Сокровище Амфитриты

      Бён Бекхён в последний раз окидывает взглядом спрятанный в ангаре корабль, делает глубокий вдох и, нажав кнопку закрепленного на запястье маскировочного браслета, выходит на пустынную улицу одной из окраин Пекина.       Его до сих пор немного настораживает то, что Крис назначил встречу именно на кишащей правительственными войсками Земле, но против условий возможного заказчика он идти не решается. К тому же, после годового простоя Бекхён готов взяться за любую работу — галактионов на его счету осталось ничтожно мало.       Офис Криса — пафосное трехэтажное здание — Бекхён находит не сразу. Ему приходится сделать три ненужных круга, прежде чем перед глазами появляется электронная голограмма фигуристой серены, что манящим голосом озвучивает все прелести сотрудничества с «Межгалактическими грузоперевозками У».       Только оказавшись внутри здания, Бекхён позволяет себе расслабиться и снимает защитную маскировку. Зарядки в браслете едва хватит на обратную дорогу до корабля, и если предложение Криса не окажется стоящим, то Бён сам себе обещает от души вмазать по смазливой морде господина У.       Сотрудников в помещении всего двое — улыбчивый администратор за стойкой ресепшена и пилот космолета, отчитывающийся за последний совершенный им рейс. Остальные рабочие функции выполняют исключительно машины. Даже секретарем Криса оказывается полуметровое квадратное недоразумение, которое не пропускает Бекхёна в кабинет руководителя до тех пор, пока не считывает отпечатки пальцев и не сверяет снимок сетчатки глаз.       — Твою мать, Крис, — начинает Бён, когда в пределах его видимости появляется знакомый силуэт. — У тебя защита мощнее, чем на заседании Совета.       — Здесь и вопросы решаются гораздо более серьезные, чем там, — лениво отзывается тот. — Рад тебя видеть, Бекхён.       — Не могу ответить тем же, — хмурится Бён, замечая в кресле напротив Криса человека, которого видеть в ближайшую сотню галактических лет не имел никакого желания. — У тебя скверное чувство юмора, Крис.       — Слушай, — чувствуя надвигающуюся угрозу, начинает У. — Давай поговорим спокойно. Присутствие Чанёля здесь так же необходимо, как и твое. Работа, которую я предлагаю, рассчитана на двоих.       — Не о чем разговаривать, — сквозь сжатые зубы почти шипит Бён. — Или он уходит, или я.       — Бекхён, — до боли знакомый голос еще сильнее выводит из себя. — Просто выслушай предложение Криса и…       — Даже имени моего не смей произносить, — перебивает Чанёля Бекхён. — Работать с тобой я не буду. Да я даже дышать одним с тобой воздухом больше не хочу! Крис, не знаю, на что ты рассчитывал, но я определенно точно отказываюсь. Встретимся, когда здесь не будет вонять падалью.       Бекхён пытается делать глубокие вдохи, чтобы хоть немного успокоить разбушевавшиеся нервы и ненароком ничего не разнести. Крис наверняка выставит ему счет на кругленькую сумму, если обнаружит даже микроскопическую царапину на своем дорогущем паркете.       Ровно через пять таких вдохов он оказывается у выхода и уже собирается приложить ладонь к электронной панели, как его останавливает едва слышная фраза У.       — Повтори, — не оборачиваясь, требует Бён.       — Сто. Миллионов. Галактионов, — уже громче, выделяя каждое слово, говорит Крис. — Каждому.       — Что может стоить таких денег? — недоуменно бормочет Бекхён, медленно возвращаясь к центру комнаты.       — Узнаешь, если согласишься, — пожимает плечами Крис.       — Насколько это опасно? — не унимается Бён.       — На сто миллионов. Но если работать вдвоем…       — То есть можно и одному? — перебивает его Бекхён.       — Шансы нулевые. Так что либо вы с Чанёлем работаете вместе, либо ты отправляешься обратно на Медейну и ждешь голодной смерти.       — Все про меня разузнал? — беззлобно хмыкает Бён, наконец-то опускаясь на соседнее с Чанёлем кресло.       — Я должен быть уверен в людях, с которыми планирую работать.       — В этом, — Бекхён презрительно кивает головой в сторону бывшего напарника, — тоже уверен?       — Абсолютно.       — А я в связи с последними обстоятельствами не очень. Что молчишь, Пак Чанёль? Уже планируешь, как снова бросишь меня умирать под урановым дождем? Или на этот раз придумаешь что-нибудь повеселее?       — Прекрати! — сжимая ладони в кулаки, кричит Чанёль, но тут же успокаивается. — Ты прекрасно знаешь, что я этого не хотел. Я был под гипнозом и…       — Да без разницы, — отмахивается Бекхён. — Четыре человека, всецело доверившие тебе свои жизни, могли умереть из-за того, что ты безответственный мудак. Так что не ищи оправданий — не поможет.       — Не хочется прерывать вашу милую семейную сцену, но у нас не так много времени. Твой ответ, Бекхён? — Крис нетерпеливо постукивает пальцами по поверхности стола, всем своим видом показывая, что больше не потерпит каких бы то ни было сторонних разговоров.       — В деле.       — Отлично. Осталось подписать контракт, и я посвящу вас во все подробности.       Бекхён внимательно наблюдает за тем, как Крис касается сенсорной панели своего голографа и отправляет им с Чанёлем по копии договора для ознакомления. Бён вчитывается в каждую иллюзорно-прозрачную букву, желая обезопасить себя заранее. Он уверен, что дело ценой в сто миллионов не может обойтись без особых условий. И такие действительно есть. В случае неудачного завершения операции клиент оставляет за собой право полной или частичной ликвидации воспоминаний и право требовать неустойку, если срыв произошел по вине одного из работников. Но если денежная компенсация — обычное дело, то на манипуляции с памятью решиться может не каждый.       Бекхён на секунду прикрывает глаза, пытаясь подсчитать все «за» и «против». С одной стороны, такая огромная сумма позволит ему безбедно существовать, как минимум, дюжину лет и даже выкупить «Галатею». С другой, если что-то действительно пойдет не так, он может лишиться не только отдельных воспоминаний, но и разума в целом. Бён Бекхён превратится в овощ и остаток жизни проведет в лечебницах Кордонеры.       — Черт с ним, — бормочет Бён и, боясь передумать, быстро проводит указательным пальцем по линиям штрих-кода подписи.       Чанёль свой экземпляр подписывает, не читая. Что в очередной раз доказывает его несостоятельность как взрослого разумного человека.       — Теперь подробности, — начинает Крис, проверив правильность подписей. — Как вы знаете, сейчас Созвездие Рыб — мирная Галактика, славящаяся своими лечебными курортами и просто зонами отдыха. Но изначально, когда ихтиоиды еще считались низшей расой, Акватика и Океана служили полигонами для разработки биологического оружия. После все исследования были заморожены и объявлены бесперспективными. Оборудование уничтожили, все образцы вывезли и распределили между научно-исследовательскими центрами различных Галактик. Но неделю назад со мной связался заказчик, который рассказал, что не все опыты тогда завершились неудачей. Осталось что-то вроде микросхемы или чипа, который один из ихтиоидов незаметно вынес из лаборатории. Впоследствии эта вещица стала национальным достоянием и известна под названием «сокровище Амфитриты», столицы Галактики Рыб. Наш клиент хочет это сокровище себе.       — А мне всегда казалось, что их символ — корона Тритона, — задумчиво тянет Пак. — А оказывается биологическое оружие.       — Нет никакой уверенности, что это оружие, — поправляет его У. — Для вас это просто груз, который нужно добыть и доставить клиенту в целости и сохранности.       — Груз в столице? — интересуется Бекхён, инстинктивно уже пытаясь проложить наиболее удобный маршрут.       — Клиент в столице. Объект на Фотоне.       — На Фотоне? — подскакивая на ноги, кричит Бён. — На закрытом правительственном планетоиде? У нас не будет шанса даже приблизиться к границам его атмосферы, не то что приземлиться и попасть в полигоны.       — Для этого и нужен Чанёль, — спокойно отвечает Крис. — Ты гениальный навигатор, он гениальный взломщик. Идеальное сочетание. План самих полигонов и примерное расположение объекта я передам Чанёлю через голограф. Деньги на расходы уже на твоем счету, Бекхён. Срок десять дней. Удачи.       — Если не секрет, Крис, — уже уходя, спрашивает Бекхён. — Какова полная стоимость вопроса?       — Пятьсот миллионов, — не думая ни секунды, отвечает тот.       — Умножь эту цифру на три и получишь реальную стоимость, — улыбается Чанёль, когда дверь за их спинами издает характерный щелчок.       — Не думай, что мы снова друзья, — решает сразу прояснить ситуацию Бекхён. — Мы просто еще один раз поработаем вместе и разойдемся уже навсегда.       — Начнем с того, что мы никогда и не были друзьями, если ты понимаешь, о чем я. И я действительно сожалею, что не послушал тебя тогда и не использовал блокатор. Мне жаль, Бекхён. Я скучаю по нашей команде, по «Галатее», по тебе.       — Нет больше ни команды, ни «Галатеи», так что прекращай, — устало отзывается Бён. — Ты пришел зачипованным?       — Да, но заряда надолго не хватит, — отвечает Пак, нажимая на кнопку своего браслета.       — У меня тоже, — Бекхён проделывает ту же операцию и медленно поворачивается к Чанёлю. — Черт возьми, лучше собачьей маскировки ничего не нашлось?       — Не у всех получается заполучить чип оперной звезды. Ты чем вообще думал, используя его?       Бён замечание вынужденного партнера игнорирует, потому что ответить ему совершенно нечем. Этот браслет и так оказался последним из его когда-то бывших обширными запасов, так что и выбирать ему было не из чего.       — Встречаемся на площадке? — уже на улице уточняет Бён и движется вправо, где, как он помнит, располагается стоянка метробуса.       — Ты куда? С ума сошел?! — озираясь по сторонам, взволнованно интересуется Чанёль. — Там же полицейский участок, у них окна с антимаскировочным покрытием. А ты все еще преступник второго класса.       — Я буквально час назад проходил там раза три и все со мной нормально.       — Ты идиот, Бён Бекхён, — устало выдыхает Пак. — Держись за меня крепче. А теперь… побежали!       Бекхён едва успевает набрать в грудь воздуха, как сбросивший маскировку Чанёль хватает его за руку и тянет в сторону противоположную от той, куда он изначально собирался. За спиной слышатся громкие взволнованные крики, и Бён краем взгляда замечает нескольких служителей галактического закона, которые вознамериваются их преследовать.       Еще двое блокируют их путь аэромобилями, но Чанёль успевает вовремя свернуть. Перед ними возникает сеть хитросплетений городского рынка, который и спустя тысячелетия остается таким же запутанным и труднопроходимым. Но для Пака, кажется, это совершенно не является проблемой. Он уверенно движется вдоль прилавков, сворачивает в едва заметные проулки, обходит стороной тупики.       Когда Бекхёну кажется, что им удается оторваться, на перекрестке двух рядов они почти лицом к лицу сталкиваются с патрулем. Его маскировка окончательно рушится, падая под ноги расколотым браслетом.       Сердце Бёна заходится в груди как сумасшедшее, и лишь крепкая ладонь Чанёля на запястье не дает лишиться последней надежды. Они справятся. Всегда так было.       С каждой секундой бежать становится все сложнее. Отвыкшие от физической нагрузки мышцы готовы подвести в любой момент, и Бекхён с ужасом ожидает своего бездыханного падения.       — Потерпи, осталось совсем немного, — будто почувствовав его сомнения, успокаивает Чанёль. — И, пожалуйста, делай все, что я попрошу. Доверься мне еще раз.       Бекхёну хочется кивнуть, как миллион раз до этого, но он не может. Единственный необдуманный поступок Чанёля лишил его того отношения к себе, которое они вместе строили годами.       Бесконечный лабиринт рынка заканчивается так же неожиданно, как и начинается. Бён облегченно вдыхает свежий, без примесей горелого масла, специй и потных тел запах и почти падает на землю. Чанёль продолжает держать его за руку и безостановочно дергает, таща к невысокому парапету, отделяющему площадку перед торговыми павильонами от подземной стоянки, расположенной метров на пять ниже.       — Прыгаем на счет три, — тихо сообщает Чанёль, давая Бекхёну немного времени прийти в себя.       — Совсем двинулся? Мы же разобьемся к херам!       — Ты можешь хоть раз не спорить со мной? Просто доверься.       — Доверься и разбросай свои мозги по мостовой. Отличная перспектива!       — Черт, не успеем уйти спокойно! — разочарованно тянет Пак, замечая показавшихся на площадке полицейских. — Нам очень повезет, если у них не будет поддержки в воздухе. На счет три, Бекхён!       Но все, что в этот момент слышит Бекхён, — это предупреждение об открытии огня, если они не прекратят сопротивляться. Он, не отрывая взгляда, наблюдает, как один из патрульных поднимает вверх руку с бластером и жмет на сенсорный курок. Чанёль кричит свое «три» и прыгает вниз. Красный луч проходит всего в нескольких миллиметрах от щеки Бёна, обжигая кожу в кровь, но заодно и выводя его из оцепенения. Он падает вслед за Чанёлем всего спустя секунду, но вместо того, чтобы разбиться, он оказывается сидящим на старом аэробайке Чанёля — единственном, что тот забрал с борта «Галатеи».       