Рассвет

Выбеленный кубик сахара лениво вбирает в себя темную жидкость кофе. Мягчает, крошится, под напряженными пальцами, оставляя влажные побуревшие песчинки на коже. За окном еще не начало светать, густые сумерки плотно окутали застывшую комнату. Все замерло. Я всегда любил утро. Его удивительные метаморфозы, когда, как будто, все вокруг из неподвижного, мертвого, превращается, перерождается в нечто излучающее жизнь. Медленно, почти неуловимо. Вот небо начинает несмело оживать. Почти неразличимо, но я вижу, как длинные тяжелые, будто мертвые, шторы неслышно вздрогнули. Как холодные пальцы, нервно сократившиеся после долгой неподвижности у выходящего из комы. Я весь во внимании. Я растворяюсь в этом густом, медленно тающем оцепенении. Уже через полчаса я слышу сонливое дыхание просыпающегося белого журнального столика. Он неуверенно прислушивается к шагам нового дня, позволяя раннему темно-синему отблеску неба пробежаться по своей гладкой поверхности. Я слышу первые ноты. Нервные покалывания проходят по кончикам пальцев, поднимаясь до плеч и зарываясь куда-то в низ живота. Мелодия крепчает с каждой минутой, усложняясь, преображаясь. "Светает..." Я всегда любил утро. В детстве после ночных кошмаров я редко мог вновь уснуть. Тело цепенело, к холодной коже неприятно липло влажное одеяло. Мне оставалось только ждать. И не нужно было увидеть лучи солнца, чтобы успокоиться. Меня успокаивали птицы. Их тихое, но звонкое пение отгоняло все страхи и я мгновенно проваливался в безмятежный сон. Казалось бы, почему птицы? Они не могут защитить от кошмаров, они слабые, хрупкие создания, летающие слишком далеко от испуганного ребенка. Но они живые. Такие живые, что уверенно освещают темноту непроглядной ночи, отгоняя прочь всех ее бесов, очищая, успокаивая. Излечивая. Да, утро очищает. Может, поэтому я так сильно нуждаюсь в этом? Я всегда любил утро. А ты совсем как утро. То несмелое, самое первое, наступающее. И имя у тебя под стать. Ты меня удивляешь собой. Ты словно синоним чистоты, метафора для слова "рассвет". Воплощение. Я делаю первый глоток уже остывшего напитка. Сахар не размешан, но я все равно чувствую слабый сладковатый привкус. Ты любишь кофе. У этого оттенок кислый, оставляющий после себя неприятную горечь на языке. Противно остывший. Тошнотворный. Я глубоко вдыхаю и медленно выдыхаю, ставя кружку на подлокотник дивана. Как ты его чувствуешь? Он для тебя сладкий? Похож на шоколад или отдает жаренными орехами? Или тебя привлекает эта его горечь, оставляющая на языке свой след еще очень долгое время? Я бы хотел понять и почувствовать, как это чувствуешь ты. Я бы хотел побыть тобой хоть ненадолго, влезть тебе под кожу, окунуться в твой разум, слиться с тобой. Хоть ненадолго. А лучше навсегда, но об этом лучше не думать. Первый луч несмелого солнца касается потолка, краем задевая стену. Комната теплеет, отогреваясь от холода ночи. Тихо-тихо, зову тебя шепотом. Твое имя на букву Л, проходится теплым ветром по слуху, мягко перекатывается на языке, отдается приятными пульсирующими волнами внутри. Твое имя на букву Л всегда фоном раздается в моем сознании, как музыка в фильмах или шум города на улицах. Я уже редко обращаю на это внимание. Твое имя на букву Л уже давно отпечатано меня в мозгу, выжжено на каждой косточке, замешано в крови. Иногда люди кажутся сложнее, чем они на самом деле есть, чаще - проще, чем они есть. В пример сгожусь и я. Вряд ли кто-то может подозревать за мной особо сильные переживания, правда? Даже и я вряд ли подозревал бы. Ты - другое дело. Ты такой, каким кажешься, такой, каким хочется тебя видеть. Иногда смешно от такой прозрачности, иногда - страшно. Иногда - тошно. Я мазахистисчно люблю, когда ты не смотришь на меня. Когда разглядываешь что-то, когда слушаешь кого-то. Мне нравится заставлять себя отвернуться, когда хочется посмотреть на тебя, нравится кожей чувствовать твое появление, но не поворачиваться, чтобы удостовериться. И вот сейчас, мне нравится сидеть здесь неподвижно, никуда не торопиться, хотя через два с половиной часа у меня самолет в Пекин. Самолет, который унесет меня к тебе. В этот раз мы не виделись особенно долго, две с половиной недели, поэтому болезненно-мучительное оттягивание встречи доставляет мне еще больше иррационального удовольствия. - Одевайся уже, через 30 минут выезжаем. В приоткрытую дверь заглядывает менеджер, окидывает меня внимательным взглядом, понимающе хмыкает и снова исчезает. Я потягиваюсь и встаю, разминая ноги. Ну что ж. Полетели. *** На часах 22:46. Я напряжен и безумно взволнован. С минуты на минуту должен зазвонить телефон. Совсем скоро, еще чуть-чуть. Я полностью готов, даже обут, шарф повязал. Я глупо улыбаюсь, опуская голову, вспоминая твое "Привет! Я думал, что не дождусь...