Ты пахнешь надеждой

- Ты маг. «Висельник» наполняли чад и гам; рыгали гномы, прихлебывая вонючий эль из гигантских кружек, чавкали люди, пережевывая жесткие отбивные, откуда-то сверху доносилась визгливая музыка барда. Но она расслышала. Когда эльф зашел, Хоук ждала его в самом дальнем и темном углу. Блики камина не могли дотянуться сюда, и трактирщик пристроил оплывший огарок свечи на середину стола. Рядом стояла бутыль и пара стаканов. Самое крепкое и самое дорогое вино – но не менее отвратительное, чем гномий эль. Мариан молча, не поднимая глаз, наполнила оба стакана и пододвинула один Фенрису. Он не прикоснулся к вину. - Ты маг, - повторил он. – И, конечно, не собиралась мне говорить. Ее стакан уже был пуст. Она снова наполнила его, по-прежнему не говоря ни слова. Лицо было спокойным и уверенным, будто нечего ей стыдиться или бояться, – и все же она не поднимала глаз. Хоук никогда не боялась. Она не побоялась пойти против могущественного мага в его собственном доме, не дрогнула, когда эльф вырвал сердце охотника, нанятого Данариусом, без сомнений приняла Фенриса в свою команду. Но теперь она не поднимала глаз и лишь опустошала стакан за стаканом. Он видел ее в драке – ловкая и быстрая, она уворачивалась от стрел и мечей, словно змейка, и, казалось, следила за каждым из противников. Варрик уверял, что на Хоук нет ни одного шрама, потому что никому ни разу не удавалось ранить ее, и что у нее нет ни одного врага, потому что никому не удалось выжить. Теперь Фенрис понимал, почему. Опускающийся промеж глаз меч он увидел слишком поздно. Метки вспыхнули жаром, но он понял, что теперь даже они не спасут его. Наверное, эльф должен быть умереть в той битве… но разбойник отлетел в сторону, сметенный невидимым, сокрушительным ударом такой силы, что тело сложилось головой к пяткам – это в доспехах то. Фенрис успел поймать взгляд Хоук. И успел все понять еще до того, как она отвернулась и встретила другого противника ударом кинжала. О да, она отлично ими владела, как и длинным тяжелым посохом – и все же только теперь стало ясно, отчего стрелы обходят ее. - Ты знаешь, как я отношусь к магам. Но не сказала. - В этом есть логика, не находишь? – Мариан наконец-то посмотрела на него, и эльфу померещилась промелькнувшая в темных глазах насмешка. Она снова налила себе вина. Сколько же ей нужно, чтобы опьянеть? - Я пошел с тобой. Я дрался за тебя. Маг! - А я тебе за это платила, - парировала она жестко и холодно. Теперь уже никто не отводил взгляда. Метки жгли кожу, разгораясь, отражаясь голубым  отсветом на лице Хоук. - Я бы не стал помогать тебе тогда, если бы знал, что имею дело с магом! – прорычал Фенрис с плохо сдерживаемой яростью. – И я бы не попросил помощи в поместье! Она откинулась на стуле, небрежно забросив левую руку на спинку, глядя на взбешенного эльфа презрительным и насмешливым взглядом. Она смеялась над ним с самого начала?.. Медленно, нарочито вальяжно допила остатки вина из стакана и со стуком поставила его на стол. - И ты теперь боишься пить со мной, эльф? Татуировки вспыхнули в полумраке остро и холодно, Фенрис молниеносно подскочил, дернул Мариан за тонкое запястье, выкручивая руку, с грохотом прижимая девушку к столу. Стихли хохот и стук ложек за соседними столами, зашипела потушенная свеча, звякнув, покатилась по столу опрокинутая бутылка, разливая вино. Хоук едва успела подхватить ее за горлышко у самого края. Эльф повернул ее лицо к себе, впиваясь в гладкую кожу длинными, сильными пальцами, и проговорил дрожащим от ненависти голосом, чеканя слова: - Я не боюсь пить с тобой, маг. И если ты что-нибудь выкинешь – я заберу твое сердце себе. Мариан молчала, не пытаясь вырваться. Только отпустив ее, Фенрис заметил, что она держит наготове бутылку за горлышко левой рукой. Бутылку. Не магию. Это хорошо. - Вот и поговорили, - устало вздохнула Хоук, лежа на столе и глядя в потолок. Без всякой надежды встряхнула бутыль – конечно, не осталось ни капельки. 2 Запасы спиртного у Данариуса в подвале, казалось, были неиссякаемыми. Несколько дней Фенрис отчаянно пил и колотил бутылки. Осколки брызгами разлетались от стен, и эльф уже неоднократно ранил свои босые ступни, наплевав на уборку и осторожность. Первую ночь Фенрис провел в уверенности, что она придет. Придет, ведя за собой свою бесстрашную, верную команду, чтобы разделаться с ним. Всего-то отправить храмовникам записку - и ребята Мередит из-под земли достанут Хоук. Всем, кто знает ее секрет, тоже придется несладко. Поэтому она должна была прийти и заткнуть ему рот. Поэтому верный молот лежал рядом, готовый сметать и крушить. Эльф никого не хотел убивать - разве что несносного Андерса, наглеца, неприкрыто использовавшего магию, прячась в трущобах нижнего города. Очевидно, доброе вино Данариуса не сослужит Фенрису хорошей службы - если Хоук заявится, он будет пьян и уязвим без доспехов. Они убьют его. Но кого-то из них он точно захватит с собой. Данариусу больше не на что надеяться. Но Хоук так и не пришла. Ни в первую ночь, ни во вторую. Фенрис запретил себе думать о ней и, чтобы хоть чем-то занять себя, отправился к знакомому гному узнать, нет ли какой работы для него. Уже на следующий день он был принят во временный состав личной охраны какого-то богатея, отправляющегося в Неварру для торговли. Дорога лежала через горы, затем вдоль реки и, безусловно, просто кишела бандитами, а жирный торгаш с вечно трясущимися толстыми щеками очень дорого ценил свои сокровища, а жизнь еще дороже. Отряд состоял в основном из людей, которые злобно косились на татуировки Фенриса, но задирать его не решались - уже очень