Серебряный саксофон

Старое село наше было. Всякие поверья здесь ходили, то ведьмы, то черти, то ещё какие твари чудились людям. А чего бы им и не чудиться. Скучно жить старикам в глухом селе. Я среди них чувствовала себя лишней. В местной школе училось 100 детей, в моём десятом классе целых 7 человек. Впрочем, я считала это место помойной ямой. Здесь не было перспектив, да что там эти люди не очень верили в существование интернета. Мне твердили, что карьера – это не женское дело и учили, что горбатится на огороде это то, что мне подходит. Но ребенком я была болезненным, проводить часа под палящим солнцем мне строго-настрого запретил врач (только, видимо, всем было наплевать). В очередную зимнюю ночь старики сидели в комнате, поминали моих родителей. Я вовсе не помню их, но раз в год собираются всем селом и пьют водку. Честно говоря, это всего лишь повод, я давно не хожу на такие мероприятия. Но в ту ночь я сидела не далеко от стола и, уже привычно, отмалчивалась, читала, как сегодня помню "Ночь перед рождеством" Гоголя. Дед рассказывал старую байку. Как мои родители глубокой, безлунной ночью ехали на новеньком мерседесе, тогда окончательно развалился союз, можно было тратить всё, что наворовали за советское время. Как перед ними явилась девушка в белом одеянии. Они свернули в кювет, чтоб не сбить несчастную. На следующий день нашли пустой мерседес, только на заднем сидении лежал маленький плачущий ребёнок. Это была я. Но рассказ этот чистой воды выдумка. А село верило, почему бы и не верить. - Да чёрт это был!- заговорила какая-то старуха. - Точно,- отозвалась другая,- демон! Все охнули и перекрестились. Я налила чашку чая и вышла на улицу. Декабрь радовал белизной снега. Ночь была тёмной, а луна краснела над селом. В этот день она часто такого жуткого оттенка. Но мне нравится. Я любовалась, как услышала чарующую музыку, что звучала из-за калитки. Осторожно приоткрыв её, я вышла из двора. Высокий длинноволосый парень стоял на дороге и играл на саксофоне какую-то старенькую джазовую мелодию. Но, только завидев меня, он убрал инструмент. - Чего забыл ребёнок в декабрьский мороз на улице? Выгнали тебя или сама сбежала?- нежным, будто волшебным голосом спросил тот. - Да нет, просто вышла воздухом подышать, чаю попить. А кто вы? - Видимо тот, кого ты ищешь. - А кого же я, по-вашему, ищу? - Меня.- он взял мою руку и, как в старые времена поцеловал её. Губы были холодные как у мертвеца, да и глаза стеклянные, человек смотрел сквозь меня, не мог сфокусировать взгляд. - вы слепы? - спросила я. - я нем.- сказал мужчина и я заметила, что уста его и впрямь не двигались. Мне стало страшно. Вдруг мой дед выбежал из дома и позвал меня, я на секунду отвлеклась на него и незнакомец исчез. Странная была встреча, пусть и было страшно, но он был так интересен и загадочен. Я видела его ещё несколько раз на той же неделе. Он так же играл на своём серебряном саксофоне, но я не успевала подойти, как он исчезал, что-то заставляло меня отвлечься, и он снова пропадал. В тот день луна снова краснела над селом. Старики уехали на три дня в город, мне было наплевать - куда и зачем, две ночи я могла заниматься тем, чем хотела. Это были уже каникулы, преддверье католического рождества. Я вышла на улицу с чаем, вслушиваясь в звуки ночи. Видимо надеясь услышат ту самую, чарующую джазовую мелодию загадочное звучание того серебряного саксофона. Но сколько бы я не ждала, он не появлялся. Стараясь не отчаиваться, не заметила, как в моих руках остыл чай. В доме зазвонил телефон, я дрогнула от неожиданности, но вернулась домой. Звонила бабушка, она рассказала, что всё у них хорошо и пожелала спокойной ночи, надеясь, что я уже спать ложусь. Я обернулась к комнате и выронила телефон из рук. В кресле седел мой длинноволосый незнакомец. Рядом стоял чехол от саксофона. - Я напугал тебя, дитя? Прости, ты много времени провела на улице, а я дожидался тебя здесь.