Черт, я так нервничаю, не могу усидеть на месте. С утра разбил кружку, пролил на себя кофе, потом упал на лестнице, приложился бедром... Думаю, к ночи я себе сломаю что-нибудь. Ох, приезжайте уже скорее... Ты приезжай. Я очень жду." Я тоже очень жду, кажется еще немного и меня разорвет от мандража. Сердце стучит как сумасшедшее и я глубоко вздыхаю, стараясь привести пульс в порядок, хоть немного успокоиться. В руке резко вибрирует. Внутренности ухают куда-то вниз, затем стремительно взлетают к горлу, грозясь вовсе покинуть мое тело. Какое там успокоиться, когда новая порция адреналина вгрызается в кровь, кожа покрывается мурашками, а руки предательски дрожат. С третьего раза удается принять вызов. Я спешно подношу трубку к уху, шумно выдыхаю в динамик, не в силах сказать даже "алло". - Выходи. Гудки. Большего мне не надо, я срываюсь с комода в прихожей нашего номера, на котором сидел все это время, тяну на себя дверь и спешно иду к черновой лестнице. Да, все знают, куда я сегодня пойду, мемберы, близкая часть стаффа тоже в курсе. Но вот подозрительных фото от особенно пронырливых фанатов лучше избежать, поэтому парадный выход для меня заказан. Сбегаю по бесконечным ступеням, перепрыгивая через две, заворачиваю, проникая в нужные двери. Я изучил план гостиницы, это уже вошло в привычку. Последняя дверь. Я достаю из кармана толстый ключик с красной лентой. Да, у меня уже все отработано. Спустя пару мгновений вступаю в холодный ночной воздух, вдыхая пекинский отравленный кислород до самого дна судорожно сокращающихся легких. Осматриваюсь, выискивая знакомую машину. "Где ты? Где?" Эта мысль пульсирует в мозгу раскаленным нервом, сжигая, вытесняя другие, более членораздельные. Кручу головой из стороны в сторону, пока не запинаюсь взглядом о скрытую в темной улочке маленькую бмв. "Это ты?" Мысленно повторяю, неуверенно делая шаг навстречу. Пустые глазницы фар машины на мгновение зажигаются холодным беловатым светом и снова гаснут. "Ты. Ты." Стараюсь не бежать, с каждой секундой двигаясь все быстрее, останавливаюсь, не дойдя до цели двух шагов. Да, привет, моя самая идиотская слабость. Я так хочу увидеть тебя, что не могу отказать себе в удовольствии мгновение помедлить, помучаться еще чуть-чуть. Глубоко вдыхаю в последний раз, преодолеваю оставшееся расстояние за один широкий шаг и дергаю холодную влажную ручку дверцы заднего сидения на себя. *** Ты, оказывается, в мазахистичных наслаждениях разбираешься не хуже меня, я бы сказал даже, что меня ты переплюнул. Я еду наедине с водителем, который только поздоровался со мной на китайском и удостоверился в том, что перед ним именно тот человек, которого он должен везти. Да, а тебя нет. Это первый раз, когда ты не приехал за мной, первый раз ты самовольно растягиваешь время нашей разлуки. Я тихо усмехаюсь. Нашел, что у меня перенять. Достаю из кармана телефон и наушники. Уж не думал, что сегодня они мне понадобятся, но надо же как-то убить время. Ехать нам минут 40, не меньше, это я еще в прошлые прилеты уяснил. Хотя, в прошлые прилеты это время удачно скрашивало твое присутствие... Снова усмехаюсь, на этот раз немного рассеянно. Пальцы защелкивают штекер в гнезде телефона, легкие черные капельки надежно помещаются в ушах. Тишина. Слышу только ускоренный бег своего сердца. Бум-бум-бум-бум. Эй, куда ты так спешишь? Кладу свободную ладонь на грудь, ощущая торопливые пульсации. Горячо. Так горячо, что, кажется, кофта под незастегнутым пальто давно должна была воспламениться. Кожа должна была покрыться ярко-красными, с белесыми стеночками волдырями, сочащимися прозрачной сукровицей, должна была оплавиться с почерневших костей. Кровь бы выкипела. Я горю. Почему так горячо? Лу Хан Музыкальное, округлое "Лу", вырисованное на