легко он управлялся с молотом, который и поднять то не каждый был в состоянии. Эльф, в свою очередь, не искал их дружбы или расположения, все как один казались ему грязными, жадными до наживы подлецами, готовыми продать друг друга за горсть медяков. Жирный торговец платил им хорошие деньги в расчете на то, что личные телохранители отдадут свои жизни за него в случае необходимости - но они все разбегутся, как крысы, при первой же опасности. Они приближались к Неварре - а значит, к Тевинтеру. Увеличивалась ли опасность наткнуться на ищеек Данариуса? Фенрис не знал. Но если это случится - никто не будет биться за него, никто и пальцем не шевельнет, чтобы помочь. Что сделала бы Хоук? Эльф был уверен, что она не отдала бы без боя ни одного члена своей команды. Но они добрались до Неварры без приключений - очевидно, отряд личной охраны обоза был достаточно внушительным, чтобы охладить пыл мелких придорожных разбойников. В Неварре торговец торговал две недели, пока не сбыл все, что привез из Киркволла. Фенрис изнывал от безделия все эти дни. Неварра напоминала ему Тевинтер, и он внимательно всматривался в лицо каждого встречного на улице, ожидая, что это могут быть люди Данариуса. Он был рад, когда торговец наконец-то закончил свои дела, и они отправились в обратный путь. Уже под самым Киркволлом на узкой горной тропе на них напали разбойники. Двое обстреливали обоз со скал, десятеро окружили отряд с мечами наголо. Но это было просто. Шестерых, что выскочили спереди, Фенрис взял на себя и раскидал их двумя размашистыми ударами молота. Те, что приняли удар на свои мягкие тела, не имели шансов. Двое, скорее всего, уже никогда не поднимутся на ноги. Пока остальной отряд отбивался от четверых разбойников, лучники переключились на эльфа. Стрелы со свистом мелькали вокруг него, но слишком медленно. Метки вспыхнули, когда одна из стрел задела левое плечо. Лучники издали дружный радостный возглас, но рана была пустячная. Оставив молот лежать на дороге, Фенрис, неуловимый в своей быстроте и беспощадный в своей ярости, подхватил пару камней и, разбежавшись по отвесу скалы тремя широкими шагами, прыгнул. Замах, поворот в воздухе, бросок - и лучники мешками рухнули внизу, не издав ни звука. Жирные щеки торговца тряслись пуще обычного, но он сделал щедрую прибавку всему отряду, а на эльфа посмотрел со страхом и уважением. - Если тебе нужны деньги, - проблеял он, - я готов тебя взять в постоянные телохранители. Ты надежный воин. Фенрис с отвращением отвел взгляд. Он не хотел больше работать на толстяка, но что еще он умеет? Не все ли равно, если он больше не собирается работать на Хоук? Прошел почти месяц с тех пор, как он уехал из Киркволла. Что она делала в его отсутствие? Фенрис не хотел знать. Поместье Данариуса было по-прежнему в его распоряжении, как и бесконечные винные запасы. Швырнув заработанное в Неварре золото на стол, эльф отправился в подвал. Клейма горели сильнее обычного, пронизывая плоть болью, казалось, до самых костей. Вино помогало. Иногда. На четвертые сутки, мучаясь похмельем и только усилившимся жжением меток, Фенрис решился выбраться в Верхний город. На площади он наткнулся на Изабеллу, вертящую в руках какую-то безделушку перед лавкой торговца. - Золотой за этот хлам? - звонко возмущалась она. - Да это грабеж! Торговец краснел от вида ее развратного декольте и уверял, что купил эту вещь гораздо дороже и что только ей, Изабелле, готов сделать скидку. Увидев эльфа, пиратка швырнула торговцу его товар обратно на прилавок и улыбнулась задорно. - Ты выглядишь как сухопутная крыса, впервые оказавшаяся в море. Только не блюй на палубу! Изабелла болтала о том, о сем, но ни словом не обмолвилась о его разговоре с Хоук. Выяснилось, что они всего пару дней назад вернулись из патруля на Рваном берегу, а в начале прошлой недели устраивали облаву на банду контрабандистов. Изабелла часто повторяла, что у Хоук нюх на приключения и на золото, и это подтвердилось в очередной раз - в логове контрабандистов нашлось немало ценностей, а за убийство терроризировавших берег кунари наместник заплатил неплохое вознаграждение. Они обошлись без него. По возвращении из Неварры Фенрис не нашел ни одной записки от Хоук, в которой она предлагала бы присоединиться. Эльф был самым сильным и быстрым в команде, благодаря клеймам. Он атаковал первым, круша и сметая все и всех на своем пути, Хоук всегда прикрывала его правое плечо, добивая недобитых и нападая на чудом проскочивших под молотом. За левым флангом частенько следил младший Хоук, либо Авелин, изредка - Изабелла. Варрик прикрывал тылы и частил из свой Бьянки направо и налево, давно приучив всех к свисту болтов над ухом. Битва необъяснимо сближала эльфа со спутниками, делая их частью чего-то большего, единого; слаженность атаки и особенное ощущение надежности тыла, прикрытой спины приводило Фенриса в эйфорию. Но они обошлись без него. Кого Хоук поставила на его место? Брата? Он мальчишка, хоть и прекрасно обучен. Хоук всегда старается держать его рядом, чтобы следить и прикрывать в случае чего. Особенно потеряв сестру. Авелин? Она хороший воин, и все же не так быстра и сильна, как Фенрис. И еще - она женщина. У которой нет жгучих меток и ненависти к врагу, которая не испытывает эйфории от сражения и слишком бережет свою жизнь, чтобы отдаваться битве до конца. И все же они обошлись без него. - Приходи сегодня в "Висельника", - подмигнув, предложила Изабелла. - Я куплю тебе самого крепкого вина с получки, и Хоук снова возьмет Авелин вместо тебя, а меня - вместо Авелин. Чертовски удачная комбинация, знаешь ли. - Я не пью то пойло, что наливают в "Висельнике", ты же знаешь, - хмуро буркнул эльф. Пиратка считает, что его не взяли из-за пьянства... - Тогда приходи сегодня к Хоук, - уже более серьезно продолжила она. - Ну, ты знаешь, у дядюшки Гамлена. Мы собираемся на Глубинный тропы, и это должно нас всех сделать королями. Ты больше пригодишься, чем я. Да и не для меня это - лазить по гномьим норам. Фенрис не придумал, что ответить. Для Изабеллы было большой жертвой отказаться от наживы, если только она и правда не боялась "гномьих нор". Эльф молча кивнул и зашагал по мостовой обратно в свое поместье. 