- произнёс тот и встал с кресла, почтительно поклонился. Только тогда я заметила, что он опирался на трость, хотя даже не опирался, он просто держал её в руке, словно аристократы конца девятнадцатого века. В другой руке был цилиндр. Да, и фиолетовый камзол был явно не из того столетия. Я твёрдо не хотела верить во всякую мистику, но этому не было никакого иного объяснения. - Я знаю, я знаю.- тихо проговорила и подошла к нему,- я всё знаю. Вы - актёр, вы просто являетесь ко мне в вашем сценическом образе, верно? - Ни в коем случае,- спокойно заметил человек, его уста, по-прежнему, не шевелились. - А кто же тогда? Ручка входной двери нажалась. И в квартиру вбежал сосед. Я оглянулась на входную дверь. Запыханый старик облокотился на стену и держался за сердце. Обернувшись, я увидела, что незнакомец исчез, только саксофон остался стоять около кресла. - Соседка!..- начал тот,- туши свет, и в доме, и во дворе, сегодня же чёрт по селу ходит. - Ступайте домой, дед Олег, не ходит никакой чёрт. Пора бы перестать поддаваться суевериям, мы живём не в том веке, когда можно верить в подобную чушь. - Ты что, соседка, - он собственноручно нажал на рубильник.- Ты не шути так. Жизнь-то дороже. Начиталась своих умных книжек, тем более ты! И так много чёрт в твою жизнь вмешался. - Хорошо, дед Олег, ступайте к себе, а то и вас чёрт поймает.- Я наиграно посмотрела на него и открыла дверь. - Скорее, свет обещаю не включать. С горем пополам я вытолкала соседа из дома и зажгла свечу. До полуночи незнакомец таки не явился, я долго не решалась открыть чехол, но оглянувшись, всё же взяла его в руки и уселась посреди комнаты на ковре. Я открыла чехол, в нем лежал только саксофон. Руки скользнули по изгибу, он казался идеальным. Пусть и не умела играть, да и с духовыми не была близко знакома, я взяла его в руки, они зачесались собрать инструмент, в теории я знала, как это сделать. Но только мои губы коснулись трости, как прогремел его голос, он был не такой как раньше, спокойный и добродушный, он был жесток и устрашал:- зря, зря, зря… зря ты это сделала. Ты ведь знаешь это чувство, когда кто-то касается твоего инструмента?.. Он говорил непонятно откуда. Не в доме, ни на улице, словно где-то изнутри он шептал внутри меня, но этот шепот срывался на крик. Словно гром он прозвучал и всё затихло. - Эй, покажитесь, где вы. - Ты знаешь, где я. - Нет. - Да!- снова громом раздался его голос. Крышка моего пианино открылась и одна, за одной начали нажиматься клавиши, начиная от низких тонов к высоким. Сердце сжалось, ведь его около инструмента не было. - Эй, где вы, мне страшно. Он не отзывался, я только слышала, как нота за нотой пианино выходит из строя. - Я… я ведь еще ничего не сделала. Покажитесь! Холод окутал мои ноги и руки, словно их окунули в ледяную воду. Постепенно всё начало холодеть и сознание помутилось. *** Я пришла в себя в старом доме на окраине села. Ребята часто проводи здесь, так называемые, «проверки смелости». Провести ночь в этом доме – подвиг, для любого школьника. - Эй, есть здесь кто? Отзовитесь. Я говорила тихо, но из-за кромешной тишины и эха, голос звучал громко и отчётливо. - Нечего шуметь, рассвет на дворе, вдруг кто-то услышит.- шептал незнакомец. Он стоял за моей спиной, всё так же держа в руке трость и цилиндр. Взгляд всё так же был рассеян. Он смотрел прямо перед собой, хотя я сидела на земле. - Теперь ты моя пленница. Как в твоих любимых сказках, тебе нужно ждать принца, который спасёт тебя от злого волшебника.- тихо, с усмешкой говорил человек. В моей голове звучали только вопросы. Задавать которые, я не хотела или не решалась. - Что вы со мной сделаете?- только вырвалось у меня. - Ты, кажется, играешь на пианино.- Он указал рукой на пильный рояль в конце комнаты.- Сыграем дуэтом, если мне понравиться, я оставлю тебе жизнь, как тебе уговор? - А если не понравиться?- я робко переспросила, поднимаясь с земли. - Смерть.