самых краешках свернутых в трубочку губ. Нежное, мечтательное, звонкое "Лу", языком касающееся верхних зубов. Чистое и солнечное "Хан", ветреное, на выдохе. "Хан", в котором слышится смех, мягкий и искренний. Лухан. В два слога. В три движения языка. И я горю. Закрываю глаза, откидываясь на сидении. Что со мной? Я как помешанный. Это болезненное воспаленное чувство совсем не похоже на то урчащее, разливающее тепло внутри, которое я обычно испытываю при мыслях о тебе. Чувство, когда хочется кусать и оттягивать, царапать и расковыривать, впиваться и пить-пить-пить. А не ласкать, невесомо касаясь. Прохожусь языком по пересохшим губам. Еще одна привычка, которую ты со мной разделил. Мои мысли тяжелеют, наливаясь жаром из груди, лениво ползут, перекатываясь, сталкиваясь и разбиваясь, оставляя после себя пылающие угли. Пожар охватил и голову, мне теперь точно не помочь. Моя спасительная вода в получасе ночной дороги, и пока я до нее доберусь, от меня останется только пепелище. Лухан Как шипение пылающих углей. Тихо смеюсь этой перемене. Раньше я не замечал такого оттенка, а он, несомненно, всегда таился за музыкальной ветреностью. И я совсем не вижу противоречий. Наверное, так и должно быть. Открываю глаза и сталкиваюсь с настороженным взглядом водителя в зеркале дальнего вида. Мои усмешки, обращенные к самому себе, видно кажутся ему странными. Он прав, надо вести себя спокойней. Я кладу голову на мягкое сидение, вытаскивая бесполезные наушники, снова закрываю глаза, подтягивая ноги и располагаясь поудобней. Не планировал спать, просто полежать, отвлечься от непонятных мыслей. Однако, когда я открыл глаза, машина уже не двигалась, мотор был выключен. Я резко сел, спуская затекшие ноги с сидения. Дверца сбоку была открыта, меня явно приглашали покинуть салон. Выбравшись, я последовал за молчаливым водителем к трехэтажному зданию. Твой дом. Судорожно вздыхаю, осматриваясь, пытаясь выцепить взглядом знакомый силуэт. Вокруг только серая темнота. Почему-то не горит ни один, из множества фонарей, ни одно окно не светится приветливостью, везде ночная тишина и неподвижность. Мы подходим ближе к парадной лестнице и теперь я вижу. Ты. Стоишь у входа, придерживая приоткрытую дверь рукой. Я с жадностью всматриваюсь, пробегаясь взглядом от посветлевших с последней встречи волос, до совсем не изменившихся крепких стройных ног. Иду быстрее, обгоняя водителя, начинаю подниматься по мраморным ступеням, но, когда нас разделяет не больше пяти шагов, ты скрываешься внутри. Я поражено, восторженно охаю. Играешь. В такой момент ты еще сохраняешь выдержку и даже убегаешь от меня. Не могу сдержать улыбки. Но Лу, я тебя поймаю. В пару секунд покрываю расстояние до входа, хватая еще не успевшую захлопнуться дверь, ныряю вглубь дома. Я был здесь уже не единожды, но раньше тут всегда был теплый свет, много пространства и улыбок. Твоих улыбок. Сейчас же только темнота, как будто стягивающая огромное пространство до размеров маленькой коморки. И твоя спина, скрывающаяся за поворотом, вверх по широкой лестнице. Без раздумий бросаюсь туда, стараясь двигаться быстро, но не слишком шуметь. Слышу как впереди мягко щелкнула дверь. Поворачиваю и подхожу к ней. Ты там, замер за этой последней преградой, разделяющей нас, стоишь, повернувшись лицом, и ждешь. На этом, я уверен, прятки закончились, поэтому позволяю себе еще разок, напоследок, секундное промедление. Нажимаю на ручку и вхожу. Запах. Твой запах, его так много вокруг. И твое тепло, оно укутывает со всех сторон, словно мягкое одеяло. Уже одного этого мне достаточно, чтобы успокоиться. Мой пожар унялся, в душе снова проклевываются нежные бутоны весенних цветов. Улыбаюсь, медленно, до отказа втягивая пропитанный тобой воздух. Смотрю на тебя. Твое лицо, губы, глаза... Не могу больше, я делаю полшага и слышу сдавленное "дождался", падая в твои объятия. *** Тепло. Мы медленно движемся вперед в загустевшем влажном воздухе. Сознание опустошенно гудит, приятно разливаясь вспышками света. Я не понимаю, где ты, а где я. Это твоя рука касается моего вздрагивающего живота, или все наоборот? Я в тебе или ты во мне? Кажется, все границы размылись, стерлись. Родинка. Маленькая, темная, над изогнутой правой бровью. Пальцы аккуратно касаются ее, подушечками