3 Фенрис метался взад-вперед возле камина, отмеряя пол широкими шагами. Хоук не звала его на Глубинные тропы, но ему отвратительно было даже думать о том, чтобы снова прикрывать жирные щеки торговцев. Лучше ли прикрывать мага? Месяц назад эльф ответил бы на этот вопрос однозначно, не задумываясь. В Тевинтере маги правили миром, но здесь магия была вне закона, если только не в пределах Круга. Или в казематах, закованная в цепи. Маги на свободе преследовались, именовались отступниками и тут скорее можно было схлопотать наказание, заговорив с беглым магом, нежели убив его. Фенрис был уверен, что убьет любого мага, если только встретит. Но не убил Андерса, хотя тот еще и якшался с демонами и позволял жить одному из них внутри себя и пользоваться своим телом. Не убил, потому что тот был с Хоук. И еще он бесплатно лечил всякий нищий сброд, беженцев из Ферелдена, и с помощью магии тоже, и это тоже сбивало с толку. Фенрис позволил ему жить, но был готов снести ему голову молотом при любом подозрительном случае. Не тронул Мерриль, сам не зная, почему - за невинные глаза или хрупкую фигуру? Она была эльфом, но Фенрис не желал иметь с ней ничего общего - она отказалась от семьи ради прошлого, выменяла родных на демонов. А теперь он не убил Хоук. Андерс не скрывал, что он маг, как и Мерриль; Хоук же прикидывалась обычным человеком, зная, что Фенрис ненавидит магию. Глубинные тропы - опасное место. Очень опасное. Авелин не пойдет туда, как и Изабелла. Какие сокровища стоят того, чтобы умереть? Значит, Хоук возьмет брата, этого вечно ноющего мальчишку. Может быть, они и выживут... Осколок больно впился в босую ногу,и Фенрис раздраженно зарычал. Нужно уже смести это чертово стекло! Он вытащил осколок, задумчиво посмотрел на кровавый отпечаток, четко обрисовывающий большой палец ступни и решительно спустился вниз по лестнице. Проверив, что молот и доспехи надежно заперты в кладовой, он отправился к Хоук. Стоя перед дверью Гамлена, эльф почувствовал некоторые угрызения совести. Он жил один в роскошном особняке, отбитым с помощью Хоук, между прочим, в то время как она ютилась вместе пожилой матерью, братом и дядей в утлой каморке. Да, еще эта гигантская собака! И все же у нее был свой дом и семья, я Фенрис - вечно одинок в чужом, лишь на время брошенном ему поместье. На стук открыл дверь  Варрик. Увидев эльфа, он скорчил нетерпеливую гримасу и жестами поторопил войти. Внутри было душно и сумрачно. На грубо сколоченном, но большом и крепком столе  лежали карты, и все грудились вокруг них, с жаром что-то обсуждая. - О, эльф пришел, - сказал Хоук-младший. Все дружно повернулись и приветствовали Фенриса кивками. Мариан сидела возле противоположного края стола, и увидела его, как только он вошел. Девушка встретила эльфа заинтересованным, дружелюбным взглядом, но не сказала ни слова. Андерс, стоявший рядом, скривился.  Возле стола для Фенриса вмиг освободилось место. Он взглянул на карты. Сплошные лабиринты... Только Хоук могло прийти в голову соваться туда. Да, еще гномам, у которых эти подземелья в крови. Варрик был взволнован и говорил без умолку, сравнивая карту своего брата и ту, что им отдал Андерс. Выходило, что карты совпадают лишь частично, и на карте Андерса указано бесчисленное множество дополнительных поворотов, входов и ответвлений. Одержимый маг уверял, что многие из этих ходов фальшивые и обозначены на карте специально, чтобы запутать путников. Варрик спорил и указывал на какие-то особенные знаки. Эльф улучил момент и подошел к Мариан, молчаливо и задумчиво глядевшей на разложенные по столу карты. - Больше не зовешь меня в рейды? - тихо спросил он. - Ты сам сказал, что не будешь помогать магу. - Я сказал,что не стал бы, если бы узнал сразу, - это слишком походило на отговорки, и Фенрис не знал, как выразить словами свои мысли. Он замялся, но, поморщившись, продолжил. - Я хочу сказать, сейчас я знаю тебя больше, чем просто мага. Мариан улыбнулась ему так приветливо, будто он и не грозился никогда вырвать ее сердце. - Так ты пойдешь со мной на Глубинные тропы? - спросила она. - Я пойду с тобой, - с серьезным видом кивнул Фенрис, и это походило на торжественную клятву, обещавшую нечто большее, чем просто присоединиться к группе. Выступление было назначено на начало следующей недели - так решили Хоук и Бартранд, брат Варрика, который, собственно, и организовал всю экспедицию. - Почему бы нам не пойти отдельно? - предложил Карвер. - Карта у нас. Зачем нам гномы? - Ты решил обойти моего брата? - рассмеялся Варрик. - Не хочешь делиться славой и сокровищами? - Потому что мы вступаем на территорию гномов, - мягко пояснила Мариан. - Ты не знаешь, что тебя там ждет, какие опасности и какие ловушки. С гномами надежней. - Насколько я слышал, там не осталось ничего, кроме порождений тьмы. Теперь это их территория, а не гномов, - проворчал Хоук-младший. - Там есть сокровища, - пожала плечами Изабелла, отчего ее грудь тяжело колыхнулась. Карвер тут же отвел глаза. - Припрятанные по гномьим традициям. Мы можем