- улыбался мужчина. Если бы тогда я могла отказаться, я бы отказалась, но он настаивал. Весь день он не выпускал меня из небольшого помещения, а всю ночь я играла для него на том старом рояле. Сначала было страшно, но этот инструмент был волшебно прекрасен. Старые, затёртые трещины указывали на возраст инструмента, но настроен он был идеально. Каждая нота звучала чисто, без капли фальши. Пальцы словно сами скользили по клавишам, они срывали всё новые и новые мотивы. Я создавала их по ходу дела, подыгрывая так же сладко звучащему саксофону. Сидя за ним, не хотелось ни есть, ни пить, ни отвлекаться. Вся ночь напролёт была покрыта музыкой, мне хотелось, что бы это длилось вечно, но утро всё же наступило. За окном кукарекали домашние петухи и начинали шевелиться люди. Он оборвал мелодию на половине и пронзительно уставился на меня. - Беги.- быстро сказал тот и дверь распахнулась пропуская внутрь лучи света. - Можно я вернусь сюда завтра ночью? Я хочу играть с вами. - Беги… беги… беги…- шептал мужчина, словно в бреду.- не возвращайся, этот инструмент заберет твою душу. Ты станешь одержимой, беги, умоляю, беги.- продолжал тот. - тогда вы вернитесь ко мне, ночью… - беги… дитя, беги.- шептал тот, он словно не только не видел меня, но и не слышал. Мне ничего не осталось, как послушаться. Голос звучал громко и сильно, словно приказ. Руки мои дрогнули, я захлопнула рояль и убежала прочь. *** - Это бессмысленно.- рассказывала моя преподаватель по пианино бабушке с дедушкой.- У неё совершенно нет таланта к игре на пианино, может вам лучше выбрать другой инструмент, например гитару или скрипку. Она периодически поправляла седые кучери и очки. Старики в ответ только качали головами. - А может вы, не в состоянии обуздать мой талант. Может вы, на самом деле бесталанная! - я забрала ноты и поспешила на улицу. Сельская музыкальная школа, а ведут себя как консерватория, будто у них так много людей, которые согласны платить за обучение. Она уже говорила, что у меня нет задатков, но я хотела. Хотела и играла. Я любила играть, никто бы не смог мне запретить. Весь тот вечер я сидела в своей комнате, за пианино. Я пыталась вспомнить хоть один аккорд, что наигрывала в ту ночь. Но, как назло, ничего не могла сыграть снова. Мне нужен был тот саксофон, которому я аккомпанировала или, может, та атмосфера. Тихая, декабрьская ночь накрыла наше село, я так хотела, доказать себе, что я умею играть, а эта дура старая просто не может признать мой талант. Я затаила злобу, мне всё хотелось сбежать к тому дому, на окраине, к тому старому роялю. Но бабушка, как назло, не спала. Наутро пришло страшное известие: моя преподователь умерла ночью в своей постели, сказали от разрыва сердца, что-то до смерти напугало бедную женщину. В тот же день её и похоронили. Я шла за гробом и думала: что же могло произойти такого страшного? А по селу, ясное дело, уже ходили слухи. И что чёрт её забрал, и что колдун за душой ночью подходил, да напугал бедняжку. - А ведь такая молодая была.- говорили старушки. - Да, всего 65 лет. Я не любила эту женщину, она меня порядком раздражала, но о покойниках либо хорошо, либо ничего. Поэтому я отмалчивалась. Ну и, конечно, закрывала глаза, на молву. Ну, какой чёрт, какой колдун, что за чушь старческая? Я была погружена в свои мысли, как ко мне подошел её внук – Миша. Завидный парень в деревне. Хотя завидный он, видимо, потому, что единственный, чья мама была директором школы. - Помнишь, я сидел на твоём уроке.- заговорил тот.- Так вот я о чём, может, погуляем как-то? - А ты циник. Устраивать свою личную жизнь на похоронах родной бабушки.- я безразлично поправляла сиреневый букет пластмассовых роз. - То есть это значит «нет»? - Как ты хорошо меня понял. Это означает «никогда» и «только не с тобой».- я снисходительно улыбнулась и отвернулась в другую сторону. - Просто, что бы ты знала: ты и правда ужасно играешь.- злобно сказал парень и поспешил убраться. «Да что вы все сговорились или что?»