не могло ни с чем сравниться. Это не было простым возбуждением. Он будто спал без дремы, будто насыщался без пищи. Интенсивное полуденное солнце. Легкий, но напористый ветерок. Чистый неразбавленный виски. Бельфегор, спящий под столом. Луссурия, гремящий посудой в резиденции. Отсутствие признаков жизни Леви по близости. Маммон, попивающий чай. Фран, наколдовавший себе неподалеку целую песочницу… Эти тонкие смертоносные пальцы пронзающие наслаждением всю его суть. Если он и мог опьянеть, то только не от очередного стакана виски. А если бы он задавал тот вопрос, то не искал ответа. Все ведь так просто… Даже если бы он пожелал не выпускать лигра на свободу, когда ему вздумается, зверь все равно бы вырвался.