их просто не найти. На том и порешили. Бартранд выдвинул непременное условие, что Хоук возьмет с собой не больше двоих. - Я тебя согласился взять только со взносом. А их вообще беру бесплатно. Буду считать, что они твоя экипировка, - ворчал он. - И то, только потому, что у тебя карта. Как и предполагал Фенрис, Авелин и Изабелла отказались сразу. Эльф был уверен, что вторым избранным кроме него будет Карвер. Видимо, сам Карвер тоже был в этом уверен, но Мариан, вздохнув, сказала: - Прости, брат, но это слишком опасно. Мне бы очень хотелось, чтобы именно ты был рядом и прикрывал, но я не могу оставить маму одну. Что, если мы не вернемся оба? Карвер рвал и метал, но Хоук-старшая была непреклонна. Оставались Мерриль и Андерс, и обоих эльф терпеть не мог. Маг крови и одержимый - что может быть лучше, если ты застрял навсегда в гномьих норах, а вокруг порождения тьмы? Хоук выбрала Андерса. Почему бы еще ему сегодня бросить свою лечебницу и торчать здесь с важным видом? - Целитель может оказаться нашим спасением, - сказала Мариан, похлопав одержимого по плечу. Тот заулыбался и рассыпался в "рад стараться". Когда-нибудь Фенрис точно снесет его белобрысую голову. 4 Когда Бартранд требовал отдать ему карту на правах руководителя экспедиции, Хоук отказала. - Хватит с тебя пятидесяти золотых. Карта моя собственность и останется при мне. Тем более, что мы все равно идем первыми, - твердо сказала она. Варрик встал на ее сторону. Потом, когда дверь была наглухо закрыта Бартрандом и они остались заживо погребены в зловещей заброшенной крипте, карта оказалась единственным шансом на спасение. И еще одержимый демоном дикарь, повстречавшийся им в одном из залов подземелья и предложивший сделку. Фенрис был уверен, что Хоук согласится. Когда вопрос повис в воздухе, эльф до боли в костяшках сжал рукоять молота и зажмурил глаза, в доли секунды пытаясь решить, что же делать, если Мариан примет предложение демона. Доли секунды - потому что она ответила, не задумываясь, - нет. Заурчал разъяренный демон, завизжали прыгающие вокруг дикари, вспыхнули клейма и молот снова стал легким, как сухая деревяшка. Это было просто. Фенрис ликовал в душе оттого, что враг его - демон, а не Хоук. - А ведь он говорил про выход!.. и сокровища, - заикнулся Варрик. - Не будь таким алчным, - хмыкнула Мариан. - Тут выбраться б живыми... Если он не обманывал и путь наверх отсюда существует, то мы его и сами найдем. Она оказалась права. Дверь была хитро спрятана, и все же Хоук удалось найти ее. Не иначе, как с помощью магии. - Я попробую открыть, - предложил Варрик, приглядываясь к хитрому замку. - Подожди, - Хоук коснулась плеча гнома, останавливая его. Она замерла, будто прислушиваясь к происходящему по ту сторону двери. - Ты тоже чувствуешь? - тихо спросил Андерс. Мариан молча кивнула. - Даже я чувствую, - подтвердил Фенрис. Подчиняясь молчаливым указаниям глаз Хоук, они приготовили оружие и заняли привычные боевые позиции. Гном, несколько мгновений повозившись с замком, наконец, выдохнул и отступил назад. - Готово, - шепотом сообщил он. Хоук толкнула дверь. Проход открылся на удивление легко и бесшумно, древняя мертвая тишина и кромешная тьма, колыхнувшись, отступили вглубь. Поток воздуха, скользнув по ногам в растерянности замерших путников, устремился внутрь скрывавшегося в темноте помещения, и тут же сработал какой-то секретный гномий механизм. Зажглись огни в железных решетчатых лампах на стенах, освещая залу ярко и буйно, и Андерс с Варриком дружно ахнули: на полу, возвышаясь солнечно переливающимися в свете огня грудами, лежали золотые монеты, слитки, посуда, искрились драгоценные камни и украшения. - Твою ж мать... - прохрипел пораженный Варрик. - Мы богаты! Его слова эхом прогудели где-то под потолком, и тут же путники ощутили нарастающую вибрацию; задрожали стены, ходуном заходил пол, сверху посыпались довольно увесистые камни. Они с грохотом ударялись об пол, от чего брызгами разлеталось, звеня и мерцая, золото, но неведомая сила снова поднимала огромные булыжники в воздух, нагромождая их друг на друга, собирая в единое целое. Фенрис открыл рот, наблюдая, как бесформенное каменное месиво превратилось в некоторое подобие огромного человека. Существо издало яростный, нечеловеческий рык и со всего размаху опустило на сбившихся в группу путников свой смертоносный каменный кулак. Все бросились врассыпную. Варрик тут же зачастил из своей Бьянки, укрывшись за горой золота - но болты со звоном отскакивали от несокрушимого тела. Гном в растерянности замер, не зная, что еще предпринять. Андерс, отступив к стене, отстреливался яркими вспышками, но они так же не причиняли никакого вреда каменному чудовищу. Мариан, лишь увернувшись от в метре от нее ударившего кулака, замерла на месте в неподвижности, шевеля губами и пристально глядя на разбушевавшегося гиганта. Фенрис с воинственным криком раз за разом кидался на каменного человека, обрушивая мощные сокрушительные удары на его голову и грудь, вкладывая в прыжки последние силы, но враг был словно неуязвим. Пару раз эльфу удалось сбить обозначавший голову противника камень, но тот тут же вернулся на место. - Ноги! - завопил Андерс, и Фенрис, собирая из татуировок остатки энергии, что есть мочи ударил по колену чудовища. Голубая вспышка ударила рядом во второе колено, отчего ноги каменного исполина подкосились и громада с грохотом начала рассыпаться. Но ликовать оказалось рано - гигант вновь и вновь собирался в человеческую фигуру. Тогда Фенрис ударил еще раз, и еще... На третий раз ему не хватило сил - чудовище лишь дрогнуло, но все каменные суставы