- мелькнуло в моей голове. Вдруг, от начала процессии послышались женские крики: - Мишеньке, Мишениньке плохо!!! Через час врачи констатировали смерть Миши. *** Прошло три дня. Я, всё еще, отказывалась верить во всякую мистическую связь этих смертей, но к пианино и не прикасалась. Я хотела играть, но боялась. Уж не знаю чего, но боялась. Новый год я отмечала с друзьями, ну, если можно эту свору так назвать. Сидели в сельском клубе с моей бабушкой, которая дала слово, что не позволит нам напиться в хлам и моим дедушкой, который в тихую наливал всем желающим. Меня попросили к пианино, повеселить их, чтобы не смотреть голубой огонёк. Я просто не могла согласиться, я твёрдо решила не играть более на публику, ибо, счастья мне это уж явно не принесет. - Да ладно вам, помните, еще Елизавета Сергевна говорила, - начал один,- без-дар-ность. – по слогам произнёс тот кривляя покойную преподавательницу,- «жалкая, глупая девчонка, она думает, что умеет играть лучше меня.» отстаньте от неё, может, и правда играть не умеет. - Не… не говори этого. Плохо закончиться.- я проговорила это, как из телевизора прозвучал противный голос Галкина поздравляющий нас с новым годом. - Ну вот, ты заставляешь нас смотреть этот бред. Ты огорчаешь нас, пианистка. А может ты правда, играть не умеешь?- начала другая. - Да точно, не умеет она, просто зря пять лет отучилась. - Недаром её выгнали. Все как один принялись меня оскорблять. Я растерялась, не зная, что и говорить, как заставить их молчать. Слезы заискрились в глазах, я сорвалась и выбежала прочь из клуба. Мне некуда было идти, и я решилась, наконец, вернуться в дом на окраине. Там было, как и прежде: холодно и зябко. Всё покрыто слоем пыли и грязи, на рояле лежало покрывало, такое чувство, что оно лежало там целый год, а не неделю. Но я сняла его и открыла крышку, ноты снова зазвучали под моими пальцами. Новые, но такие же как и раньше, прекрасные аккорды, я не пыталась их запомнить, а, уж тем более, записать, это было вдохновение, оно не терпело отлагательств, я начала играть просто чувствуя себя в этой музыке. Звук за звуком, не разбирая тональностей и длительностей. Секунда, терция, кварта, квинта… мне было наплевать, что звучит под моими пальцами. Мне просто нравился тот безумный мотив. Вдруг за спиной я услышала знакомую джазовую мелодию саксофона. Он появился и моей душе, более, не было покоя, я подстроилась, что бы аккомпанировать. Он стал рядом и в кромешной тишине, я видела, лишь то, как он перебирал пальцами, как поднимались клапаны, преломляя свет декабрьской луны. Мы играли всю ночь напролёт и только когда первые петухи прокукарекали, его руки соскользнули с саксофона. - Ты зачем пришла?- строго проговорил тот. - За ответом. Как связаны смерти жителей моего села с тем, что они назвали меня бездарностью? - Хочешь правды – вернись в клуб. Тебе её расскажут. Он ушел так же загадочно, как и явился. Я не успела заметить, будто он растворился, будто его и не было там. Но я, всё же, пошла в клуб. *** Зимой в семь утра как-то еще темно и туманно было в нашем селе. Я пробиралась через сугробы как заметила, что клуб окружен желтой лентой, а неподалёку стояли три белых, милицейских «бобика». - Что здесь произошло?- я растерянно оглядывала дом. Стёкла были выбиты, а стены вокруг обгоревшие. - Со слов единственного выжившего: почувствовали запах газа, потом потух свет, что бы что-то разглядеть подожгли спичку, ну и… взрыв.- как-то спокойно говорил участковый. - Вот тебе и ответ.- я тихонько прошептала садясь на землю. - Да, вечером сорок человек – утром сорок обгоревших трупов. Отметили новый год, как говориться. Я опешила, молча вглядываясь в пустые окна. Не разбирая дороги, я спешила вернуться в дом. Он стоял там, держа в руках чехол от саксофона. - Решайся, ты остаёшься в этом мире или идёшь со мной? - А куда с тобой-то? - Туда, где можно будет играть круглыми сутками и никто не осудит, если что-то не получится. Там ты никогда не захочешь бросить. Мы будем играть вместе столько, сколько душе угодно.- он стал предо мною на одно колено и коснулся губами руки, - решайся. И я решилась.