слегка оттягивая к верху. На ощупь ее как будто бы нет, она лишь дает коже свой цвет, совсем не рельефная. Рука тут же находит другую, на шее, тоже справа, чуть ниже острого угла челюсти. Она больше, темнее. Кожа рук ощущает ее выпуклость. Я слышу тихое учащенное дыхание, охлаждающее горло, скользящее во рту. Прикосновение мягкой разгоряченной кожи. Кончик языка щекочет тонкий шрамик у нижней губы. Другого шрама, на щеке, в следующий миг касается, царапая, чей-то ноготь. Или это было сначала? Мы потерялись во времени, сложно сказать, сколько прошло с момент встречи. Секунда? Час, день? События растекаются вокруг, увлекая за собой пространство, оставляя лишь наше разгоряченное, разбухшее "мы". Слияние. Мы одно целое, не сшитое, не скрепленное - сросшееся. И я позволяю себе с головой утонуть в этом, забыть, что у нас на двоих только короткая ночь и немного завтрашнего дня, что уже не такой желанный самолет увезет меня назад через каких-то трое суток. Ничего этого нет, оно все будто из придуманной жизни, нереальное, такое далекое. А ты здесь. Ты, наконец-то, здесь. Я чую тебя всем своим существом, каждой клеточкой, зарываюсь в тебя глубже, глубже, желаю потеряться, заблудиться и не найти выхода. И пусть так будет всегда. Пусть нас будет не разделить, пожалуйста? *** Смеешься, взбивая влажные после душа волосы. Капельки холодной воды попадают на мои плечи, я морщусь. - Ха, какое лицо! Такой смешной. Горячими руками касаешься, притягивая к себе. Улыбаешься, тепло-тепло, заводя еще одну историю о твоей нынешней жизни. Я слушаю, я впитываю, пальцами зарываясь в твою мокрую шевелюру. У тебя теперь все совсем иначе, слишком много незнакомых мне людей, непонятных событий. -...мы провели там три часа, а в итоге оказалось все не то, место неподходящее, техники какой-то нет. Пришлось перенести, поэтому завтра я на целый день уеду. Вздрагиваю, убирая руку с твоей головы. - Что? Смотришь мне в глаза как-то странно, молчишь. Я ломаюсь, переводя взгляд на свои влажные пальцы. - Ты сказал, что уедешь завтра. Ты серьезно? Лу? Я ведь только приехал... Со стороны слышу свой жалобный голос, мысленно даю себе подзатыльник за эту глупую слабость. - То есть, конечно, у нас еще есть немного времени. И это работа... Запинаюсь и замолкаю. Слышу твой смешок, поднимая глаза встречаюсь с озорными искрами в глазах напротив. - Ты такой наивный ребенок! Се, это шутка, прости-прости, я просто пошутил. Ты опять громко смеешься, а я лишь в очередной раз вздыхаю, укладываясь на твои колени. Теперь твой черед зарыться пальцами в волосы, продолжая прерванный маленькой ложью рассказ о фотосъемке для очередного журнала. Я замечаю приближение рассвета, только когда полоска блеклого света добирается до твоей замершей на моих ребрах руке. Забавно, обычно наступление утра для меня становится очевидным задолго до этого. - Во сколько тебе? Твой тихий, немного хриплый голос нарушает тишину. Кажется, ты молчишь уже больше получаса. - В полпервого. Молчание. - Тогда у нас есть время на сон. Чувствую, как ты придвигаешься ко мне, мягко прикасаешься губами к щеке. Так невинно, но у меня в животе густо расползается тепло, согревая изнутри каждый промерзший от разлуки закоулок сердца. Мне тяжело быть далеко от тебя. Мне очень тяжело не знать, когда мы сможем встретиться в следующий раз, тяжело не искать тебя рядом и еще тяжелее не пытаться поминутно связаться с тобой. Но я привыкаю. Я уже привык к постоянным смс и сообщениям в вейбо, привык к видеозвонкам и селкам вместо объятий к "спокойной ночи". Я привык к искаженному телефонной связью голосу и к раздражению на постоянно пропадающий интернет. Конечно, ведь все это временно, я это точно знаю. Год, два, три. Хоть пять, я справлюсь. Мы справимся. Потому что то, что есть межу нами сильнее, прочнее встречающихся препятствий. Эта связь, она выдержит многое, даже время. Мои мысли движутся все медленнее, усталость, накопленная за две бессонные ночи, дает о себе знать. Прижимаюсь теснее к тебе. Это такое расточительство, тратить совместное время на сон, но спать вместе - это тоже жутко приятно. Я глубоко вдыхаю (кажется, у меня появилась новая привычка), слыша твое тихое "спи, Хуна, спи" улыбаюсь. И ты спи, Лу. Сегодня мы вместе и все хорошо. Спи. Я люблю тебя.