остались на месте. Эльф в растерянности оглянулся на Хоук - она оставалась стоять все на том же месте, но уже не была столь неподвижной, как в начале битвы. Девушка творила заклинание, накладывая на неизвестные слова, звучащие все громче, движения рук, походящие уже на взмахи крыльев хищной птицы, атакующей добычу. Лишь на мгновение Фенрис отвлекся - и невероятной силы удар снес его с ног, сминая, ломая, уничтожая своей тяжестью. Нестерпимо яркие пятна факелов и искры рассыпанного золота замелькали вокруг, а потом - обволакивающая, утягивающая куда-то вниз темнота. Фенрис видел, как Мариан ударила в каменное чудовище чем-то, похожим на клубок роящегося, скрученного воздуха, и чудовище рассыпалось в прах, осыпая все вокруг тонким слоем серой пыли. "Ты не убежишь от меня, волчонок", - проговорил голос Данариуса из темноты прямо над самым ухом, и эльф бесконечно долго проваливался в глухую неизвестность, чтобы навсегда остаться там со своим ненавистным хозяином... Чьи-то руки поймали его и понесли вверх, сначала мягко и бережно, затем рванули грубо, стремительно, так, что сердце бубном заколотилось в груди. Фенрис рывком вздохнул, распахнул глаза и понял, что он снова жив. У него было изломано все тело, и он умер, и целую вечность падал во тьму, но вдруг оказался на ногах, а вокруг все еще опускалась пыль, в которую превратилось каменное чудовище, и Хоук, пошатываясь, стояла посреди зала, тяжело дыша. Она шагнула к эльфу с озабоченным видом, глядя куда-то выше его глаз, протянула руку и коснулась виска. На пальцах осталась ярко-алая влага. Фенрис с удивлением потрогал собственную голову - по виску на щеку и шею обильно стекала кровь, волосы были густо вымазаны и слиплись комком. - Это просто кровь, - сказал вставший позади Хоук Андерс. Она с явным облегчением опустила руку и вдруг пошатнулась, озабоченность в глазах сменилось невероятной усталостью. Андерс поддержал ее и обнял за плечи. - Спасибо тебе, Андерс, - сказала Мариан, не глядя на него. - Давайте отдохнем немного. Похоже мы нашли путь наверх. Маг помог ей присесть на обломок золоченой колонны, лежавший тут же, неподалеку, и устроился сам рядом с ней. Фенрис смотрел на это с возрастающими злобой и отвращением. Он наконец-то понял, что случилось. Он и в самом деле умер, но был возвращен к жизни Андерсом. Вот почему голова измазана кровью и мозгами, но нет ни царапины, ни даже шишки. Вот почему он может ходить, хотя был уверен, что спина изломана, как сухая ветка для растопки. Он должен был благодарить мага, за то, что тот применил свои грязные способности к нему, Фенрису? Или должен был убить, за то, что тот спас ему жизнь? Хоук уничтожила каменное существо - и тоже с помощью магии. Возможно, иногда магию может побороть только магия, а восставшее им навстречу чудовище однозначно было магическим исчадием, с которым Фенрис никогда бы не справился, даже пользуясь своими лириумными клеймами. Да что там - он и не справился. Он умер, а его дернули обратно, словно демонстрируя власть над его жизнью, над ним самим. И теперь оба мага сидели рядом, прижавшись друг к другу, а Фенрис ненавидел их за то, что обязан им жизнью. - Я проверю выход, - бросил он, направляясь к двери, спрятавшейся за остатками колонн и россыпями сокровищ. - Такое бывает. После.., - тихо сказал Андерс за его спиной. 5 Хоук никогда не привлекали эльфы. Остроухие, узкие в кости, они казались тощими и хилыми. Везде, где успела побывать Мариан за годы своей кочевой жизни, к эльфам относились с презрением, как к людям второго сорта. Те, что жили в городах, смирились с таким отношением, позволяя людям унижать и притеснять себя. Те, что называли себя свободными, по сути были нищими бродягами, кичившимися свой свободой и самобытностью. Ни те, ни другие, по мнению Хоук, не способны были на попытку что-либо изменить в своей жизни и могли только вечно жаловаться на несправедливость. Фенрис был очень странным эльфом. Так же по-мальчишески строен и тонок, он обладал невероятной силой благодаря своим клеймам, и эта сила постоянно росла. Бывший раб, сбежавший от своего хозяина,  жил, казалось, лишь одной целью - расправиться с Данариусом. Вечно хмурый и глядящий исподлобья, молчаливый и неприветливый, агрессивный даже в мимолетном разговоре и подкупающе честный, он не раз больно задевал Хоук своими словами о магах - когда еще не знал, кто она. А узнав - стал молчать еще больше, словно не считая больше достойной собственного доверия. Мариан понимала, что рано или поздно их хрупкая дружба обернется враждой, но, хотя Фенрис был ей очень полезен и просто симпатичен, его уход не был бы самой крупной проблемой в ее жизни, теперь, когда она была беженкой в чужом городе, управляемом храмовниками, и вся семья была на ней. Она родилась магом и не могла ничего изменить. Да и не хотела бы. Хоук не единожды видела, с какой яростью и самозабвением Фенрис дерется, с каким азартом убивает - и как раз за разом проделывает один и тот же неуловимо-быстрый, смертельный трюк. Он вырывал сердца всем, кто был связан с Данариусом. Просто входил рукой по локоть в грудь жертвы и забирал из трепыхающегося, еще живого тела кровавый, агонизирующий орган. Мерриль бросало в дрожь, а Андерс морщился от одного только упоминания об этом. "Варварство какое-то," - презрительно говорил мистер одержимость. Но Хоук всегда завораживала мысль о том, что кровожадный эльф, прежде чем забрать жизнь у ненавистного соперника, становится с ним так близок, властно касаясь самого интимного. Фенрис обещал провернуть этот трюк и с Хоук, но она не боялась его. Не то чтобы она не верила, что эльф решится