Пак выжимает максимум, и они быстро вклиниваются в общий поток магистрали воздушного пространства. Следа преследователей нет, но Чанёль все равно кружит на одном месте, пытаясь запутать камеры слежения.       До частного космопорта они добираются ближе к вечеру, когда топливо в баке уже на нуле. На пропускном пункте ни души, но Чанёль все равно сканирует помещение необычным, вероятнее всего, самодельным детектором. И лишь после этого позволяет Бекхёну следовать за собой к небольшому космолету, окутанному синим защитным полем.       — Чувствуй себя как дома, — улыбается Пак, пропуская спутника внутрь. — Вылет через десять минут.       — Вылет? — неверяще переспрашивает Бён. — Но как же мой корабль? Мне нужно…       — Его, скорее всего, уже обнаружили. Будет глупо самих себя загонять в ловушку. Там было что-то важное?       Бекхён шумно выдыхает весь воздух, скопившийся в легких, и так же шумно втягивает его обратно. Сообщать Чанёлю, что и корабль, и то, что находится на его борту, — единственное, что у него вообще осталось, он не собирается. Не хочется выглядеть в чужих глазах неудачником, коим он, в принципе, и является. Пусть уж лучше Пак думает, что после расставания с ним Бекхён живет в свое удовольствие и имеет возможность без сожалений бросить не самый дешевый космолет.       — Нет, ничего важного.       — Прости, что так вышло, — виновато бормочет Чанёль.       — За что просишь прощения? За то, что у меня отшибло мозги? Все нормально. Выполним работу, и я смогу купить себе десяток таких. Единственное, что мне придется позаимствовать, — это твою одежду.       — Без проблем, — сразу же оживляется тот. — Как видишь, корабль небольшой, так что кают нет. Постель в хвостовой части. Там же шкаф. Душ ближе к… стоп! Что это у тебя на щеке? Кровь?!       Бекхён подносит ладонь к лицу и чувствует под пальцами небольшую рану с засохшей на ней каплей крови. За несколько часов в воздухе он успевает напрочь о ней забыть.       — Царапина, не бери в голову, — небрежно отмахивается Бён.       — А вдруг заражение? Нужно срочно обработать.       — В первую очередь нам нужно отсюда убраться. Потом займусь этим. Мне сесть за штурвал или программа под автопилот?       — Автопилот, — недовольно хмуря брови, отвечает Чанёль. — Сейчас я отключу датчики слежения по тому маршруту, которым мы пойдем до верхнего слоя, а там до Луны недолго. Если нас не засекут при взлете, то и ориентировки рассылать не будут.       Бекхён хочет уйти и не мешать, прекрасно зная, как сильно Пак не любит, когда ему заглядывают через плечо. Но не может сделать ни единого шага. Неприятно признаваться самому себе, но он безумно скучает по этой долговязой, склоненной над приборной панелью, фигуре. По длинным пальцам, плавно скользящим по сенсорам приборов управления. По идиотским очкам, которые тот использует для того, чтобы защитить глаза от шальных искр при возможных замыканиях системы. По всему Пак Чанёлю — от кончиков черных волос до непозволительно розовых в его возрасте пяток.       — Пристегнись, — не отрывая головы от запутанной схемы, предупреждает Пак. — Взлетаем.       Несанкционированный прорыв сквозь все слои остается незамеченным. Чанёль устало откидывается на спинку капитанского кресла, но потом, будто вспомнив что-то важное, несется в хвост корабля.       Через секунду перед Бекхёном оказывается аптечка с антисептиком и небольшая емкость с жидкостью. Чанёль не дает ему сказать ни слова и, смочив салфетку в воде, аккуратно стирает с чужой щеки кровавые разводы. С нахмуренными бровями и закушенной губой, он выглядит таким близким и родным, что Бекхён из последних сил сдерживает в себе порыв начать очередной разговор на чистоту. Потому что ни к чему хорошему это не приведет. Чанёль не изменится по одному его желанию, а он сам не сможет смириться с чужой безответственностью.       — Вот и все, — заклеивая царапину пластырем, констатирует очевидное Пак.       — Спасибо.       — Бекхён, я понимаю, что это сложно, но давай еще раз поработаем как команда.       — Поработаем. Последний раз.       Бён намеренно не замечает мгновенно затопившую обычно теплые глаза грусть. Но так будет лучше. Так будет правильнее.