сделать это с ней... но ведь она всегда умела за себя постоять? Несмотря на то, что эльф являлся просто воплощением опасности, из всей своей команды Мариан считала его самым беззащитным и уязвимым. Переживший такую нечеловеческую, лишившую его памяти боль, он знал о себе самом и окружающем мире слишком мало. Авелин не раз предупреждала, что эльф, живущий в Верхнем городе в чужом поместье - довольно подозрительный факт, но тот не терял свой беспечности, словно бросая вызов каждому встречному. За Фенрисом гонялись наемники Данариуса, а затем заявилась его ученица Адриана - и Мариан согласилась сопровождать разбушевавшегося эльфа к ненавистной женщине-магу, понимая, что тот так или иначе отправится к ней. Чтобы защититься от Фенриса, испуганная Адриана поубивала всех своих рабов для магии крови, и это распалило его еще больше. Видимо, ничто не могло уже спасти ученицу Данариуса. Даже данное Фенрисом слово. Даже кусочек правды о его прежней жизни - если, конечно, это было правдой. Узнав, что у него есть сестра, эльф окончательно распсиховался и исчез на несколько дней. Хоук переживала за него, но лезть с расспросами не решалась. Да и не было свободного времени - в отсутствие дел приходилось таскаться по балам и аристократическим приемам, поддерживая хрупкие связи в высшем обществе, установившиеся после возвращения с Глубинных троп. Когда Мариан выкупила родовое имение и переехала туда с матерью, по всему Киркволлу только и ходило разговоров, что о внезапно разбогатевшей ферелденке. Время было к вечеру, она возвращалась домой, слиняв с очередного приема. Ребра с непривычки болели от тесного корсета, горели от тяжелых украшений уши, длинная юбка так и норовила опрокинуть свою хозяйку. Хоук прокляла всех богов за то, что кто-то выдумал эти чертовы аристократические традиции, и уже вздохнула с облегчением, закрывая за собой входную дверь собственного имения, как увидела Фенриса. Похоже, он вовсе не успокоился за то время, что отсутствовал. Не спуская с нее горящих глаз, с тесно сжатыми губами и напряженным лицом, он решительно ринулся к вошедшей Хоук. - Это ты делаешь?! - грозно прохрипел он, подходя вплотную, так, что Мариан замерла, но не сделала ни шага назад. - Я, кажется, предупреждал тебя на счет магических трюков! Эльф просто полыхал гневом. - Фенрис, что происходит? - мягко, примирительно спросила Хоук, ласково касаясь его руки. В ответ он грубо, жестко схватил ее за плечи, прижимая к стене, и, срываясь на крик, заговорил: - Я все время думаю о тебе. Точнее, ты - это единственное, о чем я думаю. Это твои фокусы?! Фенрис вдруг замолчал, обнаружив, что она одета в платье с вызывающе глубоким декольте, что он слишком близко, настолько близко, что чувствует тепло и живую мягкость кожи через непривычно тонкую ткань одежды. Голова пошла кругом, и эльф в нерешительности сделал шаг назад, разрывая контакт прикосновений, увеличивая дистанцию, лишая себя пьянящего тепла. - Что ты со мной делаешь? - выговорил он сипло. - Фенрис. Это не магия, - успокаивающим, тихим голосом ответила Хоук и вдруг, качнувшись вперед, прильнула к нему всем телом, ее рука уверенно и ласково легла на его взбунтовавшуюся промежность. Касание было болезненно сладким, томящим, и эльф на миг вспомнил, как Адриана, пользуясь его беззащитностью, грязно склоняла его к близости, добиваясь подобной реакции. У нее получалось возбудить его, но Фенрис так ни разу и не переспал с ней - за это она ненавидела его еще больше, за это она мстила с азартом и наслаждением изо дня в день. И все же прикосновение Хоук было другим. Поглаживая замершего в собственной внутренней борьбе эльфа, она потянулась к его рту. Темные глаза оказалась совсем близко, и влажные, горячие губы невесомо дотронулись до полураскрытых губ Фенриса. Эльф, обезумев, снова прижал ее к стене - на этот раз всем телом, впиваясь в жаркие губы Мариан, ощущая под пальцами тонкую, гладкую кожу, срывая ненавистный шелк с плеч. Неведомо как они оказались в спальне - Хоук умудрилась провести его по лестнице вверх так, что он даже не заметил. Они высвобождали друг друга из одежды, рыча от нетерпения, а метки горели все сильнее, освещая сумерки голубоватым сиянием, и Фенрис, пожираемый болью и вожделением, то проваливался в адское пекло, то снова поднимался на самые вершины блаженства. Лица и слова замельтешили в голове, незнакомый, но такой родной смех звучал в ушах, но все раз за разом перебивалось жжением меток, и эльф только сильнее вжимал подчинившуюся ему женщину в подушки, вдыхая запах ее влажной шеи, стискивая ее горячие бедра. Завершение было невыносимо сладким и болезненным одновременно, но, рухнув обессиленно на вздрагивающее тело Мариан, Фенрис почувствовал, что боль уходит впервые за его сознательную жизнь. Уходит вместе с только что начавшей появляться призрачной памятью. 6 Хоук понимала, почему он ушел. И все же это было больно. Они оба быстро научились делать вид, будто ничего особенного между ними не произошло. Научились убедительно отшучиваться от друзей по поводу одной-единственной ночи, ставшей притчей во языцах с подачи неизвестного болтуна. Ох, вырвать бы ему язык! Три года спустя, после знаменательных событий - встречи с Вараньей и убийства Данариуса - завеса тайны над прошлым Фенриса немного приоткрылась, и Хоук по-другому взглянула на ночь их близости.  Она уговорила Фенриса оставить сестре жизнь, и незаметно сунула ей пару монет в руку. И лишь несколькими днями позднее, зная, что еще ни один корабль не покинул порт, ни один караван не отправился на запад, Хоук отыскала Варанью, чтобы расспросить ее подробнее о Фенрисе. Или теперь стоило называть его Лето?.. С раннего детства судьба эльфа была решена: белоснежные с рожденья волосы, гибкий стан, ясные зеленые глаза и очаровательная улыбка делали его внешность довольно экзотической, и распорядитель Данариуса отправил его в публичный дом. Уже будучи ребенком, Лето вынужден был услаждать охочих до удовольствий магистров и прочих богачей Тевинтера. Эльф мог бы погибнуть от рук извращенца, или дожить до двадцати, чтобы перестать пользоваться спросом и отправиться на шахты в отсутствие других умений, но судьба распорядилась иначе. Данариус, сам нередко пользовавший Лето, предложил ему поучаствовать в соревновании, победитель которого наделялся лириумными метками и свободой для себя и всей свой семьи. Лето победил в схватке, чудом обойдя многих соперников, смог вынести ужасные мучения, сопутствующие нанесению татуировок, но магистр обманул его. Лишив эльфа памяти, он оставил его своим рабом-телохранителем, а сестру и мать вышвырнул на улицу, рассчитывая, что они недолго протянут и никогда не смогут напомнить Лето о его прошлом. И все шло по плану... Варанья часто видела брата рядом с Данариусом, видела, как сильно он изменился после нанесения меток, но считала, что ему досталась лучшая доля, и свирепо ненавидела его за предательство. О его потере памяти, о том, что он так и остался рабом, пока не сбежал, она узнала только из его письма. Варанья не умела читать, и ей пришлось потратить часть из присланных братом денег, чтобы оплатить услуги церковного писаря. Именно он посоветовал ей вернуть брата, чтобы не гневить Данариуса, и Варанья понесла письмо прямо к магистру. Тот щедро отблагодарил ее и предложил еще больше: сделать ее своей ученицей, если только она выполнит просьбу Лето. Если бы Варанья стала магистром, она смогла бы освободить брата законно, и эта свобода не значила бы смерть в нищете, как для их матери. Тогда она еще не знала, как Данариус обманул Фенриса, и не думала, что он может обмануть и ее. Эльф так и не признался, что память вернулась к нему, хотя бы частично, но  кто знает, что чувствовал он в постели Хоук - может быть, отголоски многолетний унижений и издевательств. А теперь, когда мир окончательно сошел с ума, Фенрис бросил ее снова. Не было времени думать об этом, но горькое предчувствие точило душу все время, пока они поднимались вверх по улицам, огибая сражающихся.  Мостовая была залита кровью, и магов теперь никто не щадил. Они отчаянно защищались, используя всю свою силу, и кто умел - черпал ее из крови, и было это словно замкнутый круг. Храмовники резали магов, точно свиней, за покушение на несанкционированную магию, а маги, спасая свои жизни, пуская в ход все карты. Андерс взорвал церковь, лишив Хоук последнего шанса и отдав все козыри в руки Мередит. Была ли хоть какая-то надежда спасти уцелевших жителей Круга? Мариан боялась, что нет. Орсино сдался. Сдался своим отчаянию, боли, страху, предал сам себя демонам, защите от которых учил своих молодых учеников... Хоук, с таким трудом пробившаяся в Круг, нашла его окончательно обезумевшим от гнева. То, что он сотворил с собой, не поддавалось описанию и было настолько пугающим, что Мариан не решилась сражаться с ним рука об руку. Можно было бы натравить его на Мередит, но что, если бы она не выстояла? Стоила ли победа того, чтобы выпустить в мир еще одно невероятное, кровожадное чудовище? И Хоук сама расправилась с тем, кто раньше звался Орсино и был ей другом. Фенрис ждал ее у выхода. Злобный взгляд из-под челки, пылающие метки и кучка храмовников, выделенных Мередит. Надо же, эльф командует - возможно, впервые в жизни? - Вот так просто убьешь меня? - Я предупреждал. Обрывки тихих слов разнеслись эхом под сводами Казематов, и не успели они утихнуть, как Фенрис, перехватив поудобней рукоять молота, решительно бросился на Хоук. И все завертелось. Его удары сыпались один за другим, сотрясая пол и кроша каменные плиты, так что Мариан едва успевала уворачиваться. Сияние меток становилось все ярче, движения эльфа набирали невероятные темп и силу, и нужно было ударить хоть чем-то, чтобы остановить его, но слишком много сил ушло на Орсино. Хоук в очередной раз отдернулась от летящего ей в грудь молота, когда ставший почти призрачным Фенрис, оставляя голубые всполохи висеть в воздухе, ринулся к ней и одним толчком повалил на пол. Она откатилась по гладким плитам, понимая, что не успеет подняться. Эльф, взъерошенный и искрящий своими клеймами, приближался, неумолимо занося свое оружие для последнего удара. Сердце сжалось, но Хоук совладала с ним, успев выставить защиту против опускающегося ей на голову молота. Сила, вложенная в удар, отбросила тяжелое оружие назад, как щепку, вывернув запястье Фенрису. Он только бросил взгляд вслед кувыркающемуся молоту и вновь повернулся к отползающей от него женщине. Убивать он умел и без оружия. - Я не имею отношения к взрыву! - взмолилась Мариан, когда эльф сгреб ее за  воротник и дернул на ноги. Левой рукой - потому что свой легендарный трюк он всегда делал правой. - Если бы я хоть подозревала, я остановила бы Андерса! Глаза Фенриса на миг оторвались от ее лица, чтобы оглядеть сражающихся. - Где он? Не с тобой? Я планировал заняться им сразу после тебя. - Можешь организовать ему похороны, - опасно ляпнула  Хоук  и прикусила язык - не время шутить со смертью. - Я убила его. Фенрис на мгновение замер, и Мариан с тенью облегчения почувствовала зарождающееся в нем сомнение. - Фенрис, дерись со мной, - прошептала она, обхватывая его левый кулак своими пальцами, касаясь другой рукой его щеки. Риск был немалым, поскольку теперь она добровольно отказалась от возможности вовремя достать кинжалы. - Не отдавай магов в рабство только за то, что они защищают свои жизни. Он вздрогнул и отшатнулся, словно уворачиваясь от ее ласки, в глазах скользнула мучительная неуверенность. Он разжал левый кулак, отпуская Хоук, и на миг сжал виски пальцами. - Я с тобой, - только и сказал он. 7 Столб дыма от разрушенной церкви долго было видно, даже когда тонкая кромка земли скрылась за искрящейся массой воды, и только к вечеру сумрак скрыл все напоминания о дневных событиях. Фенрис, облачившийся в матросскую робу, и Изабелла с кучкой матросов суетились на палубе, доделывая недоделанные в спешном отплытии дела. - Что ж, ты теперь мой подчиненный и будешь выполнять все-все, что я захочу, - хитро улыбаясь, заявила Изабелла, когда дела были сделаны и они присели на бочки отдохнуть. - Не дождешься, - равнодушно бросил Фенрис и стянул вымокнувшую от пота рубаху через голову. Изабелла зарделась от восторга, но не успела ничего сказать, как эльф, стянув вслед за рубахой и штаны, подошел к краю палубы и, перемахнув через борт, сиганул в море. - Твою мать, - взвизгнула Изабелла, бросаясь за ним. - Не смей прыгать за борт на моем корабле! Обжигающе холодная вода встретила усталое тело упруго и шумно. Грудь тут же сжало, словно тисками, но разгоряченную мыслями голову прояснило. Внутри царила пустота. У Фенриса опять не было ни дома, ни конкретной цели, как тогда, десять лет назад, когда он впервые прибыл в Киркволл. Разве что тогда он был беглым рабом, а теперь, наверное, государственным преступником. Но это его совсем почти не волновало. Пустота внутри была теперь совсем другого рода - она была предназначена для того, чтобы быть заполненной новой жизнью. - Как ты думаешь выбираться? - вопила сверху пиратка. - Я с тобой возиться не стану! Но ей и не пришлось. Эльф взобрался обратно на палубу почти так же быстро, как ухнул с нее, цепляясь пальцами за якорную цепь и выступы обшивки, словно ящерица. - Может, ты и по потолку ходить умеешь? - ухмыльнулась Изабелла, бесстыже разглядывая блестящее в свете луны тело эльфа, пока тот выжимал волосы. - Не пялься, - попросил ее Фенрис, натягивая свободные матросские штаны. Рубаха успела остыть и неприятно холодила спину, но он надел и ее, скрывая узоры. Пиратка оглядела его с ног до головы материнским взглядом, взъерошила мокрые волосы, хлопнула по плечу. - Иди уже. Она ждет. Для Хоук отвели лучшую каюту. Изабелла распорядилась организовать ванну с горячей водой, лично расставила повсюду свечи и притащила целый ворох дорогих, но порядком слежавшихся вещей, пытаясь хоть немного приблизиться к тому уровню роскоши, что царил в теперь оставленном особняке Амеллов. Мариан была благодарна за столь горячую заботу, но все, чего ей хотелось - это рухнуть на кровать и уснуть мертвым сном. Тем не менее, она терпеливо сняла броню, приняла в ванну, выбрала из вороха тряпок самую простую рубашку для сна и залезла под одеяло. Но сон не шел. Десять лет она отдала этому городу. Все, чего она пыталась добиться - это уютный теплый дом для мамы и постоянный источник заработка, чтобы кормить семью. Почему так вышло, что судьба всего Киркволла оказалась на ее плечах? Хоук не справилась, хоть и старалась, как могла. Нет больше мамы, а Карвер научился сам о себе заботиться - лишь не было теперь у него проблем, когда начнутся расследования. А Мариан - снова беглянка, снова бродяжка без роду и племени, лицом к лицу с непредсказуемой судьбой. Когда Фенрис тихонько скрипнул дверью, заходя, Мариан сидела в постели, бессильно сложив руки поверх одеяла. Она едва заметно вздрогнула и безмолвно перевела потерянный взгляд на вошедшего. Эльф притворил за собой дверь, молча потоптался у порога, капая с влажной еще челки на пол, затем стащил рубаху через голову, ероша волосы. Хоук наблюдала за ним, прищурив глаза, губы ее приоткрылись. Рубаха осталась лежать на полу, и штаны быстро присоединились к ней, упав сиротливой кучкой. Фенрис приблизился, ощущая, как разгораются метки, видя, как взгляд Мариан скользит по телу, разглядывая ненавистный ему узор, и едва ли не впервые в жизни не почувствовал смущения. Он откинул одеяло и сел возле ее ног. Она была в такой же простой матросской рубахе, какую выдала ему Изабелла, только ей она была совсем велика: широкая горловина сползла, открывая одно плечо, а подол доходил до колен. Фенрис коснулся ее ног,обхватил ладонями обе острые, беззащитные коленки и поцеловал каждую, затем повел руки выше, тесно прижимаясь к коже пальцами и губами. Подол рубашки скользнул вслед за его ладонями, открывая крепкие, сильные бедра, и Фенрис покрывал поцелуями каждый дюйм, показавшийся из-под одежды. Когда он коснулся губами кожи внизу живота, и ниже, горячей впадины между бедрами, Мариан тихо застонала, запуская пальцы в его влажные волосы и притягивая к себе. - Ты пахнешь морем, - прошептала она, заглядывая в глаза эльфа. - А ты надеждой, - ответил Фенрис, касаясь губами ее губ. - Я хочу быть рядом с тобой. Всегда. Мариан слабо засмеялась, пока он целовал ее шею. - И ты больше не будешь пытаться меня убить? - Я никогда не был уверен, что смог бы. - И ты больше не боишься своего прошлого? Фенрис отстранился и, взяв ее лицо в ладони, серьезным тоном ответил: - В моем прошлом я сбежал из рабства, отбил себе поместье и сколотил состояние на сокровищах Глубинных троп, дрался с кунари плечо к плечу с Защитницей и, в конце концов, стал государственным преступником. Отличное прошлое, я считаю! И долгий, сладостный поцелуй, последовавший за этими словами, не оставил более времени на разговоры.